Камера - Джон Гришем

В ночь с четверга на пятницу кролик в сопровождении полковника Наджента и четырех человек из состава исполнителей прибыл в Семнадцатый блок. Мини-автобус остановился возле сложенного из красного кирпича домика, пристроенного вплотную к приземистому зданию блока.

В домик вели две металлические двери. За одной находилась узкая, восемь на пятнадцать футов, комната — отсюда за казнью наблюдали свидетели. В стене напротив двери имелись три небольших занавешенных черными шторками окошка.

Вторая дверь открывалась непосредственно в камеру смерти, помещение двенадцать на пятнадцать футов с выкрашенным серой краской цементным полом. В центре комнаты посверкивал металлический куб, точнее говоря, правильный восьмигранник. Явившийся сюда неделей ранее Наджент распорядился покрыть стенки восьмигранника новым слоем лака.

Кролика оставили в мини-автобусе, а двое охранников ввели в камеру своего довольно тщедушного коллегу, телосложением почти не отличавшегося от Сэма Кэйхолла. Наджент держался как генерал Паттон:[23] недовольно хмурился, тыкал пальцем в несуществующие пятна, отрывисто бросал приказания. Тщедушному охраннику помогли забраться в дьявольский агрегат, двое других усадили своего приятеля в простое деревянное кресло. Не проронив ни слова, без тени улыбки на лице, кожаными ремнями они прикрепили его руки к подлокотникам. Затем были стянуты колени и лодыжки. Через мгновение широкий ремень лег на его лоб.

Когда оба мужчины осторожно выбрались из восьмигранника, вперед выступил, повинуясь взмаху руки Наджента, четвертый член команды.

— В этот момент Лукас Манн зачитает мистеру Кэйхоллу смертный приговор, — пояснил, как режиссер на съемочной площадке, полковник. — Следом за ним я спрошу осужденного, не хочет ли он что-нибудь сказать.

По знаку Наджента стоявший у восьмигранника беззвучно закрыл тяжелую металлическую дверцу и опечатал ее.

— Открывайте!

Дверца пошла назад, и через минуту узник получил свободу.

— Кролика!

Один из помощников бросился к автобусу. Спустя несколько мгновений проволочную клетку с кроликом установили в деревянное кресло. Те же двое повторили манипуляции с ремнями. Жертва была готова. Дверь камеры вновь закрыли и опечатали, и Наджент подал сигнал палачу. Тот опрокинул пластиковую канистру с серной кислотой в горловину трубы, потянул за рычаг. Послышалось негромкое бульканье, и жидкость хлынула в эмалированный таз, что стоял под креслом. Наджент приблизился к оконцам в стенках камеры. Во избежание утечки смертоносного газа рамы были обильно покрыты техническим вазелином.

К потолку камеры поднялось едва видимое облачко пара. Поначалу кролик никак не реагировал, однако долго ждать эффекта наблюдателям не пришлось. Зверек встревоженно повел носом и шевельнулся. В следующее мгновение по его тельцу прошла судорога. Кролик попытался подняться и тут же завалился на бок, лапы его слабо дергались. Секунд через двадцать он затих. Все это длилось не более минуты. Наджент с улыбкой взглянул на часы:

— Порядок. Продолжайте!

Нажав кнопку на пульте, палач открыл клапан в потолке камеры. Послышался приглушенный шум вентиляции.

Присутствовавшие при казни кролика вышли на улицу. Открыть дверцу камеры можно было лишь по истечении четверти часа. Полковник вновь ступил внутрь, его помощники курили у порога и негромко смеялись.

Коридор отсека «А» проходил футах в пятидесяти от камеры. Сквозь его раскрытые под потолком окна до Сэма Кэйхолла доносились приглушенные мужские голоса. Шел одиннадцатый час вечера, свет в отсеке был уже погашен, но все четырнадцать заключенных внимательно вслушивались в неясные звуки.

Двадцать три часа в сутки приговоренный проводит в крошечном пространстве шесть на девять футов. Он привык различать малейший шорох, ловить перестук каблуков, фиксировать разницу в интонациях речи охранников, ему казался музыкой далекий стрекот газонокосилки. Глухое клацанье двери камеры смерти он распознавал без ошибки.

Просунув по локоть руки сквозь решетку, Сэм поднял голову к окнам. Он знал: там, в пятидесяти футах, шла репетиция. Репетиция его казни.

Глава 40

Между автострадой номер 49 и ухоженным газоном перед зданиями тюремной администрации тянулась поросшая травой полоса земли, примечательная тем, что когда-то по ней проходила колея железной дороги. Теперь едва приметная насыпь служила местом сборищ противников смертной казни, которые небольшими группками прибывали к Парчману за два-три дня до очередной экзекуции. Протестанты устраивались на раскладных стульях, втыкали в землю древки плакатов, по вечерам зажигали свечи, пели церковные гимны, читали молитвы и вытирали слезы, когда казнь становилась свершившимся фактом.

Администрация Парчмана давно к этому привыкла. Неожиданное происшествие выбило всех из колеи лишь однажды, за несколько часов до того, как был казнен насильник и убийца Тедди Дойл Микс. Печальное, почти торжественное бдение десятков, если не сотен людей прервала толпа прибывших на университетских автобусах студентов, которые с юношеским азартом потребовали лишить негодяя жизни. Они пили пиво, на полную мощность включали магнитолы и радиоприемники, выкрикивали возмутительные лозунги и угрожали по-своему разобраться с мирными протестантами. Чтобы восстановить порядок, администрации тюрьмы пришлось вызвать охрану.

Следующим после Микса должен был стать Мэйнард Тоул. При подготовке к его казни участок на противоположной стороне автострады администрация отвела для приверженцев высшей меры. Во избежание недоразумений неподалеку встали лагерем две роты Национальной гвардии.

Подъехав утром в пятницу к воротам Парчмана, Адам обнаружил у дороги семерых куклуксклановцев в белых балахонах. Трое расхаживали с плакатами вдоль обочины, четверо других устанавливали вместительную бело-голубую палатку. На земле тут и там лежали алюминиевые стойки и веревки, возле пластиковых стульев высились картонные коробки с бутылками пива. Похоже, эти люди собирались провести здесь не один день.

Остановив машину у ворот, Адам минут двадцать наблюдал за их действиями. Вот, значит, с кем связали его узы родства. Вот в чьих рядах числились предки его деда. Интересно, нет ли среди членов Клана тех, что мелькали в кадрах переписанной на видеокассету старой кинохроники? Может, он увидит знакомое лицо?

Холл распахнул дверцу и медленно двинулся в сторону палатки. Возле коробок он остановился. Плакаты в руках троицы требовали свободы для политического узника Сэма Кэйхолла. «Казните настоящих преступников! Верните нам Сэма!» — кричали броские надписи. «Почему я не испытываю к ним никакой симпатии?» — подумал Адам.

— Что нужно? — обратился к нему с вопросом один из троицы. Шестеро других внимательно прислушивались к разговору.

— По правде говоря, не знаю.

— Чего тогда вылупился?

— Нельзя?

Куклуксклановцы взяли Адама в кольцо. Балахоны их были абсолютно одинаковыми, из белоснежного нейлона, с нашитыми на груди и спине красными крестами. Утром, в девять часов, все эти люди уже исходили потом.

— Кто ты такой, черт побери?

— Внук Сэма.

Враждебность в глазах семерки сменилась чем-то похожим на сочувствие.

— Значит, ты на нашей стороне, — с облегчением сказал первый.

— Нет. Я не с вами.

— Ну да, он же заодно со сворой этих евреев из Чикаго, — пояснил кто-то у Адама за спиной.

— А вы что здесь делаете? — поинтересовался Адам.

— Хотим спасти Сэма. У тебя-то, судя по всему, не выходит.

— Он попал сюда из-за вас.

Молодой парень с красным, покрытым бисеринками пота лицом сделал шаг вперед:

— Наоборот. Это мы попали сюда из-за него. Когда Сэм расправился с теми вонючими иудеями, меня и на свете еще не было. Здесь мы для того, чтобы выразить протест. Сэма осудили политики.

— Если бы не Клан, дед был бы сейчас на свободе. А где же ваши капюшоны? Мне всегда казалось, что вы предпочитаете скрывать лица.

Семерка молчала. Что делать? Как-никак перед ними внук Сэма Кэйхолла, их кумира. В конце концов, этот адвокатишка пытался сохранить ему жизнь.

— Думаю, вам лучше уехать, Сэму вы здесь не нужны.

— Да пошел-ка ты! — презрительно бросил краснорожий.

— Очень убедительно. И все-таки убирайтесь. Мертвый Сэм значит для вас куда больше, чем живой. Дайте ему умереть с миром и получите великолепного мученика.

— Мы не сделаем отсюда ни шагу.

— Даже если вас попросит сам Сэм?

— Даже в этом случае. — Парень оглянулся на товарищей. — Мы устроим тут хорошую заварушку.

— Понятно. И попадете в газеты. Вот что вам нужно, так? Клоуны в идиотских костюмах всегда привлекают внимание толпы.

Метрах в двадцати за спиной Адама захлопали дверцы автомобиля. Повернув голову, он увидел на стоянке у ворот двух репортеров. В руке одного был фотоаппарат, другой доставал из сумки видеокамеру.