Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней - Леонид Ильясович Амирханов

библиографическим раритетом, поэтому в 2014 г. с небольшими сокращениями «Отчет» был опубликован в альманахе «Цитадель» под № 21. Вот его некоторые фрагменты, позволяющие составить более-менее достоверное мнение о том, чем жил в тот момент Кронштадт – город и крепость.

«Революционное движение, получившее столь широкое развитие в частях кронштадтского гарнизона и особенно во флотских экипажах, не может быть определено как продукт только последнего времени, принимая во внимание, что проявления его имели уже место и значительно раньше.

Первые мятежные проявления следует отнести приблизительно к 1902 г., когда в апреле месяце после случайной драки на улице матросы почти всех экипажей напали на казармы Каспийского полка, крепостных батальонов и крепостной артиллерии и, мешая тушить пожар и обрезая шланги, осыпали камнями не только сухопутные части, но и своих начальников, прибывших на место происшествия.

Произведенным тогда же во многих экипажах обыском была обнаружена нелегальная литература, и выяснилось начало агитационной деятельности в морских командах и особенно в морском артиллерийском отряде».

О существовании в Кронштадте политических кружков власти стало известно осенью 1902 г. – это два кружка, в артиллерийском и учебно-минном отрядах, в которых занимались чтением нелегальной литературы и обсуждением политических вопросов. В конце 1902 г. кружки объединились и к началу 1903-го охватывали более 20 матросов. Вскоре деятельность кружков приняла такой размах, что полиция приняла решительные меры к их ликвидации.

«В 1903 г. было выяснено, что начавшиеся вновь незначительные случаи волнения среди матросов вызваны агитацией, при которой, однако, агитаторы в казармы не проникали, а матросы посещали их квартиры, принося с собой оттуда в казармы многочисленную агитационную литературу. С конца марта по май этого года было произведено чинами жандармской полиции более 60 обысков и привлечено к ответственности до 30 чел. матросов. Затем наступило полное затишье»[366]. Провели аресты, часть неблагонадежных отправили в дальние гарнизоны в армию. Однако количество революционно настроенных военнослужащих и гражданских лиц в Кронштадте постепенно возрастало.

Особенно это стало заметно во время Русско-японской войны 1904–1905 гг. Матросов, ушедших на Дальний Восток, заменяли призванными из запаса, большая часть которых, с точки зрения начальства, была «неблагонадежной». Кроме того, война серьезно осложнила экономические проблемы страны. Весной 1904 г. провели мобилизацию запасных флота, и многие жители Кронштадта попали на действительную службу или в структуры военного порта. Семьи, оставшиеся без кормильцев, выехали с острова, весьма небольшое количество населения поддерживалось городским самоуправлением за счет его скудных средств. Резко возросла стоимость жизни. Покинули Кронштадт и семьи офицеров, убывших на Дальний Восток, тем самым оставив домовладельцев без стабильного дохода. Одновременно срочные работы на кораблях, готовившихся к уходу на Тихий океан, потребовали привлечения большого количества сезонных рабочих и рабочих петербургских заводов. Они подчас не имели даже нормальных условий жилья, а зарплата часто задерживалась. Часть этих рабочих принесла в Кронштадт революционные настроения.

Поражения на суше и на море во время войны, расстрел демонстрации 9 января 1905 г. в Петербурге, восстание на эскадренном броненосце «Князь Потемкин-Таврический» на Черном море, стачки и забастовки в стране не могли не оказывать определенное влияние и на ситуацию на острове Котлин. Престиж власти падал с каждым днем, и этим пользовались крайние революционные партии, призывая к свержению самодержавия. В июне 1905 г. в Кронштадте забастовали грузчики, добившиеся в результате некоторого повышения заработной платы и сокращения рабочего дня[367].

В октябре 1905-го в стране началась стачка, охватившая многие важные отрасли промышленности. На митингах выдвигались уже не только экономические, но и политические требования. Кронштадт не отставал, и ученики старших классов мужской гимназии 14 октября провели собрание и объявили о забастовке. Учиться, видимо, надоело. 17 октября император Николай II подписал Манифест, который, по мнению некоторых историков, лишь показал слабость власти.

23 октября толпа солдат и матросов собралась около морского манежа Кронштадта, требуя пустить их внутрь, где они желали провести митинг. Прибывший к манежу военный губернатор Кронштадта вице-адмирал К.П. Никонов, сильно рискуя, пытался вразумить собравшихся. Он предложил толпе назначить от каждой воинской части выборных представителей, составить список требований, касавшихся в основном «плохого» питания. Толпа разошлась, согласившись с такой постановкой вопроса. Но к вечеру того же дня начались… погромы винных магазинов, лавок и… публичных домов. Вот такая пошла «революция». До раннего утра по городу бегали несчастные полуголые (это в октябре-то) «жрицы продажной любви», настигаемые толпами пьяных солдат и матросов и насилуемые ими тут же, в ближайшей подворотне.

24 и 25 октября вице-адмирал Никонов объехал все морские части крепости и имел беседы с выборными представителями. Комендант крепости сделал то же самое, объехав все части крепости. Тем не менее ко всем значимым объектам крепости – Морской лаборатории, Арсеналу, складу крепостной артиллерии, таможне, Ораниенбаумской пристани, Морскому собранию, дому коменданта – выставили усиленную охрану из преданных власти солдат и матросов. У наиболее опасных объектов, связанных со взрывчатыми веществами, поставили охрану из офицеров.

Вернемся к отчету комиссии генерала Водара:

«В 1905 г. брожение началось вновь, и уже в июле месяце были произведены многочисленные аресты лиц, занимавшихся пропагандой как среди матросов, так и среди сухопутных войск. Весь сентябрь был наполнен во всех сухопутных и морских частях рядом периодических заявлений неудовольствия на экономической почве.

Матросы и артиллеристы, будучи также недовольны порядками публичных домов, решили систематически каждый праздник около 5 часов вечера, собираясь толпами, разбивать камнями окна во всех публичных заведениях города. Хотя для прекращения беспорядков и вызывались войска, но к прибытию их на места беспорядков окна в этих домах бывали уже перебиты, а бесчинствующие нижние чины расходились. Если наряженные на эти беспорядки команды, бывавшие обыкновенно без офицеров, и арестовывали кого-либо, то моряка, захваченного сухопутными, отбивали его товарищи-матросы, а при аресте сухопутного – наоборот. Это попустительство властей нижние чины объясняли тем, „что теперь сила на их стороне“.

В октябре брожение усиливается и начинает выходить постепенно из казарменных стен на улицу, а 18 октября по городу совершается шествие с красными флагами и пением революционных песен. 23-го числа на Якорной площади, при участии матросов и солдат, состоялся многочисленный митинг, на котором говорились самые революционные речи с призывом к восстанию войск и флота, и днем вооруженного мятежа было назначено 30 октября.

[…]

Днем 26 октября 1905 г. команда в 50 чел., наряженная от 2-й роты 2-го кронштадтского крепостного пехотного батальона, отказалась идти на работы и предъявила командиру батальона письменно ряд пожеланий. После настойчивого приказания идти по назначению команда это приказание исполнила, но по пути, проходя мимо казарм 3-го батальона крепостной артиллерии, произведшего