«Мир приключений» 1966 (№12) - Александр Абрамов

— Гон-за-лесы? — с искренним удивлением воскликнул Леман. — Клянусь тебе, я даже не знаю, о ком ты говоришь! Не скрыл же я от тебя, что арест Ангста — дело моих рук. Но Гон-за-лес! Тут совесть моя чиста. Да кто они такие — эти Гонзалесы?

— Я понимаю твою нехитрую игру, Артур. — Агнесса устало опустилась в кресло. — Я верю, что ты и в самом деле не знаешь, кто такой Дионисио Гонзалес. Но это ты, именно ты, расставшись со мной на улице, “передал” меня своим ищейкам, которые и проследили меня до дома Гонзалеса. Остальное сделала гуардиа сивиль. На таких вот жалких уловках и строишь ты сейчас, Артур, всю свою несложную душевную жизнь. Германа Ангста ты предал будто бы для того, чтобы укрепить свое положение и тем самым помочь мне и Гельмуту. В обыске у Гонзалесов ты неповинен — ты всего лишь послал ищеек по моему следу. Придет час — и ты для моей же пользы предашь меня, Артур!

Агнесса не отдавала себе отчета, зачем явилась она сейчас к Леману и для чего говорит ему то, что способно лишь превратить его в злобного врага. В том трудном и едва ли не безвыходном положении, в какое она сейчас попала, Агнесса действовала как отчаявшийся человек, которому уже нечего терять, сознавала это и все же не могла заставить себя хитрить и притворяться.

Резкий телефонный звонок. Артур проворно подбежал к телефону.

— Алло! Кто-кто? О-о! Я сейчас же спущусь вниз! Не надо? Но у меня, простите, гостья… О нет, фрау Агнесса Шрамы… Да, та самая… Жду! Жду!

Леман бережно положил трубку на рычаг и обернул к Агнессе растерянно-восторженное лицо:

— Сейчас сюда войдет человек, который был любимцем самого фюрера, его правой рукой…

— Зачем ты назвал меня? — гневно прикрикнула на пего Агнесса и шагнула к двери. — Я ухожу…

— Останься, Агнесса, умоляю тебя! — Леман в испуге схватил ее за плечо. — Он хочет тебя видеть, это единственный человек в мире, который может тебе помочь!

— Кто он такой? Его фамилия?

— Я не имею права назвать… Но поверь, Агнесса…

— Ладно, я останусь, — Агнесса с решительным видом уселась в кресло. — Я понимаю, ты хочешь поднести ему меня как трофей и заслужить его благоволение. И все же я останусь.

— Вот и хорошо… вот и хорошо… — засуетился Леман и стал лихорадочно прибирать в комнате, где и без того царил полный порядок. — Ты увидишь, это такой человек… надо только вести себя, ну, осторожнее… уступчивее… Это он, он! Войдите!

И Артур Леман бросился к двери.

Человек, вошедший в комнату, поразил Агнессу своей внешностью. Высокий рост, атлетическое сложение, широкие, неприятно-округлые плечи, крупное, прямоугольное лицо, мутные глаза, низкий лоб, изрезанный глубокими морщинами, левая щека от уха до подбородка рассечена грубым красным рубцом. “Да это же… это же… Вендель! — сказала себе Агнесса. — Знаменитый Отто Вендель!”

— Рад познакомиться с вами, фрау Шрамм. — Вошедший чуть склонился перед Агнессой и опустился в соседнее кресло. — Мне известно, что привело вас сюда, в Мадрид, и надеюсь, что смогу быть вам полезным. Впрочем, многое зависит от вас самих.

То ли потому, что с именем Венделя — она знала об этом от Эвелины — было связано похищение Гельмута из гостиницы, то ли сама его личность как бы воплощала в себе все грязное, мрачное и жестокое, что было характерно для “гитлерцейта”, но Агнесса сразу решила: перед ней враг, смертельный враг, возможно, главный виновник постигшего ее несчастья. Конечно, этот человек может не только погубить, но и спасти Гельмута, но на условиях, которых Гельмут никогда не примет.

— Кто вы такой? — резко сказала Агнесса, хотя ничуть не сомневалась, что перед ней Отто Вендель. — И почему вы рады познакомиться со мной? И что зависит от меня?

— Вендель. — Он склонил голову, словно представлялся знатной особе. — Отто Вендель, коммерсант, доверенный германских фирм.

Так вот как реализовались для нее два таинственных слова, подслушанные некогда Эвелиной в квартире ее кузена! Что такое “Остмарк” — Остермарк, Агнесса уже убедилась на собственном опыте. А теперь судьба свела ее воочию и с “Веделем” — Венделем, кровавым эсэсовцем, одним из сподвижников фюрера, спасенным американцами от виселицы…

— Откуда же вам известно, господин Вендель, какое дело привело меня в Мадрид? Оно не имеет к коммерции ни малейшего отношения.

— Видите ли, фрау Шрамм, хотя я и занимаюсь коммерцией, но в душе я остался солдатом. В былое время я служил фюреру, великому германскому рейху. Теперь я служу Федеративной Республике Германии — так именуется сейчас наше дорогое отечество. На путях этого служения я и столкнулся с вашим делом… Теперь, разрешите, я, в свою очередь, задам вам вопрос: от кого вы узнали, что ваш муж в Испании? От этого маленького негодника Ангста? Или от этого господина? — Он кивнул в сторону Лемана, который с видом пай-мальчика сидел в отдалении на кончике стула.

— Во всяком случае, не от господина Лемана: он не слишком разговорчив… Вы сказали, что беретесь помочь мне. Ваши условия?

— Мор-тин, уважаемая фрау Шрамм! Химическая формула мортина!

— Я не знаю формулы мортина.

— Но ее знает ваш муж. Для вас не составит труда выудить у него эту тайну.

— Выудить? — с нескрываемым презрением отозвалась Агнесса. — Не сумели же вы раздобыть ее силой, угрозой смерти!

— Но ведь поэты говорят, что любовь сильнее смерти, фрау Шрамм. Разве не так?

— Видимо, так, — спокойно сказала Агнесса. — Иначе вам не приходилось бы скрывать от людей вашу основную профессию, прикрывать ее высокопарными фразами о служении родине…

— Мою профессию?

— Ну да, ведь ваша профессия — смерть.

— Агнесса! — подал голос из своего угла Леман. — Как ты можешь…

— Помолчите, господин Леман. — Отто Вендель усмехнулся, и длинный рубец на его щеке, изогнувшись змейкой, безобразно расползся по лицу. — Выговор, полученный от хорошенькой женщины, не способен задеть или оскорбить меня. Скорее, напротив. Мы, СС, всегда были рыцарями… Итак, милая фрау Шрамм, решайте! Мортин или жизнь вашего мужа!

— Я попытаюсь уговорить мужа. Но мне нужны гарантии.

— Какие же именно? Если господин Шрамм даст согласие лично руководить производством для нас мортина — вам гарантии не нужны: тогда он наш человек и может рассчитывать на любые жизненные блага. Постарайтесь склонить его именно к этому. Если же он ограничится тем, что откроет нам формулу мортина… Что ж, в этом случае мы согласны на любое ваше разумное требование!

— Когда вы предоставите мне свидание с мужем?

— Если угодно — сегодня.