Рискованный маскарад, или Все его маски (СИ) - Диана Крымская

открытом море, чтобы соленый ветер бил в лицо, если б ты меня в свое время кое-куда не отправила.

— Не вспоминай, прошу тебя!

— Я не в укор тебе. Прости. Так вот, море — моя страсть. Вторая, после Евы и детей, конечно. И я бы хотел вновь оказаться на палубе корабля, командовать судном.

— А что на это говорит Ева?

— Она не хочет, конечно. Пытаюсь ее убедить.

— Я бы на ее месте ни за что тебе не позволила. Еще чего не хватало — ты будешь плавать неизвестно где, а жена за тебя волнуйся!

— Не вздумай, Гвен, настраивать Еву против, — посуровел Саймон.

— Как же иначе? Я как-никак ее родственница. Я обязана наставлять ее и давать ей советы.

— Ты, наверное, уже забыла, чем обернулись в свое время твои советы и вмешательство в жизнь моей жены?

Но на этот раз Гвен не обиделась, как он ожидал. Наоборот, она лучезарно улыбнулась.

— Ладно. Может, я и не буду вмешиваться. Если мы договоримся.

— О чем? — спросил Саймон, чувствуя подвох.

— Тридцать процентов от твоей прибыли в торговых делах — и я не стану настраивать Еву против твоей мечты.

— А у тебя губа не дура, как говорят в Ист-Энде, — засмеялся он.

— Ну, хорошо, пусть будет двадцать пять, — не сдавалась Гвен. — За это я обещаю тебе даже больше: я поговорю с Евой, убежу ее, чтобы она позволила тебе выйти в море.

— Гвен, Гвен! Ты все такая же. Выгоду не упустишь. А если я, в свою очередь, поговорю с Генри и расскажу ему о твоем маленьком шантаже?

— В таком случае моря тебе не видать как своих ушей! — заявила она.

— Ну ладно. Десять процентов. Хватит с тебя.

— Двадцать!

— Десять.

— Пятнадцать!

— Гвен! Имей совесть.

— Пятнадцать — и точка! — настаивала она.

— Зачем тебе столько? Муж что, тебе в чем-то отказывает?

— Не твое дело. Лишние деньги еще никому не помешали.

— И как же ты собираешься скрывать от своего проницательного Генри, что получаешь их от меня? Если он узнает, может неправильно истолковать это.

Гвен таинственно улыбнулась.

— Не волнуйся, он ни о чем не догадается.

— Ладно, — сдался Саймон, — будет тебе пятнадцать процентов.

Гвен расхохоталась:

— Ловко я тебя провела!

— Так ты просто разыгрывала меня? — возмутился он.

— Конечно. Ты этого заслужил. Каждый раз, как мы встечаемся, подкалываешь меня. Вот я и решила отомстить. Ладно, не обижайся. Не нужны мне твои проценты. Я тебе и так помогу, поговорю с Евой. Она еще слишком молода, и не понимает, что, кроме семьи, мужчине нужно еще что-то.

— Ну, ты и хитрюга! Лучше б ты делами своего дома занималась, — проворчал он. — Я слышал, ты сердечные дела своей прислуги улаживаешь? Вот и продолжала бы в том же духе.

— Все-то ты знаешь! Я всего лишь поженила свою горничную Джейн и кучера Джозефа. До сих пор удивляюсь, как такая болтушка с этим молчуном уживаются!.. Но что это? — оборвала она.

— Что?

— Твоя жена уж слишком расщебеталась с Генри. Тебе не кажется? Пора нам поменяться местами.

— Пожалуй, — согласился Саймон, и они решительно двинулись догонять ушедшую вперед парочку…

***

Генри с улыбкой смотрел на резвящегося сына Беркширов.

— Чудесный мальчик. Я так давно его не видел. После рождения дочери вы все время жили в замке Корби, нам с Гвен не часто удавалось приезжать к вам.

— Я жила там из-за отца. Он так любит Филиппа! Мальчик будто возвращает ему молодость, вливает в него силы.

— Как ваш сын вырос! Будет, наверное, таким же высоким, как Саймон.

— Не знаю насчет роста, а характер у него точно отцовский! — засмеялась Ева. — Упрямый, решительный, и всё должно быть, так хочет он.

— По-моему, неплохие качества для будущего графа, — заметил Генри.

— О да. Но иногда этот четырехлетний тиран выводит меня из себя. Надеюсь, Ева будет не такая… Кстати, Гвен мне сказала о ребенке. Я очень рада за вас.

— Благодарю. Вы же знаете, она очень страдала из-за того, что не могла забеременеть. Считала, что это ей наказание за… всё, что было в прошлом. Мы пережили тяжелые времена. Но теперь, надеюсь, все станет хорошо.

— Я в этом уверена. Как и в том, что я стану крестной вашего первенца.

— Обещаю вам это.

Ева улыбнулась ему, и какое-то время они шли в молчании. Генри заметил, что на лицо его спутницы набежала какая-то тень.

— Что с вами? — спросил он. — Вас что-то расстроило?

— О нет, ничего. Просто иногда приступы меланхолии. Например, я представила себе, что мы могли бы идти с вами сейчас рука об руку, но не как добрые друзья, а как муж и жена. И Филипп называл бы отцом вас…

— Слава Богу, этого не произошло. — Генри решил, что надо развеять ее грусть, и сказал, улыбаясь: — Помните, как я приехал официально просить вашу руку? У меня ноги подкашивались. Поэтому-то я и опустился перед вами на колено. А вы, наверняка, подумали: «Какой идиот!»

— Да, мне это показалось довольно странным, — засмеялась Ева.

— А наше венчание? Я еле дошел до алтаря. В горле у меня так пересохло, что я боялся, что, когда меня спросят, согласен ли я взять вас в жены, я захриплю и всех напугаю. Я, наверное, был ужасно смешон.

— Нет, это я была смешна. Я так боялась!.. До последнего думала, что это просто какой-то кошмар. Стояла рядом с вами ни жива ни мертва.

— Мне так не показалось. Вы прекрасно держались.

— То же и я думала о вас. Вы были сама невозмутимость, само спокойствие!

— Значит, наши маски были удачными.

— Жизнь вообще — маскарад, — сказала Ева. — И какое счастье, если удается найти того, с кем не надо носить маску! Того, кому можно полностью доверять и открыть свое настоящее лицо.

— Согласен с вами. И, кажется, нам с вами как раз улыбнулось счастье, и оба мы нашли таких людей.

Ева оглянулась, за нею — Генри.

— По-моему, Саймон начал сердиться, что мы с вами тут секретничаем… Пора вам вернуться к жене, а мне — к мужу.

— Гвен тоже недовольна. Она способна оставить меня наедине только с вами, но и то — лишь на короткий срок.

Они остановились, дав возможность Саймону и Гвен догнать себя. Мужчины поменяли дам, и теперь гармония была восстановлена. Ева окликнула Филиппа, Гвен — Пуфа, и вся компания двинулась назад.

— Чудесное место! — сказала Ева тете. — Как интересно, что и вы, и мы выбрали именно его.

— А давайте приезжать сюда вместе! — предложил Генри. — Например, в следующем году, летом.

— Прекрасная мысль, —