200 знаменитых отравлений - Игорь Анцышкин

Незадолго до своей гибели Троцкий написал для журнала «Лайф» статью «Отравил ли Сталин Ленина?» Редакция «Лайфа» отказалась печатать статью, и за десять дней до убийства Троцкого сталинским агентом она была опубликована в херстовском издании «Либерти». В краткой биографии Сталина Троцкий так вспоминал время ухода Ильича: «К зиме Ленин начал медленно поправляться, свободно двигаться, слушал чтение и сам читал, начала восстанавливаться речь. Врачи давали все более обнадеживающие заключения… Именно в этот момент Сталин должен был решить для себя, что надо действовать… Под рукой был фармацевт Ягода. Передал ли Сталин Ленину яд, намекнув, что врачи не оставляют надежды на выздоровление, или же прибегнул к более прямым мерам, этого я не знаю. Но твердо знаю, что Сталин не мог пассивно выжидать, когда судьба его висела на волоске, а решение зависело от маленького, совсем маленького движения его руки… С Зиновьевым и Каменевым я возобновил личные отношения только через два года, когда они порвали со Сталиным. Они явно избегали разговоров об обстоятельствах смерти Ленина, отвечали односложно, отводя глаза в сторону. Знали ли они что-нибудь или только подозревали? Точно свинцовая туча окутывала историю смерти Ленина. Все избегают разговоров об ней, как если бы боялись прислушаться к собственной тревоге. Только экспансивный и разговорчивый Бухарин делал иногда с глазу на глаз неожиданные и странные намеки: «О, вы не знаете Кобы, – говорил он со своей испуганной улыбкой, – Коба на все способен». Правда, Бухарин завуалированно высказал свое мнение на всю страну. В газете «Правда» была помещена его статья «Памяти Ленина», в которой он описал последние минуты Старика: «В тихий зимний вечер умирал Ильич в Горках. Еще за несколько дней все шло на улучшение. Повеселели родные, повеселели друзья. И вдруг разрушительные процессы быстро проступили наружу… Когда я вбежал в комнату Ильича, заставленную лекарствами, полную докторов, – Ильич делал последний вздох. Его лицо откинулось назад, страшно побелело, раздался хрип, руки повисли – Ильича, Ильича не стало».

Бухарин упоминает об улучшении, в описаниях жены Ленина последний день Владимира Ильича тоже не выглядит так трагично, чтобы завершиться его смертью. «В понедельник пришел конец. Владимир Ильич утром еще вставал два раза, но тотчас ложился опять. Часов в 11 попил черный кофе и опять заснул… Когда он проснулся вновь, он уже не мог совсем говорить, дали ему бульон и опять кофе, он пил с жадностью, потом успокоился немного, но вскоре заклокотало у него в груди. Все больше и больше клокотало у него в груди. Бессознательнее становился взгляд… временами он глухо стонал, судороги пробегали по телу, я держала его сначала за горячую мокрую руку, потом только смотрела, как кровью окрасился платок, как печать смерти ложилась на мертвенно побледневшее лицо». Из этого тяжелого описания видно, что состояние больного до определенного момента было более или менее нормальным, а ухудшение наступило после того, как Ленин поел. Такое ухудшение состояния после еды у Владимира Ильича было уже не в первый раз. В конце мая 1922 года Ленин на даче поел несвежей рыбы и отравился, – кстати, единственный из обедавших. Врачи признали у него «гастроэнтерит, который на почве переутомления и нервного состояния больного вызвал временное, преходящее расстройство мозгового кровообращения». Были ли эти ухудшения случайностью, определить очень трудно.

Главный аргумент критиков гипотезы Льва Давыдовича: почему Троцкий хранил свою тайну до 1939 года? На самом деле он ее не хранил – просто не знал. В том и была сила Сталина, что никто из его партайгеноссе, включая Ленина и Троцкого, даже не предполагал в начале 20-х годов, на что он способен. Сообщение о просьбе Ленина дать яд не казалось Троцкому в 1923 году подозрительным, но он иначе оценил его в связи с другими событиями после процессов над вождями революции в середине 1930-х годов и сопутствовавшего им Большого Террора. Троцкий, с его интеллигентской слепотой по отношению к Сталину, понял суть последнего только под конец своей жизни и тогда по-новому взглянул на смерть Ленина.

УСТРАНЕНИЕ СОБИНОВА

12 октября 1934 года все население латвийской столицы Риги, особенно российское, было потрясено официальным сообщением об убийстве главы православной церкви в Латвии, члена Сейма – архиепископа Иоанна.

Не успело российское население прийти в себя от этой потрясающей вести, как вечером того же дня по улицам города неслись, как табун степных лошадей, мальчишки-газетчики с оглушительными криками: «Экстрателеграмма: подробности загадочного убийства архиепископа и внезапная смерть знаменитого российского певца Собинова!»

Расследование смерти архиепископа быстро было свернуто. Несмотря на то что тело Иоанна было жестоко изувечено пытками и все знали, что это дело рук работников советского представительства, следователи прекратили расследование за «необнаружением преступников». На фоне этого кровавого убийства смерть певца, последовавшая в рижском отеле «Петроград», прошла для всех незаметно. Был быстро установлен диагноз: разрыв сердца, и тело Собинова отправлено «товарищами» из полпредства в Москву.

Но многие не удовлетворились простым объяснением и кратким сообщением о его смерти: «Рига, 12 октября. Сегодня днем в отеле «Петроград» внезапно скончался в номере известный российский оперный артист Леонид Собинов. Вчера певец прибыл из Германии, где лечился в Наугейме. Артист направлялся в Москву, у нас же остановился для свидания с супругой, пребывающей в Риге. Вызванный врач констатировал внезапную смерть, вызванную разрывом сердца. Похороны знаменитого артиста состоятся в Москве, куда тело артиста будет отправлено».

Леонид Витальевич Собинов – знаменитый лирический тенор. Его хорошо знала не только вся Россия, он был известен и далеко за ее пределами. Билеты на оперные спектакли с его участием брались с боем. Его выступления считались событием в том городе, куда он приезжал. Количество поклонниц и поклонников Собинова превышало количество «шаляпинцев», главным образом, вследствие обаятельности вечно юного Собинова.

В каждый свой приезд в Ригу певец неизменно и привычно посещал архиепископа Иоанна. Этой привычкой и воспользовались агенты НКВД, которым было поручено устранить проповедующего антибольшевизм Иоанна. В роковой вечер чекисты проследили за артистом, и, когда он находился на крыльце дачи в ожидании появления владыки – последний лично открывал дверь, – они, как только появился хозяин дачи, выскочили из засады, оттолкнули Собинова в сторону и ворвались в дом, где и совершили убийство. Певца затем насильно увезли в отель, где он и был устранен как свидетель посредством отравления.