200 знаменитых отравлений - Игорь Анцышкин

Слишком уж черным был 1925 год для окружения Фрунзе, чтобы это было простым совпадением. Чуть позже Иосиф Виссарионович, усмехаясь в усы, говорил, что Фрунзе сам настаивал на операции. Во всяком случае, никакого решения ЦК о срочной госпитализации, которое Ворошилов передал Фрунзе, не было. И именно Ворошилов, который представлял клан «конников», составивших оппозицию Фрунзе в вопросе военной реформы, был назначен наркомвоенмором.

Сам Михаил Васильевич говорил накануне операции: «От страха виски седеют». В письме жене он написал: «Чувствую, что на смерть иду, а умирать-то не хочется». Фрунзе видел и понимал, что смерть, ходящая вокруг кругами, все ближе и ближе и что операцию ему не пережить. И в ночь на 31 октября 1925 года, через 39 часов после операции, не приходя в сознание, он скончался. Через год после смерти мужа жена Фрунзе, убежденная в том, что его зарезали, покончила с собой.

Хирурги же, оперировавшие Фрунзе, вдруг сразу скончались в течение одного 1934 года, года смерти Кирова. Первым погиб «от сепсиса» А. Мартынов. За ним И. Греков, умерший «вследствие ослабления сердечной деятельности». В. Резанов скончался в октябре, «вследствие сердечной недостаточности».

Из тех, кто присутствовал в операционной, остался в живых лишь доктор А. Очкин. Именно он, не будучи наркологом и не имея опыта работы с анестезией, занимался наркозом во время операции Фрунзе. Он вынырнул на свет еще раз в связи со смертью высокопоставленного пациента в 1939 году. В течение трех суток Очкин наблюдал мучения вдовы Ленина, погибавшей от «перитонита», но не пришел ей на помощь, мотивируя отказ от операции тяжелым состоянием больной. А через неделю Очкин был награжден орденом Ленина «за выдающиеся заслуги».

Фрунзе был первым из когорты «верных ленинцев», которые последовали в могилу за вождем в 1920 -1930-е годы. Еще все делалось тайно, отрабатывалась методика, тем более, что ГПУ возглавлял не тот человек, который был нужен на этом месте Сталину. Из этого логически выплывала фигура следующей жертвы.

УХОД «ЖЕЛЕЗНОГО ФЕЛИКСА»

Конец жизненного пути «железного Феликса» пришелся на разгар НЭПа. В феврале 1924 года ко многим своим должностям он прибавил еще одну – председателя Высшего Совета Народного Хозяйства, несколько отойдя от руководства советской службой безопасности.

В целом ничто не указывало на то, что он мешает главному «любителю острых блюд» – Сталину, который не чурался «окончательных» решений. Фактически Дзержинский стоял на стороне генсека в борьбе с оппозицией. Троцкий писал: «Охлаждение между Лениным и Дзержинским началось тогда, когда Дзержинский понял, что Ленин не считает его способным на руководящую хозяйственную работу – это и подтолкнуло Дзержинского перейти на сторону Сталина. Со смертного одра Ленин направлял свой удар против Сталина и Дзержинского».

Стиль работы нового главного хозяйственника страны вполне удовлетворял кремлевское руководство. «Знаю одно, если не найдете хирургического метода и хирургов – ни черта не выйдет! Доклады, доклады, доклады. Отчеты, отчеты, отчеты. Цифры, таблицы, бесконечный ряд цифр. Как взяться за дело? Здесь необходима хирургия. Надо найти смелую и знающую группу людей и дать им нож, безапелляционный». Недаром Владимир Ильич называл Дзержинского «горячим кровным конем».

Но такое руководство и такие решения никак не могли привести к желаемому результату. И все больше погружаясь в трясину хозяйственной неразберихи, председательствований, Дзержинский из грозной фигуры шефа могущественной ЧК превращался в аутсайдера борьбы за место в Кремле. Поэтому его насильственная смерть никому не была нужна. И только драматичность кончины «железного Феликса» породила толки о яде.

20 июня 1926 года на съезде партии Дзержинский выступил с программной речью о хозяйственном положении страны и его перспективах. Волнуясь и пересыпая выступления угрозами в адрес противников, Дзержинский убеждал аудиторию в своей правоте. Сойдя с трибуны, он плохо себя чувствовал и через два часа упал и умер от «приступа грудной жабы».

Именно это драматическое выступление и внезапная смерть же после окончания доклада и породили многочисленные слухи об отравлении. В отравители «железного Феликса» записывали и Троцкого, и Каменева, и Сталина. Но, вероятнее всего, Дзержинский умер собственной смертью. Как политик он уже никому не был страшен, хотя для старой ленинской гвардии был той фигурой, вокруг которой они могли бы сплотиться в противостоянии Сталину. Вот что написал по поводу смерти Дзержинского его старый товарищ по партии Бонч-Бруевич: «Известие о столь неожиданной и так поразившей меня смерти т. Ф. Э. Дзержинского застало меня за границей. Смерть его еще тем более ужасна, что она совпадает как раз с днями величайшего напряжения внутри нашей Партии».

О своевременности смерти «железного Феликса» пишет американский историк Роберт Конквест: «Как и в случае с Куйбышевым, мы видим, что смерть наступила в момент, очень для Сталина удобный. Большинство смертей, наступивших в удобное для Сталина время, «случилось» по очевидным причинам именно тогда, когда было надо, – ни раньше, ни позже». Разведчик-невозвращенец Игнатий Райе передал западным журналистам слова Ежова, что «Дзержинский ненадежен» и что он сопротивлялся решению Сталина подчинить ГПУ лично «лучшему другу чекистов». Известно, что Дзержинский отказывался делать оперативные доклады о работе ГПУ лично генсеку. Между генсеком и руководителем ГПУ возникали конфликты и по другим вопросам. Дзержинский высказался против назначения в органы людей аппаратом Орграспреда ЦК, который подчинялся Сталину. Иосиф Виссарионович на это мягко заметил: «Нет, Феликс, речь идет о системе партийного контроля, о системе партийного руководства. Нужно обязательно, чтобы партия назначала руководящих людей. Тебе трудно самому как наркому, и ты должен быть благодарен ЦК за это». Исходя из приведенных мнений, опять утверждать, что смерть Дзержинского была естественной на 100 %, невозможно.

Руководителю советской спецслужбы надо было бы в свое время обратить внимание на слова, которые произнес Сталин на похоронах Фрунзе, умершего несколько ранее на операционном столе от передозировки хлороформа: «Может быть, это так именно и нужно, чтобы старые товарищи так легко и так просто спускались в могилу». Товарищ Сталин всегда умел предвидеть будущее. Поэтому он не препятствовал отбытию 2 июня экспедиции Рерихов в Тибет, которая была организована под патронатом начальника ОГПУ Дзержинского и отбыла в день его похорон. Тайны тибетской медицины еще могли в дальнейшем пригодиться.