Торговцы мечтами - Гарольд Роббинс

не знает, какие люди живут в этом городе. Для них обоих хорошо, что Джонни знает Голливуд.

— Ты же знаешь, как люди любят сплетничать, — мягко объяснил он.

— Угу… — сонно пробормотала Далси. — Люди любят сплетничать.

Когда солнце начало всходить над горизонтом, в комнате Мэриан Эндрю продолжал гореть свет. Она сидела за пишущей машинкой, рядом в пепельнице лежала зажженная сигарета. На губах Мэриан играла легкая улыбка.

Она думала о молодом докторе, с которым познакомилась несколько недель назад. Мэриан порезала палец, ранка начала гноиться, и она пошла к доктору Ганнету. Однако порез ей обработал молодой доктор, который объяснил, что доктор Ганнет в отпуске и что он замещает его. Молодой человек представился.

— У вас уже есть практика? — поинтересовалась Мэриан.

Он покачал головой. Молодой врач еще искал место, чтобы осесть окончательно. Почему не здесь, полюбопытствовала она. Он опять покачал головой.

— Мне не нравятся здесь люди. Слишком много ипохондриков и слишком мало настоящих бальных.

После этой встречи она приходила к нему еще несколько раз, безо всякой причины. Он вел себя очень вежливо и ни разу не намекнул, что ей не за чем ходить к врачу.

Однажды Мэриан шутливо сказала, что она мало чем отличается от ипохондрика. Он посмотрел на нее неожиданно засмеявшимися, серыми глазами. Нет, возразил парень, он так не думает.

— Тогда в чем дело? — спросила она, понимая глупость разговора. Его серые глаза потемнели и посерьезнели.

— Наверное, мы любим друг друга.

— Но это же смешно, — возразила мисс Эндрю.

— Вы так думаете? — Он взял ее за руку. — Вы очень сильная женщина, Мэриан. Может, вы считаете, что не можете полюбить?

— Нет, это не любовь, — стояла на своем Мэриан Эндрю.

Он рассмеялся и отпустил ее руку.

— Ладно, тогда скажите мне, что это. Вы не хотите признаться, потому что на меня не распространяется ваша власть.

Она ушла, задумавшись над его словами.

Мэриан взяла сигарету и затянулась. Может, он прав, может, они на самом деле любят друг друга. Но он ошибается в одном. Когда они поженятся, он узнает, распространяется на него ее власть или нет.

Она улыбнулась, посмотрела на лист бумаги в машинке и быстро начала печатать, не глядя на клавиатуру.

«Мэриан Эндрю, суббота, 22 августа, 1925.

Дорогой читатель, вчера я побывала на вечере у Петера Кесслера, который он дал в честь Уоррена Крейга. Это был чудесный вечер, который я никогда не забуду. Все, ну просто все были там…»

5

Кэррол Рейджин нахмурился и осторожно вошел в кабинет Джонни Эджа, держа в руках пачку бумаг. Он остановился перед столом и бросил на него бумаги.

— Вот они, Джонни, — устало произнес он. — С утренней почтой принесли еще сто двадцать.

— Опять отказы? — поинтересовался Эдж, поднимая глаза.

— Сам посмотри, — предложил Рейджин. — Здесь встречаются наши лучшие клиенты.

— Садись, Кэри. Что-то у тебя усталый вид.

— Я устал, — согласился Рейджин, опускаясь на стул. — Все утро уговаривал этих парней, но все твердят одно и то же. «Вы живете не в средние века. Когда вы перейдете на звуковое кино? Нам нужен звук».

Джонни промолчал. Он взял контракт, на котором по диагонали красным карандашом было написано: «Расторгнут. 10 сентября 1929 г.», а внизу стояла фамилия прокатчика, одного из самых давних клиентов «Магнума».

— С ним тоже говорил? — спросил Эдж, постучав пальцами по контракту.

— Говорил, — фыркнул Кэррол Рейджин. — Ответил то же самое, что и остальные. Ему очень жаль, но… — Он замолчал и печально покачал головой.

Джонни бегло просмотрел несколько других контрактов, находя знакомые имена.

— А Моррис что сказал? — спросил он, увидев очередное знакомое имя.

— Этот разговаривал приветливее остальных, но ответ тот же самый. — Рейджин устало закрыл глаза.

— Моррис первый купил у нас «Бандита» еще в двенадцатом, — с горечью произнес Джонни.

— Знаю, — ответил Кэррол, открывая глаза и глядя на Эджа. — Когда я напомнил ему о «Бандите», он сказал: «Что вы от меня хотите? Публика требует озвученные фильмы, и всякий раз, когда я показываю немой, зал пустой, словно на двери висит объявление о чуме». — Рейджин сердито рассмеялся. — Все хотят озвученные фильмы, кроме Петера. — Кэррол Рейджин наклонился вперед и горько произнес: — Джонни, уговори Петера. Если мы будем продолжать снимать немые картины, я и двух центов не поставлю на «Магнум».

Джонни Эдж сочувственно смотрел на него. Рейджин руководил отделом сбыта и имел право злиться. До последнего года он мог похвастаться завидными цифрами доходов, а сейчас, несмотря на все старания, не мог ничего продать.

Если бы только Петер послушал его на той вечеринке два года назад. Тогда обсуждали звуковое кино, и Петер рассмеялся. «У него нет будущего», — безапелляционно заявил он. А когда Уорнер в том же году выпустил своего «Певца джаза» с Джолсоном, Петер не менее категорично заявил: «Это новшество долго не протянет». Но Кесслер ошибся. «Мэмми» перевернуло вверх дном весь мир кино.

Затем звуковые картины посыпались одна за другой. Сняли несколько полностью озвученных фильмов, но Петер продолжал стоять на своем. А чуть больше месяца назад сам Фокс объявил на весь мир, что отныне все его картины будут озвученными. Чуть ли не на следующий день такое же заявление сделал Борден, за которым последовали остальные крупные продюсеры. После этого «Магнум» стал нести большие убытки.

К концу первой же недели они получили сорок уведомлений о расторжении контрактов, на следующей неделе — уже более ста, а сейчас отказы приносили почти по сто штук в день. Джонни быстро подсчитал в уме, что при таких темпах скоро «Магнум» потеряет все девять тысяч своих контрактов с прокатчиками.

— Ладно, Кэри, — наконец ответил Джонни. — Я еще раз поговорю с ним, но не знаю, что из этого выйдет. Ты же знаешь Петера. Когда он что-нибудь вобьет себе в голову… — Эдж многозначительно замолчал.

— Я его тоже знаю, — угрюмо сказал Рейджин, вставая и глядя на Джонни сверху вниз. — Можешь передать ему, что, если он не передумает, я ухожу, потому что через несколько месяцев мне здесь нечего будет делать.

— Ты на самом деле думаешь, что все так плохо?

— Да. Я не хочу, в отличие от Петера, закрывать глаза и затыкать уши. — Он подошел к двери и оглянулся. — Пойду посмотрю, что в дневной почте. Я буду у себя.

Джонни кивнул. Когда Рейджин вышел, он опять принялся листать контракты. Отложив их наконец в сторону, Эдж понял, в какое ужасное положение попал «Магнум».

Сейчас главное заключалось не в том, сумеет ли он уговорить Петера, а