И.о. поместного чародея-2 - Мария Заболотская

Стараясь не проявлять излишней торопливости, чтобы не спровоцировать тех, кто, вне всякого сомнения, следил сейчас за мной, я вернулась к тому месту, где спустилась вниз. Короткий шорох подсказал мне, что я спугнула кого-то, вертевшегося поблизости. Неясное чувство заставило меня поднять фонарь повыше перед тем, как дергать за веревку. Она оказалась надгрызена, причем ровно на такой высоте, куда я не смогла бы достать. Должно быть, обитатель подземелья не успел закончить свою работу, но дерни я посильнее, подавая сигнал Искену, веревка непременно бы оборвалась. Вряд ли наверху услышали бы мои крики и нескоро бы догадались, что мне нужна помощь.

— Вот, значит, как! — пробормотала я недобро, и аккуратно потянула веревку к себе. — Решили, что мне следует здесь задержаться…

Укрепив поврежденную часть веревки несколькими узлами, я дернула за нее три раза, подавая сигнал, и внимательно начала наблюдать за тем, как фут за футом веревка уходит наверх. Могло показаться, что в какой-то момент она зацепилась за какой-то выступ в темном коридоре, но я знала, в чем дело.

— А ну-ка брысь! — заорала я, швыряясь в темноту одним из камней, что упали во время обрушения свода. — Лучше б вам меня не злить!

У меня не было уверенности, к кому я обращаюсь, но все признаки указывали на то, что я имею дело с трусливой, мелкой нечистью вроде болотных гоблинов или кобольдов. Хищники такого рода никогда не нападали, не убедившись, что жертва слаба и напугана. Именно поэтому мне следовало вести себя понаглее.

Бравада далась мне не так уж легко, однако я смогла быть достаточно убедительной. Лишь когда веревка натянулась, и я начала медленно подниматься, неизвестные жители подземелья решились на атаку — в мою ногу впился сразу десяток мелких острых зубов, и как я не извивалась, как не брыкалась, мерзкие твари грызли мой сапог, легко его прокусывая. Искен, протянувший мне руку, понял по моему исказившемуся лицу, что дела мои не так уж хороши — он выдернул меня из провала одним рывком, так что куртка моя затрещала по швам.

С парой бледных голокожих хищников подземелья он расправился так быстро, что я не успела даже толком их разглядеть — судя по всему, это и впрямь была некая разновидность мелких гоблинов. Тельца он пинком отправил обратно в провал, явно не горя желанием изучать храмовую фауну. Сейчас его интересовало только одно:

— Это оно? — едва сдерживая волнение, спросил он. Глаза аспиранта горели, Искен словно не замечал, что я стою лишь потому, что он поддерживает меня. Что бы там ни говорил он ранее, возможно, даже временами веря в свои слова — сейчас было очевидно, что именно его интересует в первую очередь. Впрочем, стоило ли в том сомневаться…

— Да, та руна написана внизу, на плитах, — ответила я, окончательно убедившись в том, как мне следует поступить далее. Пусть даже от волнения и дурноты мысли мои путались, но теперь я знала точно — мне нужно попрощаться с Искеном как можно скорее, далее не обманывая себя глупыми надеждами. Никогда этот чародей не поступится своими интересами в мою пользу, никогда я не буду значить для него больше, чем карьера — а в том, что сейчас решался очень важный для карьеры молодого мага вопрос, сомневаться не приходилось.

Искен на мгновение задохнулся от волнения, услышав мои слова, но тут же самообладание вернулось к нему — он не любил выдавать свои истинные чувства. Хватка его пальцев ослабла и я пошатнулась. Это, наконец, привлекло внимание Искена к моему состоянию, и он запоздало спросил, как я себя чувствую. Но я видела — к беспокойству за мое здоровье, которое он изобразил достаточно убедительно, примешивалась куда более серьезная обеспокоенность, заставившая меня сообразить, какую ошибку я допустила, зайдя так далеко. Но было слишком поздно, оставалось только клясть себя за излишнее любопытство и неумение вовремя остановиться…

— У такой мелкой дряни частенько бывает ядовитая слюна, — сказал магистр Леопольд со знанием дела, и тут же был отправлен за водой. Искен хотел было отнести меня на руках к хибарке, но я бросила на него свирепый взгляд, и пошла сама, прихрамывая и бормоча проклятия себе под нос. Эти укусы ничем не отличались от тех, которые я то и дело получала, выполняя поручения эсвордцев. Куда больше болезненных ощущений меня беспокоили меня две мысли, сменявшие друг друга с лихорадочной частотой.

Первую из них я прогоняла с большим тщанием, поскольку касалась она отношения ко мне Искена. Сколько я не рассуждала мысленно о том, что ему нельзя верить, сколько не напоминала себе, что на первом месте для Искена всегда будут стоять его личные интересы, но окончательно в этом убедиться мне довелось только сейчас. Я видела, с каким усилием он заставил себя изобразить участие в тот момент, когда его распирало от желания расспросить меня обо всем, что я видела внизу, затем оттолкнуть меня со своего пути, не тратя драгоценное время на заботу о моем здоровье, и заняться подлинно важными делами. Если бы не та игра, которую он затеял… Но это была вторая мысль, прогонять которую не имело смысла, хоть она и доставляла мне куда больше волнения.

Искен до сих пор подозревал, что я пытаюсь что-то разузнать о той тайной затее, которую он проворачивал, будучи для виду аспирантом магистра Аршамбо. Все, что он рассказывал мне, было всего лишь приманкой, внешне напоминающей настоящие тайные сведения, за которыми я, по мнению молодого чародея, могла охотиться. Искен ожидал, что в какой-то момент я решу, будто разузнала достаточно, и выдам себя, посчитав, что далее старательно притворяться не имеет смысла. Эта игра не казалась ему слишком опасной — в самый раз, чтобы непритязательная интрижка приобрела своеобразную остроту ощущений. Но согласившись на то, чтобы я спустилась в подземелье, Искен рискнул слишком сильно. Свою роль сыграл азарт — ему чертовски хотелось разузнать, что там, внизу. И теперь, когда аспирант убедился в том, что шел по верному пути, пришло время корить себя за поспешность, благодаря которой я подобралась так близко к сути происходящего. Вовсе не беспокойство о моем самочувствии заставляло его раз за разом бросать на меня пристальные взгляды — подозрительность Искена возросла стократно с той самой секунды, как я сказала о руне. Сбежать при таких обстоятельствах означало целиком и полностью подтвердить его подозрения. И об этом мне стоило подумать заранее. Но тот же азарт, что помутил рассудок Искена, сгубил и меня.

Настороженные, взволнованные, мы избегали смотреть друг другу в глаза, усугубляя напряжение между нами. Я отказалась от помощи Искена и промыла укусы самостоятельно, благо опыта обработки таких ран у меня имелось предостаточно. К своему огорчению я видела, что они будут серьезно меня беспокоить — уже через пару-тройку часов нога должна была порядочно распухнуть, несмотря на все мази, которые я употребила. И чем отчетливее я представляла, какими проблемами обернется для меня бегство, тем сильнее ощущала мрачную решимость. Даже себе я не хотела признаваться в том, что главной причиной для решения наконец-то оставить за спиной этот эпизод своей жизни, была обида на Искена. Глупейшая обида, ведь у меня не имелось никаких поводов считать, будто он и впрямь…