И.о. поместного чародея-2 - Мария Заболотская

— Господина Висснока сейчас, как кипящая смола жжет изнутри его благородная кровь, — с насмешкой произнесла я, впервые за долгое время подав голос.

— Уж не тебе, Рено, злорадствовать из-за бед Лиги, — огрызнулся Искен, но я видела, что он почти усмирил свой гнев, и теперь лихорадочно размышляет о том, как проникнуть в город.

— Почему же? — не удержалась от ответа я. — Лига сама виновата в своих бедах. Оттого, что цвет ее обращался с простыми людьми так, как ты сейчас вел себя со стражником, и начался тот упадок, который так беспокоит важных господ вроде тебя.

Но Искен словно не расслышал моих слов. Все внимание его было обращено на что-то, происходящее у ворот — там слышались гневные речи и откровенная ругань.

— Сдается мне, — медленно произнес он, — еще один маг нынче не может попасть в город. Давайте-ка посмотрим, что предпримет наш собрат, столкнувшись с тем упрямым стражником. Быть может, он окажется сообразительнее меня…

Последние слова были произнесены с известной долей сарказма и я поняла, что Искен корит себя за несдержанность.

Итак, аспирант вновь направил своего коня в толпу. Теперь нас осыпали куда более громкими и разнообразными проклятиями, посчитав, что столь тупоумных чародеев не грех и обругать от души. Сопровождаемые гневными выкриками и пожеланиями провалиться в преисподнюю, мы вновь очутились у самых ворот.

И впрямь, со стражником громко спорил чародей, желающий немедленно попасть в Изгард — он восседал на белом коне в богатой, но запыленной сбруе, и все его порывистые движения указывали на крайнюю спешку. Он был молод, светловолос, весьма хорош собой, и я не сразу узнала его — так сильно переменился он за четыре года, прошедшие со времени нашей последней встречи. Казалось, все черты лица его, не изменившись в главном, приобрели несвойственное им ранее выражение хитрости — и я хорошо знала, от кого этот некогда простодушный лоботряс перенял это свойство.

— Чтоб тебе провалиться! — пробормотал Искен со злостью, в сравнении с которой прочие его приступы гнева сразу показались легкой досадой. — Откуда принесли бесы этого мерзавца? Я так надеялся, что он сгинул вместе с Каспаром!

— Констан! — невольно воскликнула я, теперь окончательно убедившись, что не ошиблась.

Несмотря на то, что собравшаяся у ворот толпа была довольно шумной — люди изливали накопившуюся досаду, стоило им найти мало-мальски подходящий повод для ругани — Констан услышал мой голос. В этом не приходилось сомневаться: он тут же умолк, позабыв о стражниках, с которыми увлеченно спорил, и начал вертеть головой. Искен чертыхнулся и попытался было развернуть коня, но мы прочно увязли в толпе и возмущенные вскрики тех, кого мы потеснили, подсказали Констану, куда стоит обратить внимание.

Наши взгляды встретились, и на лице моего бывшего ученика, который, разумеется, давно уж превзошел меня во всех отношениях, отразились попеременно изумление, растерянность и прочие чувства, все более далекие от чистосердечной радости. Не успела я подумать, что вовсе не так представляла себе эту встречу, как произошло нечто и вовсе неожиданное для всех присутствующих: Констан, резко повернувшись к стражникам, полоснул капитана хлыстом, оказавшимся в правой его руке, левой же, почти одновременно с этим, он сотворил сложный магический жест. И в единый миг все вокруг него заволокло едким дымом. Ржание пришпоренной лошади тут же заглушили испуганные и гневные крики, сменившиеся надсадным кашлем. Искен быстро прикрыл мне лицо полой плаща, благодаря чему я не надышалась дымом так уж сильно. Когда глаза мои перестали слезиться, я увидела, что Констана давно и след простыл. Люди вокруг метались в панике, толкая друг друга и громко призывая потерявшихся в сутолоке спутников. Те же счастливцы, что находились во время этого происшествия поодаль, рядом со своими повозками, сейчас пытались успокоить испуганных лошадей и волов; подобные хлопоты выпали на долю и магистра Леопольда — он, чихая и кашляя, пытался удержаться в седле, Гонорий же вставал на дыбы и брыкался, точно в него вселился бес. Лошадь Искена от испуга тоже попыталась показать свой норов, но аспирант быстро ее усмирил, несмотря на то, что все это время крепко прижимал меня к себе одной рукой. Можно было подумать, что он беспокоится, как бы я не упала, но я прекрасно понимала, что Искен полагает, будто я попытаюсь вновь сбежать, завидев старого знакомца.

— Он видел нас! — в голосе его звенела ярость. — Потому и решился на подобное! Выходит, это оказалось важно для него настолько, что он не побоялся нарушить приказ самого князя. Напасть на стражу! Да после такого за него не вступится даже Лига! Ну же, говори, Рено, что все это значит?!..

Хотела бы я знать ответ на его вопрос, но мне не оставалось ничего другого, кроме как покачать головой. Искен выругался, глубоко вздохнул, и пробормотал:

— Я так и думал. Что ж, молчи, раз считаешь, что поступаешь разумно… И без того понятно, что нам нельзя здесь оставаться. Эта крыса явно спешила сообщить кому-то важные новости, и я не буду дожидаться, пока сюда явится Каспар или кто-то из его людей.

— И что же ты собираешься делать? — спросила я, изо всех сил пытаясь сохранить спокойствие. — Вряд ли городские ворота откроются перед тобой после того, как другой чародей напал на стражу…

— Кажется, ты ставила мне в упрек то, что я не умею говорить с простыми людьми? — в голосе Искена зазвучали опасные ядовитые нотки. — Пришло время поработать над ошибками.

И он направил коня к стражникам. Тот, которого ударил Констан, полулежал на земле — бровь его была рассечена, а лицо страшно бледно то ли от силы удара, которым наградил его Констан, всегда славящийся на редкость тяжелой рукой, то ли от дыма, которого стражники наглотались более других. Завидев Искена, стражники приобрели еще более суровый и встревоженный вид, нежели ранее, и принялись переговариваться между собой. За те несколько минут, что прошли после первой беседы с Искеном, симпатии к чародейскому сословию у изгардской стражи явно не прибавилось.

На этот раз аспирант был сама обходительность — на грубые окрики: «Чего надо?» и «Проваливай, колдун, пока не арестовали!» он кротко отвечал, что всего лишь желает оказать помощь капитану, раз уж стал свидетелем столь возмутительного случая. Стражники с сомнением смерили взглядами незваного помощника, однако неохотно согласились, и Искен спешился, вполголоса велев мне даже не думать о побеге.

Я видела, как он подошел к капитану, которому как раз помогали подняться, и едва ли не на ухо что-то шепнул. Стражник, утирая кровь с лица и пошатываясь, после недолгих раздумий, кивнул, и они с Искеном отошли в сторону. Не успели любопытствующие начать коситься на них, как капитан громко приказал пропустить Искена вместе с его спутниками, и мы въехали в город.