Колыбельная для мужчин - Эстер Росмэн

Ее раздирали не менее противоречивые чувства, поэтому ей надо было на время выкинуть его из головы и вновь вернуться к тому, для чего она прибыла сюда: выяснить, Лонда она или нет. Если да, то для того, чтобы получить причитающуюся ей по праву долю, придется бороться за это со всей семьей Денвере, если же нет… что ж, тогда она уедет. Или станет любовницей Зака. И то и другое могло окончиться для нее сумасшедшим домом.

Она остановила свой видавший виды автомобиль на месте старого овощного рынка, где Стефано Полидори начинал сколачивать свое состояние. Расположенный всего в четырех кварталах от отеля «Денвере», рынок был закрыт, и на его территории возвышалось многоэтажное административное здание.

Покуривая сигарету, Марио ожидал ее на углу улицы возле ирландского бара.

– А я только что собирался рассердиться на вас, – сказал он, ослепительно сверкнув зубами, и бросил окурок в сточную канаву.

Она чувствовала себя не в своей тарелке, но постаралась скрыть это.

– Я же сказала, что приду.

– Да, конечно, но я думал, что ваш приятель уговорит вас надуть меня. – Опять последовала обаятельная улыбка.

– Мой приятель?

Марио открыл перед ней дверь бара.

– Закари Денвере. Ваш брат.

Адриа почувствовала, как у нее екнуло сердце.

– Разве он не взял на себя роль вашего телохранителя?

– Наряду с другими, – ответила девушка, входя вместе с Марио в прокуренный зал, полный смеха и громких разговоров. Повсюду слышался звон бокалов, треск бильярдных шаров, летали стрелы дартса. На небольшой эстраде играл джаз, но его почти не было слышно в общем шуме.

Перед тем как перейти к цели своего разговора, Марио, не спрашивая, заказал два кофе по-ирландски.

– Мой отец и я хотели бы знать, подумали ли вы над нашим предложением. – И он выпустил изо рта облачко дыма.

– Немного, – уклончиво ответила она. Стройная официантка поставила перед ними две стеклянные кружки. – И, говоря по правде, я не могу вести с вашим отцом никаких дел. – Тонкой пластиковой трубочкой она размешала плавающий на поверхности кофе слой взбитых сливок.

– Почему вы так решили?

– Я еще не знаю, кто я такая. Но даже если окажется, что я Лонда, то все равно не буду претендовать на руководство компанией.

Он удивленно приподнял темные брови.

– Но вы будете владеть более чем половиной ее.

– Все равно.

– Но почему?

– Там, откуда я приехала, Марио, имеют обыкновение перед тем, как прыгнуть, сначала осмотреться. Могу сказать вам честно, у меня нет намерений продавать «Денвере интернэшнл» или что-нибудь менять в ней, если я не увижу явной некомпетентности в руководстве ее, что мне представляется маловероятным.

– Мне это кажется странным. – Глядя на нее оценивающим взглядом, он задумчиво пил кофе.

Я верю старой поговорке: «Не чини то, что еще не сломалось», – сказала она, вспомнив при этом долгие жаркие летние дни, проведенные под обжигающим солнцем Монтаны, и как много раз отец повторял ей эти слова. Ее отец. Человек, который вырастил ее, который так часто нежным, прибереженным специально для нее жестом клал свою огрубевшую от работы руку на ее плечо. Ей не хватало его. Она знала, что, даже если Уитт Денвере и окажется человеком, давшим ей жизнь, все равно настоящим отцом для нее всегда будет Виктор Нэш.

– Расскажите мне о себе, – попросил Марио, но Адриа, улыбнувшись, покачала головой.

– Это скучно. Действительно скучно. Я выросла на ферме в Монтане. Вся неделя проходила в работе, а по воскресеньям все шли в церковь. Вот и вся история.

– Сильно сомневаюсь, – с лукавым видом возразил он.

– А почему бы вам не поведать о своей семье – это, должно быть, более интересная тема, чем сенокос или приготовление джемов.

– Вы смеетесь надо мной.

– Да нет, ей-богу, мне хочется знать, – ответила она. – Что значит появиться на свет сыном Энтони Полидори?

Улыбка Марио стала еще шире, темные глаза сверкнули.

– Это было ужасно, – сказал он, затягиваясь сигаретой. – Слуги, шоферы, два дома в Портленде, бунгало на Гавайях и вилла в Мексике. Ни один ребенок не страдал больше, чем я.

Адриа рассмеялась его шутке.

Он рассказал ей много интересного о частных католических школах и монахинях с горячим темпераментом и длинными линейками, бывшими всегда наготове, чтобы отхлестать по рукам детей, благочестие которых подвергалось сомнению. Она услышала о ранней смерти его матери, причиной которой отчасти, возможно, явилось не совсем добропорядочное поведение мужа и сына, и о своих собственных стычках с отцом.

– Но сейчас вы, кажется, ладите друг с другом, – заметила Адриа.

– Я тогда был моложе, ершистее. Бунтовал. – Он протянул руку через стол и коснулся ее запястья своими гладкими пальцами. – Вам это должно быть знакомо…

–. Вы думаете?

– Теперь ваша очередь, Адриа. Расскажите мне о себе.

Глядя в его затянутые поволокой темные глаза, Адриа внезапно словно прозрела. Этот человек намеревался соблазнить ее, вне зависимости от того, какие чувства испытывала к нему она сама. Его пальцы по-прежнему поглаживали ее запястье, и, выдавив из себя улыбку, Адриа отдернула руку, подперев подбородок сцепленными пальцами.

– Для чего вы хотели со мной встретиться?

– Во-первых, по поводу «Денвере интернэшнл», – ответил Марио, которого позабавила ее защитная реакция. Очевидно, ему нравилось преодолевать сопротивление. – А во-вторых, вы заинтересовали меня потому, что показались мне неординарной женщиной. Мне хотелось бы узнать вас получше. – Он сделал глоток кофе, нахмурился и добавил сахара. – Это не смущает вас?

– Не очень, – ответила Адриа, что было не совсем так. Она не доверяла ему, но понимала, что он может снабдить ее такой информацией о семье Денвере, которая могла бы помочь в ее деле. – Я сумею за себя постоять.

– Знаю. И это мне нравится. – Щелкнув пальцами, он подозвал официантку, чтобы сделать другой заказ. – Мне кажется, что мы должны многое узнать друг о друге. – Теперь его улыбка стала самодовольной и многозначительной.

Трейси, стоя в тени деревьев, наблюдала за противоположной стороной улицы. Она видела Марио, ее Марио, с Адриа, и сердце ее разрывалось на части. Для него ничего не значило ни то, скольким она для него пожертвовала, ни то, как сильно любила его, ни то, сколько они пережили вместе.

К глазам подступили слезы, нижняя губа задрожала. Но Трейси всегда гордилась умением держать себя в руках, способностью скрывать свои чувства и не позволяла себе забыться, даже под воздействием наркотиков или алкоголя.

Трясущимися руками Трейси зажгла сигарету и сделала глубокую затяжку. Ей давно уже следовало бы порвать все отношения с Марио, но она никак не могла заставить себя навсегда забыть о нем. Иногда Трейси сама начинала верить, что вырвалась из порочного круга, что освободилась от него, но стоило ему позвонить или прислать один-единственный цветок, как она спешила в его объятия. Ее интимная связь с Марио продолжалась даже во время недолгого замужества. Она лгала мужу, притворялась, наставляла ему рога, потому что была не в состоянии избавиться от роковой страсти – от Марио Полидори.