Царская Семья - жертва темной силы - Любовь Миллер

В ноябре месяце к протопресвитеру Георгию Шавельскому492 зашел член Государственного Совета П.М. Кауфман, который состоял при Императоре в качестве лица, объединявшего все учреждения Красного Креста на фронте. Государь, как пишет о. Георгий Шавельский, сердечно и с уважением относился к Кауфману.

Теперь же протопресвитер видел его расстроенным и взволнованным:

«Благословите меня! Сейчас я иду к Государю. Выскажу ему всю горькую правду», - сказал Кауфман.

Когда он вернулся от Императора, то был еще более взволнованным:

«Все, что накопилось на душе, я высказал ему. Между прочим, я сказал: Ваше Величество, Вы верите мне? Верите, что я верноподданный Ваш, что я безгранично люблю Вас? Отвечает: верю. Тогда, - говорю, - разрешите мне: я пойду и убью Гришку!

Государь расплакался, обнял и поцеловал мен Мы несколько минут простояли, молча в слезах».

«Какой же результат выйдет от вашего, с таким трагическим концом, разговора?» - спросил отец Георгий.

Кауфман:

«Никакого! Несчастный он…»

В декабре месяце П.М. Кауфман был извещен, что освобождается от обязанностей при Ставке. Такое его увольнение было неожиданным для всех. Протопресвитеру Шавельскому государева свита объяснила, что Кауфмана уволили по требованию из Царского Села, где нашли, что он своими разговорами нервирует Императора.

Одну из последних попыток открыть глаза Государю на Распутина и его темные дела сделала сестра Императрицы Великая княгиня Елизавета Феодоровна. Она поехала в Царское Село по просьбе своих друзей. Поехала она туда тогда, когда там находился Император.

Об этом визите рассказано во многих книгах. Остановимся на брошюре графини Александры Олсуфьевой, личном друге Великой княгини Елизаветы Феодоровны.493

Графиня пишет, что Елизавета Феодоровна всегда уклонялась от политики. Только дважды она сделала попытку вмешаться в дела государства. Первый раз - это было, когда она написала письмо Императору, где в подобающих выражениях, говорила, что боится той опасности, которая нависла над Царской Семьей и над Россией.

Вскоре после этого, в декабре 1916 года, Елизавета Феодоровна поехала в Петроград, чтобы опять говорить о том же.

«Если бы ее совет был принят, - пишет графиня, - то, возможно, что пошатнувшаяся Монархия была бы спасена. Она стояла за то, чтобы было полное согласие между Императором и Думой в соответствии с конституционным законом, опубликованным в октябре 1905 г., и за ответственное министерство. Она также настаивала на том, чтобы выслали в Сибирь рокового Распутина».

Когда Великая княгиня Елизавета Феодоровна приехала в Царское Село, чтобы поговорить с Императором, то Государыня не допустила ее:

«Императрица умоляла ее не говорить с Императором по поводу ее письма - по причине того, что он уезжает на следующий день на фронт и его нельзя тревожить разными политическими вопросами, но что она сама готова ее выслушать.

Когда Великая княгиня коснулась наболевшего вопроса о Распутине, Императрицу нельзя было разубедить в ее веровании в его святость несмотря на то, что Великая княгиня рассказала ей о его скандальном образе жизни, которую он умел успешно скрывать от глаз ее Величества. Последняя так ошибалась в его личности, что все, что она могла сказать в ответ на увещевания сестры, было: «Мы знаем, что святых злословили и раньше».

Тогда Великая княгиня предсказала будущее: «Помни, - сказала она, - судьбу Людвика XVI».

«Увы, она ошиблась только в размерах и ужасе той катастрофы, которая надвигалась». (пер. с англ.)

О визите Великой княгини Елизаветы Феодоровны в Царское Село пишет и секретарь Распутина Симанович.494 Он говорит, что Распутин очень волновался, когда узнал, что Великая княгиня едет во дворец. Он стал писать какие-то записки и класть себе под подушку. На другой день он уже казался уверенным в своей победе. Симанович еще пишет, что перед визитом Елизаветы Феодоровны в Царское Село, Распутин сжег какие-то бумаги, которые, в случае выступления против него, могли бы оказаться опасными.

Императрица в письме Государю упомянула о своем разговоре с Великой княгиней (Эллой):495

Письмо №392, Царское Село, 5/12/1916.

»… уверяю тебя, ты поступишь правильно, следуя советам нашего Друга - Он так усердно молится днем и ночью за тебя - и Он тебя удержал там, где ты находишься - только будь также убежден, как я, и как я доказала Элле, и всегда буду доказывать - тогда все пойдет хорошо…»

Это было последнее свидание между Великой княгиней Елизаветой Феодоровной и ее сестрой-Императрицей. Больше они никогда уже не встретились на этой земле.

Вел. княгиня Мария Павловна (младшая), племянница Елизаветы Феодоровны пишет,496 что ее тетя была очень обижена тем холодным приемом, который оказала ей Государыня в последний раз. Великая княгиня, даже уже после совершившейся революции в России, не могла без горечи вспоминать об этой встрече.

Императрица решила совершить паломничество в Новгород. Эта поездка была предпринята по совету данному генералом Ивановым Государю. Генерал высказал мнение, что Императрице необходимо выезжать и показываться народу для снискания популярности.497

Подробно об этой поездке написано в книге генерала Спиридовича.498

С Государыней поехали все ее четыре дочери, графиня Гендрикова и Анна Вырубова, хотя ей не следовало бы ехать, но такова была воля Распутина, который хотел потом все узнать от Вырубовой.

Поездка в Новгород оказалась очень удачной. Государыню везде встречали с восторгом, и она была приветлива со всеми и мила. Она даже забыла о своих недомоганиях и сама взбиралась по лестницам (обычно ее поднимали из-за ее больного сердца).

Императрица приложилась к мощам Св. Великомученицы Варвары, ходила по разным церквам, монастырям, восхищалась старинными иконами. В одном из монастырей Государыня пожелала навестить известную старицу, которой было 107 лет.

О посещении Новгорода Императрица подробно написала супругу в одном из писем. Приводим некоторые из него выдержки:499

Письмо №399, Царское Село, 12/12/1916.

»… Новгород был успехом - хотя страшно утомительно было, но душа была приподнята, и это всем нам дало силы… Я посидела минуту в комнате настоятельницы и потом попросила, чтобы меня провели к старице Марии Михайловне… Ей 107 лет, она носит вериги (теперь они лежат возле)… Она благословила нас и поцеловала нас. Тебе она посылает яблоко (пожалуйста, съешь его) - сказала, что война скоро кончится - «скажи ему, что мы сыты». Мне она сказала: «а ты красавица - тяжелый крест - не страшись» (несколько раз) - «за то, что ты к нам приезжала будут в России две церкви строить» (дважды это повторила) - «не забывай нас, приезжай опять».

… Старица встречает каждого словами: «радуйся невеста неневестная»… посылаю тебе икону, которую я … купила, она так прелестна, пожалуйста, повесь ее над твоей кроватью… потом принесли чудотворную икону Св. Николая, чтобы мы приложились…

Наш мотор застрял и толпа его подтолкнула. Оттуда в крошечную часовню, в саду, где на печке Просфорни появилась (много лет назад) Богоматерь - она не тронута и только покрыта стеклом и обделана драгоценными камнями. Такое необыкновенно сильное благоухание, девочки и я это заметили…»

Вскоре после паломничества Императрица приехала в Ставку. Протопресвитер Георгий Шавельский сделал попытку, чтобы поговорить с ней, но Государыня в аудиенции ему отказала, хотя и имела много свободного времени. Протопресвитеру пришлось вести разговор с Анной Вырубовой. Разговор этот никакой пользы не принес. Она перебивала священника и не давала ему высказаться:500

«Ничего вы не знаете, ничего не понимаете! Совсем не так! Войска нас любят… Народ тоже нас любит. Вот ее Величество ездила в Новгород. И я ездила с нею. Как нас встречали! Толпы народа!… Цветами засыпали, руки целовали! А у вас говорят: народ не любит Царицу. Неправда! Это - общество петроградское, которому нечего делать. Вот оно и сплетничает, интригует… Ваша Ставка с ума сходит! Раньше Алексеев запугивал Государя, теперь Воейков теряет голову, вы - тоже… Мы знаем, чего хочет Дума. Ей надо ограничить власть Государя, отнять у него верных людей. Вот теперь Дума против Протопопова. Почему?… Довольно, что свалили Штюрмера, Протопопова свалить не удастс..»

Отец Георгий пишет:

«Мне приходилось более слушать, чем говорить, ибо лишь только я раскрывал рот, как Вырубова уже перебивала мен Ей было все ясно и понятно. В войсках, в народе не видно никаких признаков надвигающейся революции, все зло в нас, запугивающих Государя и интригующих против самых верных слуг его, т.е. против Распутина, Штюрмера, Протопопова и Ко, да еще в сплетничающем петроградском обществе. Особенно удивило меня в разговоре то, что Вырубова постоянно выражалась во множественном числе «мы», не отделяя себя от Царя и Царицы, точно она уже была соправительницей их…»