Царская Семья - жертва темной силы - Любовь Миллер

В другом письме Государыня писала:

Письмо №387, Царское Село, 9/11/1916.

«Наш Друг говорит, что Шт(юрмер) может еще некоторое время оставаться пред. С(овета) М(инистров), так как за это его не так много упрекают, но весь шум начался с тех пор, как он стал министром иностранных дел. Гр(игорий) это понял летом и уже тогда ему сказал - с этим тебе конец будет. Вот почему Он умоляет, или чтобы Штюрмер уехал в отпуск на месяц, или же сейчас же был назначен кто-либо другой на его место м. ин. дел, например, Щегловитов, так как он очень умен…»

Во второй половине ноября в Ставку приехал Великий князь Николай Николаевич.482 Приехал он со своим братом Петром Николаевичем.

Великий князь имел с Государем горячий и даже резкий разговор. Он уговаривал Императора даровать ответственное министерство, и даже предостерегал Государя, что он может потерять корону. Император был невозмутим и спокоен, что нервировало Николая Николаевича.

В книге генерала Ю.Н. Данилова приводится запись Великого князя Андрея Владимировича о разговоре между Государем и Николаем Николаевичем:483

«Неужели ты не видишь, что теряешь корону ! Опомнись, пока не поздно. Дай ответственное министерство!… Смотри, чтобы не было поздно. - Пока еще время есть, потом будет поздно!…»

Во время этого разговора Государь оставался с виду спокойным. Он только слушал. На другой день Великий князь Николай Николаевич уехал обратно на Кавказ.

После свидания с родными в Киеве, и видя отрицательное отношение общественности к Штюрмеру, Государь, вопреки желанию Императрицы, решил уволить Штюрмера. Он освободил его от должности председателя Совета Министров, и снял с поста министра Иностранных дел. На место председателя был назначен А.Ф. Трепов.

Государыня писала Императору:484

Письмо №388, Царское Село, 10/11/1916.

»… Я принимала старика (Штюрмера), и он мне сказал о твоих решениях - дай Бог, чтобы все оказалось к лучшему, хотя для меня было горестным ударом, что ты его также удаляешь из совета министров… Я жалею, так как он любит нашего Друга и в этом отношении поступал так правильно - Трепова я лично не люблю и не могу иметь к нему того чувства, которое было у меня к Горемыкину, Штюрмеру… а этот, увы, я сомневаюсь, чтобы он меня любил и, если он не верит мне или нашему Другу, трудно будет работать. Я сказала Штюрмеру, чтобы он передал ему, как нужно вести себя по отношению к Гр(игорию) и всегда Его оберегать…»

Генерал Спиридович пишет,485 что Александр Федорович Трепов откровенно высказал Государю свое мнение о положении в России и просил снять с поста министра Внутренних дел Протопопова и еще двух министров, которые не пользовались популярностью из-за связи с Распутиным.

Император склонялся убрать Протопопова и написал Императрице письмо, где просил ее «не втягивать в это дело» Распутина. Государь желал здесь действовать по своему усмотрению:486

Ставка 10/11/1916.

»… Мне жаль Протопопова - он хороший, честный человек, но перескакивает от одной мысли к другой и не может решиться ни на что. Я это заметил с самого начала. Говорят что несколько лет тому назад он не был вполне нормальным после некоторой болезни (когда он обращался к Бадмаеву). Рискованно оставлять министерство Внутренних дел в руках такого человека в такие времена!

Старый Бобринский должен быть также смещен. Если мы найдем умного и энергичного человека на этот пост, тогда я надеюсь, вопрос со снабжением будет улажен без изменения в настоящей системе… Во всяком случае, Трепов будет стараться делать все, что он может. Вероятно, он вернется в воскресенье и привезет с собой лист лиц, о которых мы говорили с ним и со Шт(юрмером).

Только я очень прошу тебя, не втягивай в это дело нашего Друга (Распутина - Л.М.) Ответственность здесь лежит на мне, и поэтому я желаю быть свободным в моем выборе… «

Генерал Спиридович говорит, что А.Ф. Трепов был умный, ловкий и энергичный человек, который понимал, что надо дружно работать с Государственной Думой. Но Трепов не мог указать Императору на достойного кандидата на пост министра Внутренних дел. Только он сам годился на эту роль.

Государыня, получив письмо Императора, была поражена. Она в этом увидела интригу, направленную против ее влияни И она решила сделать все возможное, чтобы сохранить Протопопова на посту министра Внутренних дел. Телеграммами и письмами она умоляла супруга не менять ничего до личного с ней свидани

Она писала Императору:487

Письмо №389, Царское Село, 10/11/1916.

»… умоляю тебя - не меняй Протопопова теперь - он будет вполне хорош… Протопоп(ов) честно за нас. Ах, душка, ты можешь мне поверить. Возможно, что я недостаточно умна, но у меня есть сильное чувство, и это часто более помогает, чем мозг. Не меняй никого, пока мы не встретимся, давай поговорим об этом спокойно вместе… еще раз вспомни, что для твоего царствования, для Бэби и для нас тебе нужны сила, молитвы и советы нашего Друга. Вспомни, как в прошлом году все были против тебя и за Н. (Николашу), а наш Друг дал тебе помощь и силу, ты все на себя взял и спас Россию, мы более уже не отступали. Он сказал Штюрмеру, что он не должен был принять назначения министром иностранных дел, что это его погубит - немецкое имя, и станут говорить, что это все я делаю. Протопопов) благоговеет перед нашим Другом и будет благословен. Штюрмер488 испугался и целый месяц Его не видел - это так дурно, и он потерял точку опоры…»

На следующий день Государыня выехала с дочерьми и с А. Вырубовой в Могилев, и после этого Протопопов остался на своем посту. Генерал Спиридович пишет, что, приехавший с докладом в Ставку Трепов склонился перед волей Императора, но вскоре допустил ошибку. Он поручил генералу Мосолову переговорить с Распутиным и предложить ему 150-200 тысяч рублей единовременно, а потом ежемесячную помощь с условием, чтобы он не вмешивался в министерские распоряжени Распутин сначала пришел в ярость, но потом, выпив хорошо с генералом Мосоловым, успокоился и сказал, что посоветуется с «папой» и чтобы генерал заехал к нему дня через два за ответом. Распутин рассказал все их Величествам. История с попыткой подкупить «старца» вышла некрасивой и теперь Императрица потеряла уже всякое доверие к Трепову, что стало очень затруднять его работу. Почитание же «Друга» возросло за его «неподкупность».

Об А.Ф. Трепове Пьер Жильяр пишет следующее:489

«Император сначала соглашался с мнением Трепова, но затем, под влиянием Императрицы, он раздумал и находился в нерешительности и смущении перед необходимостью принять решение.

Его так часто обманывали, что он не знал более, на кого он мог положитьс Он себя чувствовал одиноким и покинутым всеми…»

На с. 159 своей книги Жильяр рассуждает:

»… Разумные инициативы таких патриотов, как Сазонов, Кривошеин, Самарин, Игнатьев, А. Трепов, чтобы не перечислять остальных, не были поддержаны настолько, насколько они могли быть поддержаны. Если бы вся сознательная часть русского народа сгруппировалась около них, то они имели бы силу предотвратить возрастающую опасность. Однако, они не нашли поддержки… критика, интриги, соперничество отдельных личностей и партий явились препятствием для этого единения, которое единственно могло быть спасением. Если бы это единение осуществилось, оно представляло бы из себя такую силу, что нечестивый образ действий Распутина и его адептов был бы парализован. К сожалению, лица, понимавшие это, являлись исключением. Большинство же относилось безразлично к этой бесполезной борьбе и…. предоставило полную свободу действий авантюристам и интриганам…»

В это время сильно заболел генерал Алексеев и Император дал ему отпуск, чтобы поехать в Крым на лечение. Заместителем Алексеева в Ставке стал генерал В.И. Гурко.

В стране продолжало наростать революционное движение.

Генерал Спиридович пишет,490 что выступление Милюкова, оставшееся безнаказанным, имело колоссальный успех по всей России. Этой клеветнической речи верили.

На заседании Государственной Думы громовую речь произнес Пуришкевич. Он резко говорил о правительстве, упоминал о темных силах, которые окружают Государя; некрасиво обрисовал деятельность Дворцового коменданта генерала Воейкова.

В книге С.С. Ольденбурга об этой речи написано следующее:491

«В горячей и сумбурной речи, обвиняя самых разнообразных лиц - кого в корысти, кого в интригах, кого в потворстве немцам, Пуришкевич в заключение призывал министров отправиться в Ставку, пасть к ногам Царя и умолять его избавить Россию от Распутина. «Ночи последние спать не могу, даю вам честное слово, лежу с открытыми глазами и мне представляется целый ряд телеграмм, сведений, записок, то одному, то другому министру…»