В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора - Анна Уайтлок

Поскольку автор сатиры довольно пренебрежительно отзывается о папе, скорее всего, он не был католиком. Судя по тому, что в произведении упоминается, как Дадли оскорблял тех, кто в свое время оказывал ему покровительство, ее написал кто-то из придворных.

Продолжались слухи о внебрачных детях, якобы рожденных королевой от своего фаворита. Через два года после смерти Дадли некая вдова по имени Дионисия Дерик заявила, что у Елизаветы «столько же детей, сколько и у меня, двое из них еще живы, один мужского пола, а второй женского, а остальных сожгли». Дерик заявила, что отцом детей королевы был граф Лестер и что он «бросил их в огонь в той комнате, где они были рождены». В том же 1590 г. Роберт Гарнер рассказывал похожую историю: у Дадли «было четверо детей от ее королевского величества, из которых три дочери живы, четвертый же был сыном, которого сожгли». И Дерик, и Гарнера поставили к позорному столбу за клевету.[1034]

Елизавета, которой исполнилось пятьдесят пять лет, проводила Рождество и Новый год в Ричмонде. Шли дожди, дороги размыло. В дворцовых каминах поддерживали огонь, и придворные развлекались пьесами, пирами, танцами и, как обычно, обменивались подарками. То было первое Рождество Елизаветы без Дадли. Она начала выказывать особую милость к его двадцатиоднолетнему пасынку, Роберту Деверо, с которым особенно сблизилась за прошлый год.[1035] Высокий, очень привлекательный, черноглазый и рыжеволосый, 2-й граф Эссекс был умен, остроумен и кокетлив. Дадли представил его ко двору четыре года назад; прослужив под командованием отчима в Нидерландах, Эссекс вернулся в Англию, где прочно утвердился при дворе. Елизавету все больше привлекал рыжеволосый юноша. Его молодость оживляла ее и придавала ей новых сил.

Эссекс был очарователен и уверен в себе, однако в то же время отличался упрямством, эгоизмом, крайней амбициозностью и, как и сама королева, вспыльчивостью. Елизавета и Эссекс проводили вместе много времени; несмотря на тридцатиоднолетнюю разницу в возрасте, многие начали задаваться вопросами о природе их взаимоотношений. Во время придворных развлечений Эссекс сидел либо рядом с Елизаветой, либо поблизости от нее; часто видели, как она перешептывается с ним или нежно прикасается к нему. Все лето 1587 г. Эссекс катался верхом или гулял с королевой, они играли в карты и засиживались далеко за полночь. Энтони Баго, один из слуг Эссекса, хвастал, что «даже ночью милорд играет с ней в карты или другие игры и не возвращается в свои покои до утра, когда просыпаются птицы». Баго взволнованно писал своему отцу в Шропшир о том внимании, какое королева уделяет их хозяину: «Он [Эссекс] сам признавался, что через десять дней его назначат королевским конюшим».[1036] В самом деле, 18 июня 1587 г. Елизавета назначила молодого графа на место, которое ранее занимал его отчим, Роберт Дадли, перед тем как стать лорд-камергером.

Отношения Елизаветы с графом отличались страстностью и непостоянством. В июле 1587 г., за год до смерти Роберта Дадли, когда двор переезжал на летние квартиры и приближался к Норс-Холлу (Хартфордшир), где жил граф Уорик, Эссекс поссорился с Елизаветой из-за того, что та пренебрежительно относилась к его сестре Дороти. Та навлекла на себя гнев Елизаветы, выйдя замуж без ее соизволения. Когда Эссекс сказал Елизавете, что его сестра уже находится в Норс-Холле, королева приказала, чтобы Дороти не покидала своих покоев. Эссекс пришел в ярость, обвинял Елизавету в том, что та позорит его самого и его фамильную честь «только для того, чтобы угодить негодному Рэли». Далее он излил свою ревность на сэра Уолтера Рэли, который, как он считал, посмел состязаться с ним за милость королевы. Елизавета тоже вышла из себя и начала бранить Эссекса за поведение его матери Леттис. Граф понял, что зашел слишком далеко, и среди ночи приказал слугам приготовить свои вещи и вещи Дороти к отъезду из Норс-Холла. Эссекс затем сообщал о встрече в письме другу: «Казалось, она не выносит ни слова против него [Рэли]; уцепившись за одно слово «презрение», она сказала, что у меня нет ни одного повода презирать его. Ее речи так огорчили меня, что я постарался как можно доходчивее объяснить ей, кто он и что он, а затем предоставил ей решать, есть ли у меня повод презирать его за соперничество и могу ли я утешиться, служа госпоже, которая благоговеет перед таким человеком. Я старался с горечью и пылом высказать все, что у меня накипело против него; по-моему, если он стоял у двери, он вполне мог подслушать все плохое, что я говорил о нем. В конце я сказал, что, поскольку она решительно настроена его защищать, я не испытываю никакой радости оттого, что нахожусь где бы то ни было, но мне противно находиться рядом с ней, когда я знаю, что моя привязанность к ней растоптана, а такой негодяй, как Рэли, пользуется ее высоким почтением…»[1037]

Эссекс решил уехать из Англии в Нидерланды: «Если я вернусь, меня встретят дома с радостью; если нет, una bella morire лучше, чем беспокойная жизнь».[1038] Однако, когда он направлялся в Сандвич, где должен был сесть на корабль, его перехватил посланный королевой Роберт Кэри: Елизавета приказывала ему вернуться ко двору. Все было прощено – по крайней мере, на время. На следующий год, когда Дадли удалился от двора, Елизавета попросила Эссекса поселиться в апартаментах, которые ранее занимал его отчим.

После смерти Дадли Елизавета все больше полагалась на Эссекса, но, проведя Рождество и Новый год с королевой, когда она оплакивала потерю его отчима, молодой граф сделался неспокоен. Весной 1589 г. он не послушал приказа Елизаветы оставаться при дворе и бежал, чтобы примкнуть к Фрэнсису Дрейку и Джону Норрису, которые отплывали в Португалию. Их экспедиция должна была уничтожить остатки Армады и освободить Португалию от испанского владычества, утвердив на троне Дома Антонио, а затем идти к Азорским островам, где захватить испанский флот, везущий сокровища. Когда Елизавета узнала о его скором отплытии, она немедленно распорядилась, чтобы граф вернулся.

«Эссекс, вы и сами понимаете, насколько оскорбителен для нас ваш внезапный и непочтительный отъезд от нас и вашего места пребывания [как конюшего]. Большая милость, которую мы вам незаслуженно оказываем, привела к тому, что вы презрели и забыли свой долг; иными причинами мы не можем объяснить ваши странные поступки… Поэтому мы приказываем вам немедленно, по получении наших писем, оставить все предлоги и отговорки, явиться сюда и немедленно объясниться с нами, чем вы доставите нам радость. Если же вы не выполните приказа, вы навлечете на себя наш гнев и будете отвечать ценой большой опасности для себя».[1039]