Бог, страх и свобода - Денис Драгунский

Коррупция во всех своих видах — это плохо. Надо сделать так, чтобы этого безобразия не было. С этим согласны все — и власть, и общество. Власть издает законы, обращается к разным своим ветвям. Ветви шумят листвою. Народ обсуждает и скандальные факты, и усилия власти. Но вот что интересно. Если этот общенациональный разговор о коррупции представить себе в виде музыкального произведения, то в нем явственно прослеживаются две темы. Первая — всеобщее возмущение. Тема гнева, как написали бы в консерваторской программке, во вкладыше, где объясняют, что хотел выразить Бетховен. Вторая тема — полная безнадежность. Тема судьбы. У нас все равно ничего не получится. Не выйдет у нас справиться с коррупцией. «Все равно, все равно, все равно…» — гудят басы, создавая фаталистический фон для обличительных мелодий. Но почему люди убеждены, что зло непобедимо?

Ответов много, и все правильные.

Одни адресуются к опыту, как собственному, так и национальному, он же исторический. Уж сколько раз российская власть пыталась оседлать коррупцию, и все напрасно. Еще в середине XIX века провинциальные чиновники в декларациях об имуществе нагло писали: «Имение приобретено на подарки, полученные женою в молодости от графа Бенкендорфа». И петербургское начальство утиралось. В газете «Правда» к печати была подготовлена статья с отчаянным заголовком «Блат сильнее Сталина». Ее не напечатали — но не потому, что блатмейстеров посадили, а потому, что Сталин помер. Не говоря уже о временах более близких, которые у нас если не перед глазами, то в памяти.

Другие полагают, что все дело в огромности и разнообразии России. Размеры и пестрота нашего пространства порождают некоторую, как бы это выразиться, естественную институциональную путаницу. Избавиться от нее нельзя, как нельзя укоротить пресловутое «транспортное плечо» от Смоленска до Владивостока. Николай I говорил, что Россией управляет не он, а 25 000 столоначальников. Всесильный серый кардинал КПСС тов. Суслов Михаил Андреевич страшно гневался, когда к нему обращались лично, через голову его верного аппарата. Хотя признавал, что аппаратчики делают массу глупостей. Но, по мнению означенного серого кардинала, ущерб от аппаратных глупостей значительно меньше, чем затраты на перевоспитание аппарата и контроль над ним.

Третьи считают, что коррупция непобедима потому, что в нее включено все общество или по крайней мере вся его социально активная часть. Мысль, конечно, соблазнительная в силу своей тотальности (дважды два — четыре; всякий человек — подлец и вор). Но тезис «все повязаны» не выдерживает проверку здравым смыслом. Вот в советское время говорили — КГБ подслушивает все телефоны. Все, понимаете? До одного! Но тогда вопрос: сколько же надо сотрудников, чтобы всех подслушивать? Но ведь этих подслушивающих надо подслушивать с особым тщанием — ведь они знают столько секретов! И кто это будет делать? И так далее. Возвращаясь к теме, спрошу: если все повязаны, где моя доля в коррупционном обороте? Я образован, социально активен, а что толку?

Четвертые смотрят глубже и философичней. Дело, оказывается, в особых свойствах русского и остальных российских народов. Есть в наших людях какая-то изначальная (то ли генетическая, то ли климатическая) вороватость и подловатость. Как волка ни корми, все равно получится коррупционер (вор, хам, насильник, жулик и пр. и пр.).

Когда ответов много и все они правильные, это означает, что ответа нет.

Пока нет. Но вот, кажется, он появляется.

Забрезжило месяц назад. На пасхальном богослужении патриарх Кирилл произнес одну лишь фразу, всего несколько слов — но эти слова, на мой взгляд, являют собой нечто радикально важное.

Процитирую официальное сообщение и дам ссылку. Штука слишком серьезная. Итак:

«18 апреля. Патриарх Московский и всея Руси Кирилл, выступив с пасхальным телеобращением, поздравил многомиллионную аудиторию телезрителей с великим праздником — спасительной Пасхой. Он подчеркнул, что причиной многих страданий человечества является зло, которое победил своим Воскресением Спаситель. „Все человеческие страдания от зла. Зло разрушает нашу жизнь, семейные, общественные, межгосударственные отношения, является причиной многих бед, включая войны“, — сказал предстоятель Русской православной церкви, подчеркнув, что если мы со Христом, то мы на стороне добра, мы побеждаем зло. Вот почему „надо хранить веру в сердце“». Как сообщает ИТАР-ТАСС, Патриарх Кирилл напомнил, что в то время, когда народ отступил от веры, мы вовлекли в пучину зла всех вокруг себя, весь мир. Он еще раз повторил, что для того, чтобы наш народ, наша страна благоденствовали, мы должны быть всегда с добром против зла. От всего сердца предстоятель Русской православной церкви пожелал россиянам радости во Христе, мира, любви, доброго здравия и призвал: «…не творите зла сознательно. Будьте со Христом, и тогда в нашей жизни будет правда, мир, свет, благодать Божия», — сказал он.

Итак, повторим: в то время, когда народ отступил от веры, мы вовлекли в пучину зла всех вокруг себя, весь мир.

Сразу вспоминается другая речь. Произнесенная не православным иерархом, а мирянином-баптистом, и не этой весной, а более четверти века тому назад, 8 марта 1983 года. Президент США Рональд Рейган, выступая в городе Орландо перед Национальной ассоциацией евангелистов, назвал СССР «империей зла». Его речь называлась «Религиозная свобода и холодная война». Проблема тоталитаризма и контроля над ядерными вооружениями была тесно увязана с моралью. Рейган говорил о том, что в СССР людям запрещают верить в Бога. Грубо говоря, отсюда все качества. Отказавшись от веры СССР вовлек свой народ в тоталитарные беды и стал представлять собою угрозу для всего человечества.

Удивительное совпадение! Оно объясняется просто: эти слова сказаны двумя христианами, двумя искренне верующими людьми. Страна, забывшая Бога, превращается в империю зла. Конечно, если, к примеру, Лихтенштейн или Андорра откажутся от веры и от заповедей, то это останется их внутренним делом, они не смогут вовлечь в пучину зла всех вокруг себя. С большой мощной страны спрос другой. Внутренняя моральная коррупция великой державы неизбежно угрожает всему миру. Что и произошло с СССР, по точному слову патриарха Кирилла.

Миру мы более не угрожаем. Но вопрос о внутреннем зле остался. Преодоление зла и восстановление добра должно стать главной задачей нации. Если нынешняя позиция Русской православной церкви именно такова, то это внушает надежды.

О полном и повсеместном искоренении и наказании зла речь пока не идет. Пока нужна лишь самая малость — зло назвать злом. Мы до сих пор не можем внятно и авторитетно, ясно и подробно, устами властителей дум, строками школьных учебников и декретами высшей власти, сказать: в нашей стране в 1920—1950-е годы творилось величайшее зло. Безусловное и непростительное. И те, кто его творил, суть злодеи, преступники, изверги. И точка, и никаких «но», никаких скидок и объяснений.

Потому что иначе любой коррупционер, расхититель и насильник нашего времени остается чистым ангелом по сравнению с негодяями тех лет. Ну, украл, извините, другой-третий миллион у акционеров, так ведь не изымал хлеб подчистую, обрекая крестьян на голодную смерть. Ну, грохнул, пардон, пару-тройку конкурентов, так ведь не расстреливал людей сотнями на колымском снегу.

В корне любого зла, и большого, и малого, — неверие в Бога. Без высшего, надчеловеческого источника морального запрета, то есть без веры в Бога, нет добра. Но хуже всего, хуже полного анархического безверия — вера в земного человека, вождя, диктатора, «отца народов», который вместо Бога.

Люди, которые гордятся своей атеистической, но при этом высокой нравственностью, пусть не обольщаются. Они ведь не сами придумали, что убивать, отнимать, обманывать, соблазнять и унижать — нехорошо, нельзя, недопустимо. Они просто сохранили, пронесли в своей душе Божьи заповеди. Возможно, бессознательно.

Мораль невозможна без веры. Вера невозможна без церкви.

Но время настоящей церковности (приходской жизни, служб, проповедей, исповедей, духовного руководства, чтения Писания), кажется, уже ушло. Или вот-вот уйдет.

Неужели опять опоздали?

МИЗАНСЦЕНЫ МОРАЛИ

У меня был знакомый оперный тенор, народный артист, лауреат премий и орденов кавалер. Однажды он недовольно спросил постановщика:

— Почему это я должен петь свою коронную арию где-то слева, близко к кулисам? Чуть ли не за спинами массовки?

— Здесь такая мизансцена, — объяснил режиссер.

— Мизансцена бывает одна, — сказал певец. — Я посередине. Все остальные, расступившись, стоят вокруг.

Я не раз писал о наивном пупоземлизме национальных историй. Но стремление поставить себя в центр мироздания, оказывается, свойственно не только геополитике. Как же назвать столь же наивную веру в то, что мир ориентируется на разумное «я»? Веру в торжество рациональности, в железобетон школьной формальной логики, в здравый смысл и добрую волю, в сознательный выбор личности и прочие мифы XIX века? (Даже не всего этого славного столетия, а его второй половины, времен сенсимонизма, марксизма и клодбернардизма. Когда бодро мнилось, что мир может быть переустроен на началах разума, а зона злобы и порока вот-вот будет найдена в головном мозгу в целях последующего иссечения. Это было до публикации «Толкования сновидений» и уж подавно до того, когда попытка разумного переустройства общества привела к невиданной кровавой бане.) Что это? Рациоцентризм? Романтический позитивизм? Логический консерватизм? Впрочем, не в названиях дело.