Твоя половина мира - Евгений Прошкин

— ...продолжаются поиски опасного преступника...

Тиль убавил громкость и дальше озвучил за диктора сам:

“...ордер на его арест выдан Европейским Трибуналом полтора года назад. На счету Тиля Хагена разбойные нападения, захваты заложников и убийства. Ввиду особой опасности, которую Хаген представляет для общества, Евротрибунал вынес приговор заочно. Спец-Службы предпринимают беспрецедентные меры, но результатов они пока не дали, и Тиль Хаген по-прежнему остается на свободе”.

— Истинная правда, — сказал он вслух.

На экране появилось несколько анимированных фото: престарелый трансвестит, губастый негроид и патлатый бродяга в засаленном рубище.

“Преступник владеет искусством маскировки”, — мысленно пояснил Тиль.

— А еще я мог бы прикинуться обезьяной... — пробормотал он, переключая программу.

— Забавный случай в Московском зоопарке. Годовалый шимпанзе, сбежавший вчера из вольера...

Тиль крякнул и пошел за кофе. Автомат в номере был паршивый, под стать отелю. В бункер выпала чашка, сверху в нее полилась коричневая бурда.

— Уважаемый пользователь, десять процентов от стоимости этого напитка за вас оплатила компания “Глобал-Фудс”, — донеслось из крохотного динамика.

— Я не пользователь. Я сегодня Рихард Мэйн.

Тиль вдруг щелкнул пальцами и, вернувшись к монитору, набрал адрес своего студенческого блога. Сайт не обновлялся бог знает сколько времени, и его могли уже снять, но... могли ведь и оставить.

Страница загрузилась мгновенно — когда Тиль ее создавал, не было еще ни эхозвука, ни безумной квадрографики, да и скорость связи лишь называлась скоростью. Сейчас этот сайт выглядел убого, но он был: с его биографией — до третьего курса, — с его контактными адресами в студенческом городке, с его избранными — тогда, десять лет назад, — ссылками и... с чужим портретом.

Тиль прищурился. Не узнать самого себя вряд ли возможно, но это лицо он не узнавал. Были какие-то общие черты, не более того.

Одежда... Да, он вполне мог так одеваться: рубашка на “молнии”, под ней — красная майка анархиста. Прическа... тоже что-то в этом духе. Неровная челка, закрытые уши, с макушки спускаются несколько отдельных, по-разному выкрашенных прядей. Но морда определенно чужая.

Тиль перешел в галерею и присвистнул. Все было родное: пьянки-гулянки, студенческие марши какого-то-там-протеста, лодки и велосипеды, друзья и подруги, и везде — тот самый парень с титула. Владелец заброшенного блога. Тиль Хаген, значит...

Страницы на экране были кем-то сделаны, и сделаны профессионально. Почему он раньше сюда не заглядывал? Потому, что лишь сейчас, после этого случайного — действительно случайного — совпадения про обезьяну его вдруг посетила простая мысль.

Форвертс не всесилен, и его давно должны были выловить. Его искали на материках и на островах, в городах и поселках — везде, где живут хоть какие-то люди. Загоняли в угол, посылали за ним спецназ, прочесывали целые кварталы. Тратили средства, отрывали от работы специалистов... И при этом заменили в сети его фотки — чтобы кто-нибудь случайно не опознал.

Через экран протянулась красная полоса, и Тиль без особого удивления прочел:

“ВНИМАНИЕ! Если Вам известно местонахождение Тиля Хагена, Вы обязаны немедленно сообщить об этом по любому из анонимных каналов. В противном случае Вы понесете ответственность за укрывательство”.

Текст полз в четыре строки, на четырех языках. Перестраховались, хватило бы и двух — человеку, не владеющему ни русским, ни немецким, в Европе делать нечего.

У Тиля возникла дикая идея отбить свой адрес в отеле, вплоть до этажа и номера. Он попробовал угадать, к чему это привело бы, но на пустые фантазии форвертс отаывался редко.

Покинув гостиницу, он остановил такси и сразу показал водителю новенькую сотню.

— Видно, не на Арбат поедем... — предположил тот.

— Мытищи.

— Так это...

— Это — сверху счетчика, — сказал Тиль, припечатывая банкноту к приборной панели.

Жизнь в Славянском Содружестве научила его разговаривать кратко, но конструктивно. Порой ему становилось муторно, но он любил и эту страну, и этих людей. Причина была простая, как яблоко, однако вспоминать о ней не хотелось.

Машина затормозила у трехэтажного кирпичного барака. Тиль расплатился карточкой Вольфа Шнайдера и, когда такси отъехало, бросил ее в лужу. Прямо на дороге оказалась шикарная лужища, целое болото — мутное и, судя по амбре, регулярно пополняемое из канализации.

Сергея Максимова он застал дома. Полушин давно предупреждал, что с Максимовым не все в порядке, но Тиль и не думал, что непорядок может быть столь глубоким и необратимым.

Серж спился. Спился совсем.

Дверь была незаперта, из-под клеенчатой обивки торчала подпаленная вата. Тиль прошел по темному коридору, ударился — несмотря на форвертс — головой обо что-то висящее и вот так, потирая макушку, заглянул в комнату.

Сергей сидел за пустым столом, вероятно — по привычке. Голый пластиковый прямоугольник на шатких ножках был грязен, как и все вокруг. На полу что-то хрустело, под пыльным окном стояла шеренга пинто-вых фляжек, по стене брел, не ведая страха, рыжий таракан. Максимов не контрастировал: на нем были только ветхие штаны и прорванные шлепанцы. Тонкие складки живота напоминали грустную улыбку, а груди, как у старой кормилицы, превратились в два кожаных треугольника. Ему было всего тридцать пять.

— Серж... — выдавил Тиль.

Максимов узнал его сразу. Как ни странно.

— О-о!.. Тили-Тили! Какие гости!..

— Здравствуй Серж, — сдержанно ответил Хаген.

— Привет-привет! — Максимов резво поднялся и придвинул ему стул. Руку он почему-то не протянул. Тиль не настаивал.

— Федора убили...

— Федю? Да-а.!. Эх, Федя, Федя!.. — Сергей поскреб спину. — Да-а...

Этот разговор можно не продолжать. Максимова заботило лишь одно. И ничего больше. Вообще ничего...

— Да-а... — Сергей бестолково помыкался по комнате. — Ты это... при деньгах? А то бы... Федя-то... Как же, а?..

— Садись, — велел Тиль.

Тот послушно опустился рядом.

— С кем из наших поддерживаешь... Бесполезно. Он уже самого себя не поддерживает.

— ...отношения, — все же договорил Тиль.

— Из ваших? — озаботился Максимов. — А, из на-аших!.. Да как тебе сказать...

— Ясно. — Хаген встал и посмотрелся в мутное стекло монитора. — Как живешь, Серж? Хотя... это то-лце ясно.

— Нормально живу, а что? Просто сейчас... то есть в данный момент... Полушин-то!.. — вспомнил он. — Нехорошо ведь. Надо бы... а?.. По-человечески надо.

— Конечно... — проронил Тиль. — Что впереди видишь?.. Могила. И очень скоро.

Серж видел два варианта. Целых два, для него это было много. Либо он сегодня выпьет, либо... все равно выпьет. Иначе нельзя.