Дружба, йога и любовь - Рейн Митчелл

Помощница Лона — миниатюрная брюнетка, похожая на недавнюю выпускницу школы. Она стучит по клавишам ноутбука, кивает при каждой фразе Стефани, смотрит широко раскрытыми глазами и сияет энтузиазмом. Не исключено, что на самом деле девочка сидит в каком-нибудь чате.

Единственный человек, которого интересует происходящее, — это Брэди, тощий, наголо бритый тип в узких джинсах. Он сделал несколько комментариев, доказав, что действительно прочел книгу перед встречей. Ну надо же. Он, несомненно, понимает, что книга заслуживает переделки в фильм. Но у него, судя по всему, нет никакой власти, и это плохо.

Лон постукивает пальцами по столу и смотрит на часы. Мелкий жест, который говорит о многом.

— Трудно работать с авторами, которые сами берутся писать сценарий, — говорит он. — По моему опыту.

Кроме шуток. Стефани добилась своего, перебив книгу у Кристины Вачон, — она пообещала автору, что сценаристом будет он сам, а затем заплатила вперед немыслимую сумму. И все ради того, чтобы доказать ему, что она богата. Стефани хорошо знает эту публику с тех самых времен, когда изучала литературу в колледже в Айове. Автор намарал пятьдесят страниц — по сути, переписал вступительные главы романа, слегка изменив пунктуацию.

— По-моему, этот материал понравился бы Диабло Коди, — говорит лысый Брэди, благослови его Бог.

— Я уже послала ей книгу, — отзывается Стефани. — Она пообещала прочесть в выходные.

Стефани разговаривала с агентом Коди два месяца назад и слышала, что Коди занята на два года вперед и даже не станет смотреть на новую книгу. «Оскар» мог бы поправить дело. Лгать бессмысленно, но гордость вновь заявила о себе. У Стефани возникает ощущение, что Лон просто тянет время и поддразнивает ее, потому что ему приятно видеть, как она из кожи вон лезет и потеет от волнения. Он внушает, что, возможно, заинтересуется проектом, если Стефани как следует поунижается. Она слишком часто через это проходила. В Голливуде сорок три тысячи двести семь точно таких же агентов, которые носятся по городу, пытаясь привлечь к себе внимание, но большинство так и остаются ни с чем. Она это знает, и Лон знает, но тем не менее оба продолжают игру.

А вдруг он и впрямь заинтересуется. Нельзя сжигать все мосты.

— Есть кое-что еще, — вдохновенно врет Стефани. — Недавно я говорила с Имани Ланг — мы вместе занимаемся йогой… Ей очень понравилась книга, и она буквально мечтает сыграть певицу.

— А я думал, она бросила кино, — сухо отвечает Лон, рассеянно открывая ящик стола.

Юная помощница пробуждается, заслышав сплетню, и вываливает груду информации об Имани, в том числе и ряд фактов, о которых Стефани понятия не имела. Имани замужем за хирургом, она ушла из сериала по его настоянию, когда забеременела. Потом произошел всем известный выкидыш и депрессия, о которой не писал только ленивый. Если хорошенько подумать, Имани и впрямь идеально подошла бы на роль певицы — персонажа, пережившего много взлетов и падений.

— Интересно, — говорит Лон. — Но Имани недостаточно, чтобы раскрутить фильм.

— У нее потрясающий голос, — возражает Стефани. А кто сказал, что нет? — Когда-то она хотела заниматься музыкой. Имани сама могла бы петь и участвовать в клипах. Во всяком случае, «Пески Вегаса» производят впечатление единого целого.

Она встает прежде, чем Лон успевает пошевельнуться. Чем больше Стефани об этом думает, тем привлекательнее кажется проект. Пусть даже писатель — пренеприятный тип, книга тем не менее прекрасна, и из нее обязательно получится великолепный фильм. Если Лону неинтересно, она больше не потратит на разговор ни одной минуты. Нельзя сжигать мосты, но можно оборвать привязь.

Провожая Стефани по коридору, лысый Брэди говорит:

— Чертовски потенциальная штука. Я обязательно поговорю с Лоном.

— Спасибо, — отвечает Стефани. — Я очень ценю вашу заботу. В сценарии есть персонажи, способные заинтересовать лучших актеров. И поверьте, фильм удастся снять задешево.

— Можете меня не уговаривать. Кстати, я обожаю «Лучи надежды». Смотрел четыре раза.

Стефани гадает, правда ли это… но почему бы не расслабиться и не поверить? «Перестань судить и начни чувствовать», — сказала Ли на занятии на минувшей неделе. Что будет, если мы начнем принимать вещи как есть, вместо того чтобы оценивать их?

Она не собирается давать волю чувствам, но, слушая болтовню Брэди, готова заплакать. «Лучи надежды» вышли на экраны пять лет назад. Маленький интеллектуальный фильм о семейных проблемах. Она нашла продюсера для этого проекта и обрела доверие в определенных кругах. Фильм стал настоящим хитом; рецензенты благодарили Стефани за невероятную работу, проделанную над сценарием. Сцены, переписанные ею от начала до конца, неизменно вызывали многочисленные похвалы.

К сожалению, за радостным волнением, престижем и обещаниями последовали крушение надежд, крахи сделок, безнадежная гонка и спешка. Стефани не удавалось оторваться от земли. Именно во время работы над очередным фильмом она познакомилась со своим мистером Чизбургером. Тем не менее для нее еще открыты некоторые двери в киноиндустрии, хотя уровень гостеприимства и поубавился.

Солнце на улице светит ослепительно ярко, воздух сухой и обжигающий. Утром Стефани проснулась с головной болью и усилием воли внушила себе, что встреча с Лоном изменит ее судьбу, хотя и понимала, что шансов немного. Но ей нравится работать в Голливуде — и всегда нравилось. Это очень приятно. Разумеется, если только тебе не надавали под зад. После очередной неудачи голливудская классика — оштукатуренные здания и маленькие гольфмобили — начинает действовать на нервы.

В машине нестерпимо душно, и Стефани вновь слышит пощелкивание в моторе, которое раздается уже несколько недель. Похоже, предстоят очередные расходы. Проведя тщательные подсчеты, она поняла, что сбережений хватит еще на два месяца. При достаточной экономии. А потом…

Стефани не знает, что случится потом, и не собирается сходить с ума, думая об этом. Она раздобудет денег. Сделает фильм. Покажет этому… чизбургер, чтоб ему пусто было!!!

Вечером она собиралась встретиться с Грациэлой, но непременно опоздает, если завязнет в пробке. И кажется, с утра Стефани еще ничего не ела. Она волновалась из-за встречи и носилась как ошпаренная. Как ни странно, она не голодна. Больше всего ей хочется пить. Неподалеку есть ресторан, где подают вкусные салаты и странные пенистые коктейли — якобы безалкогольные.

Спускаясь по Мелроуз, залитой солнечным светом, Стефани вновь ощущает приступ головной боли и решает ехать прямо домой, через бульвар Санта-Моника. У нее есть список из десятка имен — все это люди без особой репутации, зато с большими деньгами, при помощи которых они надеются пробиться в киноиндустрию. Стефани никогда не думала, что придется пасть так низко, но делать нечего. Она покупает бутылку вина, едет домой, опускает шторы и принимается звонить.

Ли считает добрым предзнаменованием, что Алан согласился пойти вместе с ней на открытие выставки Гарта. Она не смогла отказаться, а появиться одной было бы унизительно и положило бы начало слухам и сплетням. По крайней мере они с Аланом продемонстрируют семейную стабильность. Ли сама удивляется своему желанию кому-то что-то доказать, но сейчас это действительно необходимо. Временный переезд Алана не должен показаться друзьям чем-то серьезным.

Вечер такой прохладный и красивый, что они решают идти пешком. Еще один положительный признак. Прогулка займет всего полчаса. Баррет, одна из стажерок в студии, согласилась присмотреть за близнецами. Баррет учится на последнем курсе колледжа, ее специальность — начальное детское образование. Она занималась гимнастикой, но несколько лет назад «выросла» из нее и решила посвятить себя йоге. Она ходит в студию вместе с однокурсницей — тоже бывшей гимнасткой. У Баррет внушительная (хотя и преимущественно силовая) подготовка. Когда-нибудь она станет отличным преподавателем. Близнецы ее любят. Ли тоже, хотя и не всегда доверяет. Иногда Баррет дает понять, что завидует тому, как Кэтрин делает массаж, или тому, как Хлоя преподает, — и Ли чувствует себя неловко.

— Кэтрин недавно заметила в студии людей из «Мира йоги», — говорит она Алану по пути.

— Значит, теперь ученики только об этом и будут болтать, — замечает тот.

— Кэтрин — самый сдержанный человек из всех, кого я знаю. Даже не пришлось просить ее молчать. Она и так все поняла.

— Да, а потом она решит проболтаться, — говорит Алан. — Такие, как Кэтрин, способны немного выправиться, Ли, но в душе они не меняются.

Ли предпочитает промолчать. Алану тридцать четыре, он на два года моложе жены и с двадцати лет на периферии музыкального бизнеса. Неизменно воздержанный, он, разумеется, общался с алкоголиками и наркоманами, но то, что они музыканты, в его глазах оправдывает все их грехи. Ну и, разумеется, то, что они мужчины. В кругах, где вращается Алан, музыкальная индустрия исполнена шовинизма, она напоминает мужской клуб, и он с плохо скрытым негодованием смотрит на женщин, которые привлекают к себе чересчур много внимания, лишая его заслуженных похвал. В ход идут старые аргументы — женщины, мол, не способны по-настоящему играть на гитаре. Как будто для этого непременно нужен член. Алан неохотно признает, что женщины порой бывают хорошими клавишниками и, разумеется, скрипачками. Будь Кэтрин мужчиной, он с большим пониманием отнесся бы к ее прошлому и настоящему.