Вера и пламя - Джеймс Сваллоу

При последних словах сестра-госпитальерка достала из кармашка черный траурный платок и повязала его на шею.

Прощаясь, Инара нежно прикоснулась к руке сестры.

— Мы будем молиться за нее, — пообещала она, — и за тебя.

— Аве Император! — сказала Зоя, когда люк начал подниматься.

Покидая посадочную площадку, Верити всего раз обернулась, чтобы посмотреть, как грузовой шаттл поднимается в светлеющие небеса, оставляя за собой выхлопы грязного дыма. Она отряхнула грязь с красного подола своего одеяния и направилась через порт, держа в руке пачку бумаг и печатей с разрешениями.

За территорией порта она обнаружила стоянку кабельных повозок, водители, завернувшись в пыльные тряпки, сидели в облаках табачного дыма. У Верити имелись имперские бумажные деньги, которыми она могла расплатиться, но никто даже не посмотрел в ее сторону. Вместо этого водитель, сидевший во главе группы, набросил сетчатую вуаль на глаза и подозвал Верити к своему транспорту. Механизмы заскрежетали, когда он задействовал рычаг в открытой кабинке транспорта и приземистый вагон двинулся вдоль по широкому кривому бульвару.

Бороздки, сделанные в проезжей части дороги, в которых шнуры кабелей свивались в бесконечные петли, пересекали каждую крупную магистраль города. Ниши шасси вагонов были оснащены острыми зубьями, которые впивались в кабели и замыкались, позволяя технике передвигаться без собственного источника энергии. Это защищало воздух города от выхлопных газов и шума двигателей, заменяя их постоянным шипением и громыханием машин, перескакивающих по бороздкам и одолевающих свой путь. По улицам Норока путешествовали металлические экипажи разного размера — от маленьких таксо до громадных приземистых тягачей и трехэтажных автобусов. Только богачи или церковь могли позволить себе такое.

Из курса обучения Верити знала, что законы Невы запрещали всем, кроме непосредственных представителей Императора — арбитров и Экклезиархии, — использовать транспортные средства при полной свободе перемещения.

Прежде она никогда не была на Неве Прим. В течение месяцев, что орден Безмятежности помогал бедным и несчастным на дальних лунах, Верити ни разу не довелось побывать в этом мире, которому служили те бедолаги. Все без исключения луны были бесплодными. Целые планетоиды, изобилующие разнообразными болезнями из-за выбросов грязной индустрии, отдали под карьеры и глубинные геотермальные скважины. Неудивительно, что сама Нева была настоящей жемчужиной, в то время как все без исключения промышленные отходы и машиностроение оставались на спутниках вокруг.

Пока Верити везли через торговый район, она видела отражение своего лица в витринах магазинов. Безупречная кожа и янтарные волосы не затмевали равнодушие в ее глазах: красота была разрушена скрытой в них скорбью. Владельцы магазинов уже начинали свою торговлю, укладывая высокие стопки восковых молитвенных свечей, капюшоны кающихся, листы пожертвований и отлитые смоляные иконы. Раз или два в воздухе свистнула плеть, но, возможно, это были кабели. Кабельная повозка с грохотом миновала плоскую платформу с высокой кучей, кажется, трупных мешков. На перекрестке в окружении священников в блестящих регалиях переходила дорогу толпа бритоголовых, бледных, бесполых юнцов. Когда экипаж снова двинулся, водитель задействовал электрический провод в дороге для регулировки движения.

Каждый вздох острой болью отзывался в легких Верити, подобно ножу в груди. Темнота переполняла ее. Внутренняя пустота не позволяла ничего чувствовать, будто само ее естество похитили и уничтожили. Горькие слезы в очередной раз навернулись на глаза, и Верити тяжело вздохнула, безуспешно пытаясь их сдержать.

Сквозь тонкие муслиновые занавески экипажа она увидела виднеющийся вдалеке монастырь Святой Катерины и тогда, приглушая всхлипы черным платком, позволила себе отдаться горю, грызущему ее изнутри.

Они похоронили сестру Лету в мемориальном саду, светлом и богатом растительностью месте на южной стороне монастыря. Он выступал из стены здания плоской дискообразной террасой, начинающейся от широких дверей главного входа в часовню. Посреди сада высилась статуя святой Катерины, облаченной в броню сестер-серафимов. Святая стояла, будто желала соскочить с постамента и взмыть в небеса; из прыжкового ранца на ее спине выходили искусно вырезанные витые кольца огня и дыма.

В соответствии с новым положением и епитимией Иона не могла присутствовать на похоронах. Вместо этого Кассандра шла впереди несущих гроб илотов в белых робах, раскачивая из стороны в сторону, как маятник, кадило со священными горящими маслами. Мирия, Изабель и Порция следовали за укрытым телом; черная броня селестинок была начищена до зеркального блеска. В соответствии с обычаями ордена стволы их оружия были перевязаны красными шелковыми лентами, что означало его безмолвие в миг горьких дум.

Рейко, старшая сестра-ветеран, которая служила помощницей канониссы Галатеи, проводила церемонию надлежащим образом, но неискренне. Несколько других боевых сестер, которых Мирия не видела ранее, — вероятно, члены гарнизона монастыря — согласно традициям воздавали погибшей почести. Но все же ни одна из них не знала Лету, ни одна не сражалась вместе с ней против предателей и ксеносов, ни одна не проливала с ней кровь на проклятых полях битв.

Мирия нахмурилась. Она и раньше теряла женщин под своим началом при обстоятельствах куда худших, чем это, но простой и чрезвычайно жестокий способ убийства Леты лег ей на плечи тяжким грузом вины. Старшая сестра еле сдерживала внутренние голоса, усердно упрекающие ее за допущенную ошибку на борту «Меркуцио».

В своем воображении она вновь увидела, как приставляет плазменный пистолет к капсуле Вауна и грозит его убить. «Почему я не сделала этого? Лета осталась бы жива, и Иона была бы одной из нас». Но такой поступок означал бы открытое неповиновение приказу церкви. Мирию частенько призывали к ответу за ее «творческие» интерпретации приказов командира, но она никогда не шла против старших: подобная мысль была недопустима для Сороритас. Ее взгляд упал на каменную тропу под ногами. Сестра Диона призывала ее не терять бдительности, но Мирия к ней не прислушалась, пока не стало слишком поздно. «Я заставлю сполна заплатить тех, кто ответственен за это», — поклялась она.

Незакрытый овальный люк в каменной дорожке сада открывал взору вертикальную яму глубиной в несколько метров. Рейко завершила литанию памяти, и облаченные в белые одежды сервиторы опустили тело Леты в яму, засыпали землей. Ее похоронили по неванским традициям стоящей с запрокинутой к небу головой. По словам священников, это было необходимо для того, чтобы покойный видел путь обратно к Терре, тропу, что приведет к правой руке Императора.

— Именем Его и с одобрения пресвятой Девы-мученицы мы предаем нашу сестру Лету Катену земле. И да упокоится она до тех пор, пока Всевышний вновь не призовет павшую Его слугу и не возродит ее.

Рейко склонила голову, остальные повторили это движение. Мирия помедлила секунду, заметив, как на нее глядит молодая сестра в одеяниях другого ордена. Она смотрела на селестинку глазами, полными боли и злобы.

— Восславим Императора, ибо своими деяниями мы лишь вершим волю Его, — пропела Рейко. — И да будет так.

— И да будет так, — хором повторили остальные.

Все еще не желая отходить от того места, где покоилась Лета, Мирия подошла к стоявшей там на коленях женщине, невзирая на то что какая-то часть ее была твердо уверена в том, что ничего хорошего из этого не выйдет. Подойдя ближе, она различила символ неразбитого круга на одеянии девушки — эмблему ордена Безмятежности. Как и сестры ордена пресвятой Девы-мученицы, госпитальерки, служившие во имя безмятежности, прибывали из Конвента Санкторум на Офелии-7. Согласно имперскому закону ордены госпитальеров входили в число невоенных подразделений Сороритас, но это не означало, что в их рядах были неженки. Хирурги и медсестры обладали профессиональными навыками и чувством глубочайшего сострадания. В бесчисленных мирах они помогали бойцам имперской военной машины.

Также они были обучены военному ремеслу и вполне могли постоять за себя, если того требовали обстоятельства. Ни одна планета, называвшая себя цивилизованной, не обходилась без приютов или лечебниц, где служили такие сестры.

Девушка встала и посмотрела в глаза Мирии. Казалось, она была готова разрыдаться, но ее руки были сжаты в кулаки.

— Ты… Ты — командир Леты. Сестра Мирия.

— Я имела такую честь, — осторожно ответила Мирия.

Слова, кажется, причинили девушке боль.

— Ты… Ты позволила ей умереть!

— Она жила, чтобы бороться с еретиками и колдунами, и погибла, выполняя свой долг, — ответила Мирия, удивленная горем молодой девушки.