Вера и пламя - Джеймс Сваллоу

— Самое простое объяснение обычно и является верным, — согласилась Кассандра.

Верити, упав духом, уставилась в пол.

— Но когда дело касается колдунов, все не просто, — добавила старшая сестра.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Когда Мирия вошла в комнату канониссы, та попыталась скрыть свое волнение, сделав вид, что тщательно изучает пикт-планшет. Старшая сестра почтительно склонилась.

— Ваше преосвященство. Я хочу поговорить.

Вместо того чтобы предложить Мирии единственный свободный в комнате стул, Галатея положила планшет на широкий деревянный стол и закатала рукава своего дневного одеяния.

— Я знала, Мирия. Где-то в глубине душе я знала с того момента, как астропаты передали мне сообщение от приорессы Лидии. Как только увидела твое имя в тексте, поняла, что этот день не пройдет гладко. — Она издала горький смешок. — Но, похоже, я ошибалась. Все вышло еще хуже.

Мирия нахмурилась.

— Вы и я всегда читали с разных страниц книги Императора, но поймите меня, сестра. Мы бились с противником и после этого вместе молились сотни раз. Вы же знаете, я не настолько небрежна, чтобы позволить этому случиться…

— Тем не менее позволила, — настойчиво перебила Галатея. — Твоя ошибка или нет, но Ваун сбежал из-под твоего надзора, а значит — ты за это в ответе. Как и я, главный представитель ордена на планете. Ты опозорила имя святой Катерины!

— Думаете, я это не понимаю? — сердито огрызнулась Мирия. — Считаете, что я бы не отдала собственную жизнь, если бы это предотвратило случившееся? Из-за колдуна я потеряла двух подруг: одна похоронена, другая сломлена.

Канонисса кивнула:

— И еще больше умрет, прежде чем Ваун заплатит за свои преступления, это я могу гарантировать. — Она повернулась к пейзажу в грязном комнатном окне из стеклостали. — Ты принесла мне кровавый беспорядок, который необходимо устранить, Мирия.

— Позвольте мне исправить оплошность. — Селестинка шагнула вперед. — Никто в этом мире не хочет заставить Вауна заплатить так сильно, как я. Я хочу, чтобы мне разрешили преследовать беглеца.

— Он будет найден. Все пути с Невы под жестким контролем. Вауну ни за что не покинуть мир живым, — покачала головой канонисса. — Высокомерие, которое привело его домой, его же и погубит.

— Ваун не собирается бежать, — заверила Мирия. — Не раньше, чем получит то, чего хочет.

— Неужели? — Канонисса взглянула на нее, приподняв брови. — Ты вдруг оказалась экспертом, знающим этого человека? Тебе известны его мысли и желания? Ну, давай, сестра, поделись своими запоздалыми догадками.

Мирия проигнорировала плохо скрытый сарказм.

— Он зверь, вор и пират, стремящийся стать богаче или сильнее. И прибыл на Неву, потому что ему здесь что-то нужно.

— Ваун прибыл на Неву, потому что его схватили, а не из-за того, что хотел этого сам.

— Разве? — на сей раз усмехнулась Мирия. — Возможно, он позволил себя поймать, зная, что его потом освободят.

Галатея вернулась к пикт-планшету, ее внимание таяло с каждой минутой.

— По всей видимости, это теория, выдвинутая госпитальеркой? Как ее там? Верана?

— Сестра Верити, — поправила Мирия, — из ордена Безмятежности.

— Этот орден не славится своими познаниями в военном деле, — сухо констатировала канонисса.

Мирия подавила растущее раздражение.

— Возможно, она и не боевая сестра, но очень сообразительна, и у нее отважное сердце. Ее способности могут нам пригодиться.

— В самом деле? Или это в тебе говорит чувство вины за то, что погибла ее кровная сестра?

Мирия отвела взгляд.

— В этом есть доля истины, не отрицаю. Но я отдаю себе отчет в том, что говорю. Я… доверяю ей, — это признание удивило ее саму, так же сильно, как канониссу.

Галатея снова покачала головой:

— Как бы то ни было, сестре Верити не место здесь. Разрешение на посещение Невы было дано ей лишь на время погребения Леты. Ордену Безмятежности и без того есть чем заняться на дальних лунах, например, помощью больным и раненым. Насколько мне известно, работы на благо Империума тяжелы…

— Вы имеете более высокий ранг, чем возглавляющий миссии на лунах палатин, — подметила Мирия. — И вправе приказать Верити задержаться тут, если пожелаете.

— Если пожелаю, — повторила канонисса. — Я сомневаюсь, что будет польза от ее присутствия здесь. Довольно того, что ты, опытная Сестра Битвы, позволяешь своим эмоциям затмевать собственные суждения в этом деле. Чего мне тогда ждать от простого медика вроде Верити — женщины, не привыкшей к насилию и испытаниям, с которыми предстоит столкнуться нам?

— Она такая же, как любая из нас, — решительно сказала Мирия, — полная рвения и преданности Императору. — Она подошла как можно ближе к канониссе и положила ладони на стол. — Доверьте это мне, сестра Галатея. Я больше ни о чем вас не прошу, но дайте шанс все исправить.

Сила и значимость слов старшей сестры заставили канониссу задуматься; долгий миг две женщины испытующе смотрели друг на друга. Наконец Галатея завершила немую сцену и достала новый инфопланшет с электропером.

— Что бы ты обо мне ни думала — я всегда считала тебя образцовым воином. Поэтому, и только поэтому, я даю тебе разрешение на его преследование. — Она вывела на экране ряд слов, и стеклянная панель преобразовала текст в четкие буквы, как они были написаны. — Но имей в виду, у тебя нет права на ошибку. Если ты не призовешь Вауна к ответу, это будет концом для тебя — и вдобавок ты потащишь за собой госпитальерку.

Планшет издал мягкий мелодичный звук, когда построение сообщения завершилось.

Мирия отвесила низкий поклон.

— Благодарю вас, сестра-канонисса. Обещаю, мы увидим, как колдун сгорает за свои деяния.

Канонисса криво улыбнулась.

— Меня не надо в этом убеждать, старшая сестра. Уважаемый лорд Ла-Хайн неотрывно следит за нашим монастырем. Я уверена, он захочет знать в деталях, как ты планируешь найти псайкера.

— Не понимаю.

— Поймешь. Благословение раной начинается сегодня с восьмью ударами колокола, и обычаи требуют присутствия нашего ордена на торжестве в Лунном соборе. — Галатея сделала пренебрежительный жест, завершив разговор. — Ты сопровождаешь меня. Надень рясу и все свои знаки почета, сестра. Оповести свое отделение.

Игравшие на улицах дети, слишком малые для понимания сущности ритуала покаяния взрослых, бегали около телег флагелляторов и закидывали камнями стонущих, грязных людей, находившихся там. Кающимся грешникам, доставленным на Неву на челноках-скотовозах с исправительных шахт и рабочих лагерей на лунах, обещали сократить срок договора или приговора, если они переживут большие игры празднества. Те, чья воля была сломлена или от кого уже не было пользы, содержались на лунах, где продолжали работать до смерти. Лишь мужчинам и женщинам, в которых еще горела искра внутренней силы, разрешалось пожертвовать собой на благо организации церкви в ежегодном праздновании.

В молельнях жрецы и клерки говорили одно и то же каждому, кто был полон раскаяния: быть человеком — означает родиться и жить лишь по воле Императора. Упорное внушение и набожность были лучшим лекарством, не оказывавшим действие лишь на совсем павших духом. Преступники и еретики, иноверцы и рабы — только они не имели права голоса в церкви и поэтому являлись лучшими жертвами для Благословения раной. Ходили слухи, что к тем жертвам добавляли невинных людей, которые чересчур громко заявляли о строгих правилах церкви или вялом, никудышном режиме планетарного губернатора, — проведение фестиваля всегда избавляло город от тех, кто мыслил подобным образом.

В других имперских мирах праздновали сбор урожая и жертвоприношения, проводились великие церковные песнопения, на некоторых — посты и пляски. Миллиарды людей на миллионах планет славили величие Повелителя Человечества официально одобренными способами. Здесь, в мире богословов и твердых догм, не было разделения между фанатичным покаянием и благочестивым поклонением.

В этом году Норок изобиловал сплетнями на улицах и площадях, в семинариях и схолах. Лорд-диакон пообещал ознаменовать начало фестиваля смертью колдуна — не зрелищными фейерверками или световыми эффектами, как в прежние годы, а смертью настоящего живого псайкера. Теперь, когда прибытие оного сорвалось, слухи ползли по городу, как крысы по стенам.

Знать и богатеи смотрели на простолюдинов и делали вид, будто им известно, какое столь же грандиозное зрелище подготовили лорд Ла-Хайн и губернатор Эммель, чтобы успокоить народ. Некоторые люди надевали свои ритуальные одеяния или выбирали костюмы, если им выпадало счастье получить кроваво-красный пригласительный билет. Торговцы иконами наполняли свои лавки товаром и практически сразу весь его продавали, затем выкладывали по новой, и все опять раскупалось, пока торговцы перебирали в руках имперские деньги и заверенные церковью четки для счета десятины.