Вера и пламя - Джеймс Сваллоу

Мирия заговорила — впервые после того, как они вошли в зал собраний. Сначала ее настрой показался дружелюбным.

— Прошу прощения, но вы упускаете одну важную деталь.

— Неужели? — вздохнул Эммель, беря бокал у пролетавшего мимо херувима. — Скажите нам.

— Торрис Ваун находился на свободе на этой планете два полных солнечных года, перед тем как покинуть этот мир и продолжить свою преступную карьеру. Тогда солдаты ваших благородных домов с треском провалили захват колдуна. — Ее холодный взор упал на Шерринга. — Но простите меня, не мне рассуждать о радикальных и разительных переменах в боевой доктрине, которую вы должны были привить своей гвардии с тех пор.

Шерринг скрыл раздражение, затянувшись табачной сигаретой, а Эммель задумчиво скривил губы.

— Что-то я не припомню никаких перемен, — проговорил он. — Возможно, они были, но меня не поставили в известность?

Барон поклонился, собираясь уходить.

— Как я уже сказал, это был всего лишь совет — не более. Разумеется, у Сестры Битвы все под контролем.

Простившись, Шерринг вернулся назад в толпу с фальшивой улыбкой на лице.

Эммель почувствовал на себе взгляд Верити и непринужденно ей подмигнул.

— Старый добрый Хольт. Смелый, хоть и немного честолюбивый. — Он посмотрел на Мирию. — Сестра, ваша решительность впечатляет. Это хорошая черта для воина. — Губернатор нагнулся к ней чуть ближе, и в этот миг маска приветливого дружелюбия на лице пропала. — Но я буду разочарован, если это единственная стрела в вашем колчане. — Улыбка вернулась на лицо, и он, осушив бокал до дна, удалился.

На его месте появился офицер гвардии планетарного гарнизона с аккуратной бородой и изборожденным морщинами лицом. Мужчина носил местную униформу черно-зеленого цвета с разнообразными сверкающими орденами. На поясе у него висел церемониальный лазган из стекла и скимитар.

— Лорд-диакон просит вас подняться к нему на ярус, — невыразительным голосом проговорил он.

— Буду рада, полковник Браун, — начала Галатея, но офицер медленно покачал головой.

— Лорд Ла-Хайн желает видеть сестру Мирию, — Браун взглянул на Верити, — а также госпитальера.

Канониссу охватило раздражение.

— Конечно, — кивнула она вслед уходившему полковнику.

Верити почувствовала, как горло пересохло, когда пошла вслед за Мирией. Ей понадобился короткий миг, чтобы вновь обрести голос.

— Что мне ему сказать?

Мирия сохраняла строгое выражение лица. Ее неприязнь к этим людям ощущалась сильнее, чем распространяемый вокруг запах духов.

— Все, что он пожелает услышать.

Ярус Величайшего благочестия широким выступом простирался от башни собора в самом ее центре, возвышаясь над кишащей массой внизу. Пока работающие генераторы поддерживали благородную музыку внутри часовни, здесь, на серповидном балконе, ночь тихо плавала на волнах приветственных восклицаний и церковных гимнов. Повсюду стояли ряды осветителей, но ни один из них в данный момент не работал. Свет исходил снизу, от прожекторов и несчетного количества электросвечей в руках зрителей амфитеатра. Браун провел их сквозь шеренги занятых работой сервиторов, возящихся с гололитическими линзами и сетями кабелей вокса. На краю возвышающегося балкона восседал великий лорд-диакон Невы, Виктор Ла-Хайн, очевидно, не тронутый потрясающим видом.

Чтобы быть услышанным, ему пришлось немного повысить голос.

— Пока они не видят нас здесь, — начал лорд-пастырь. — Мы в темноте. Каждый, кто посмотрит наверх, упускает слова, и это непростительно.

Мирия глянула вниз, где изображения на громадных стендах, состоящих из множества небольших разрисованных панелей, со щелканьем менялись и складывались в слова на высоком готике. Таким образом, лишь подняв головы, огромная толпа могла лицезреть лирические гимны.

— Конечно, лорд, слова должны быть у них в сердце?

Ла-Хайн бросил веселый взгляд на декана, стоявшего рядом.

— Говоришь, как истинная Сороритас, а, Веник?

Человек кивнул и махнул рукой Брауну. Полковник молча поклонился и в сопровождении десятка солдат отошел к двери часовни. Мирия поняла: диакон не желает, чтобы солдаты их слышали.

— Те, кто не могут прочесть, заучивают наизусть, — сказал Ла-Хайн. — В этом случае слово Бога-Императора не теряется. Оно остается неизменным, невредимым и вечным.

— Аве Император, — ритуальная кода сама собой соскользнула с ее губ.

— Действительно, — сказал лорд-пастырь и снова улыбнулся. — Сестры Мирия и Верити, я надеюсь, вы не будете обо мне плохого мнения из-за моего поведения в монастыре. Поймите, когда Император наполняет старика рвением, иногда он позволяет себе лишнего. Ведь я как никто другой желаю разобраться с преступником Вауном.

— Свет Его касается каждого из нас по-своему, — тихо проговорила Верити, не поднимая глаз.

— Ты ведь разделяешь мое рвение касательно этой миссии? — Интонация была невыразительной и спокойной, но, словно луч лазера, направлена на старшую сестру.

— Разве может быть иначе? — ответила она. — Этот человек забрал жизнь одной из самых моих преданных подруг, почтенной сестры, посвятившей свое существование церкви. За одну эту жертву он должен умереть десятью смертями. — Мирии пришлось приложить усилия, чтобы сохранить голос ровным. — А то, что он осквернил разум сестры Ионы, очерняет его еще больше. Если бы я могла, сама бы преподнесла ей это ничтожество, дабы она лично снесла ему голову с плеч одним ударом.

Декан Веник приподнял бровь, но выражение лица Ла-Хайна осталось невозмутимым.

— Приятно слышать от тебя такие слова. Сегодня я молился за душу сестры Ионы. Надеюсь, в милосердии Кондицио Репентия она найдет успокоение, которое ищет.

Мирия гневно стиснула челюсти: Иона никогда не принимала ужасное изгнание покаяния и сделала так отнюдь не по требованию Ла-Хайна. Сей простой факт, кажется, прошел незамеченным для лорда-пастыря.

— Уважаемые сестры, я хочу, чтобы вы держали декана в курсе вашего следствия. Уверен, вы понимаете, что губернатор Эммель и планетарный конгресс имеют вопросы касательно вашего продолжительного участия, но я гарантирую, что вы сможете действовать без осуждения.

— Его светлость проинструктировал меня касательно моей помощи в охоте на преступника, — дополнил Веник. — Вы можете обращаться прямо ко мне по любым вопросам, выходящим за рамки ваших полномочий.

— Вы очень великодушны, — добавила Верити.

— Скажите, — лорд-пастырь продолжал доверительным тоном. — Насколько мне известно, вы провели допрос в тюрьме. Что-нибудь выяснили?

— У меня нет никаких заключений на данном этапе, лорд, — быстро заговорила Мирия, опережая слова Верити. — Но, боюсь, грамотные действия, которые привели к побегу Вауна, не были простой импровизацией. Похоже, все спланировали.

— Правда? Мы должны тщательно это расследовать. — Толпа внизу закричала в благоговении, и это на миг отвлекло внимание Ла-Хайна. Какое-то время он просто изучал Мирию. — Ваун не такая легкая добыча, сестра. Он неуловим и смертоносен, что делает его выдающимся в своем роде.

— Он бандит, — возмутилась она, почувствовав растущее внутри раздражение.

Пастырь, казалось, не заметил этого.

— Только внешне. Я встречался с ним лицом к лицу, моя дорогая, — он может быть великолепен, когда захочет.

— Если вы были достаточно близко, чтобы взглянуть ему в глаза, почему он до сих пор жив? — Веник резко вдохнул и предупреждающе взглянул на нее, но Мирия проигнорировала сигнал. — Я задаюсь вопросом: почему существо вроде него еще юнцом не забрали на Черные Корабли?

— Торрис Ваун коварен, — пояснил Ла-Хайн. — В его сердце нет места состраданию и любви. Оно обжигает холодом, сестра.

Пока он говорил, Верити следила за выражением его лица.

— Вы словно восхищаетесь им, лорд.

Пастырь слегка фыркнул.

— Не более чем можно восхититься болт-пистолетом или губительной силой болезни. Поверьте, на Неве нет никого, кто получит большее удовольствие, чем я, когда Ваун встретит уготованный ему конец.

Декан жестом отпустил их, но Мирия осталась стоять на месте.

— Если это не затруднит диакона, я хотела бы услышать ответ на мой вопрос.

Ла-Хайн встал и стряхнул пылинки с кроваво-золотой ткани своей мантии.

— Иногда одной смерти недостаточно, чтобы выполнить волю Императора. — Теперь он выражался кратко, подбирая резкие и точные слова. — Что касается внутренних работ Телепатика, это нечто, во что я предпочитаю не вмешиваться. — Лорд-пастырь одарил женщин долгим расчетливым взглядом. — Позвольте и я вас кое о чем спрошу. Вы боитесь колдунов?

— Псайкеры — врата, через которые может проникнуть Хаос. Только клятвы и отречения дарят проклятым колдунам надежду, чтобы жить и служить Терре, — повторила Верити слова из литургии возмездия.