Теплая тварь. Эротика. Теория соблазна - Ноэми Норд

Толпа недовольно загудела, послышались крики:

– Неправильно говорят!

– Все не так!

– Вот и я тоже так думаю. Дети малые наши горды, поэтому не слышим жалоб. А юные девы сидят по домам и даже на игры ночные перестали ходить, но не из-за страха. Им претит окунаться, как в грязь, в вожделенные взгляды пришельцев.

– Так! Так! – вздохнула толпа.

– Говори, Мастер!

– Кровь наша остужена тысячелетиями, но если вскипит – волной сметет с пути орду! Встретим достойно врага! Не отдадим окровавленной пяди до последнего дыхания на губах! Не оставим город, не предадим жен!

По толпе измученных долгой осадой горожан пронесся вздох, какая-то женщина всхлипнула:

– А если мы… А если нас… Что будет с нашими детьми?

Но голос Мастера не дрогнул:

– Мы победим, или все погибнем!

– Говори, Мастер, говори!

– Вы помните, как враг на коленях вполз в наш город? Мужчины были жалки и невзрачны, просили одно: унизить их грязной работой и молили объедков, коими даже псы гнушались.

– Да, мы помним! – откликнулась толпа.

– Мы сжалились. Дали им еду и кров. Они начали умолять о другом снисхождении – дозволить молиться не нашему, а своему жестокому богу, их же изгнавшему из родных земель.

– Да, мы смеялись!

– Мы дозволили им восхвалять нищету. Никто не напомнил подлым, что у нас не положено почитать чуждых богов, и если мы пустим в город идола, свой бог отвернется от нас.

– Наши боги отвернулись от нас! – завопили женщины!

– Нет нам прощения!

– Чужаки умело прикинулись кроткими овечками и во время молений ложились под наши ноги в грязь, напоминая о смирении в сердцах.

– Они были рабами! Всего лишь рабами!

– Да, – продолжил Мастре Оружейник. – Каждый видел в них неудачников и забитых рабов. До сей поры никто не знал о псах, с радостью надевающих на себя ошейники.

– Они обманули нас!

– Они были так жалки и несчастны, что мы, презирая, обходили их сборища стороной, кое-кто насмехался над ними, а кто-то жалел и просил: «Пусть останутся. Они глупы и наивны, как дети, верят в небесный сад.

Толпа зашумела, раздался смех:

– Да, чудаки мечтали, что в раю каждый из них получит семьдесят семь невинных дев.

– Вы смеялись над ними. И многое прощали. О, как мы гордились своим терпением! Мы терпели и прощали, прощали и терпели… Даже после того, как несчастному сироте Бодрику они отрубили руки, кое-кто поддержал изуверов и припомнил украденного сиротой цыпленка. А когда надругались над вдовой Стального Бицепса, кто-то из женщин выкрикнул из толпы: «Сучка не захочет – кобель не вскочит!» И все, хохоча, разошлись.

– Так и было, Мастер!

– Он прав! Вероомный враг покорил души наших людей.

– А храм? Вспомните, мы сами отдали им святилище, позволив справлять изуверские обряды. Отец Вессалий объяснял: «Несчастные души, одураченные муллами, со временем сделают правильный выбор. Сравнят святыни и забудут идола». Он так говорил?

– Так! – отозвалась толпа.

– Он предал нас. Мы обнаружили в его подвалах сундуки, доверху набитые динарами. Он продал не только наш храм пришлецам. Он продал в рабство наших детей. Чужаки осмелели. Они поняли, что цена наших жизней определяется весом золота. И вот мы дождались: чужаки похитили, изнасиловали и убили десятилетнюю Мауриту. Отцы и юноши города схватились за копья, но судья Дейрин сказал: «Нет доказательств. Мы не допустим линча. Не уподобимся убийцам». Мы их снова простили. Зато стали с подозрением коситься друг на друга. Разве никто не заметил, что у судьи прибавилось алмазных колец на пальцах? Но когда чужаки вырезали семью Золтана, его троих малышей, красавицу жену и его самого – все поднялись, как один.

– Да, мы сделали это!

– Мы выгнали их, мы опустошили логово!

– Мы нашли в их сарае вещи Золтана, его кинжал и ожерелье!

– Мы изгнали их! Мы казнили судью!

– Долой предателей!

– А теперь нам объявили войну. Враг ломит тараном городские стены. Нас мало, и нас не страшатся, презирая за трусость. Но мы не сдадимся до последней окровавленной пяди, до последнего дыхания на губах!

– На баррикады! За женщин и детей! За отчаянные наши рубежи! – меч Мастера рассек над головой замороженный воздух, который содрогнулся от восторженного эха:

– Смерть – наша свобода!

А горизонт уже огласился визгом дикарей, вдали скрипели повозки и шелестели тысячи осторожных ног.

– 2-

Смерть медленно нисходила последней наградой рыцарям окровавленных баррикад.

Тело добродушного Гурия безвольно повисло на шесте. Длинные седые волосы упали на лицо.

Когда решалась судьба пришельцев, его слово оказалось решающим:

– Чужаки, как рабы, не гнушаются грязной работой, они удивительно неприхотливы, им хватает несвежей еды. Нам нужны работники в наших садах. А если что не так, мы всегда успеем изгнать рабов из наших земель.

…Заточенный конец деревянного кола, процарапав прямую кишку, вонзился острым концом в печень. Но разом покончить с мучением было невозможно. Точно выверенная длина кола, не спеша, отмеряла Гурию медленную многодневную мучительную пытку.

С высоты ему хорошо была видна казнь женщин. По рыжим пышным волосам он узнал тело Жоанны.

Он вспомнил: когда решалась судьба чужаков, красавица горячо за них заступалась:

– Посмотрите на этих несчастных! Худые, хилые, шатаются от голода и жажды. Разве они опасны? Пусть поживут среди нас, и увидят, что там, где женщин почитают, как богинь, царит мир, благополучие и красота. Их чудачества проистекают из-за отсутствия любви в сердцах. Для них женщина – товар, поэтому им не хватает любовной ласки и заботы.

С ее мнением горожане считались. Она была матерью пятерых красавцев – воинов. Ей не перечили даже сварливые старухи, а мужчины чтили за красоту и стать.

Ободранное лицо Жоанны плотно облепили жирные мухи, и молодые крысята жадно вгрызались в кровавые лоскуты над ребрами.

Связанного Мастера подтолкнули к узкоглазому предводителю в ноги. Но он не упал на колени, удержался на ногах.

Султан зацокал языком:

– Почему твои воины не сдались? Мы предлагали сменить древних богов на нашу веру. Вы снова могли бы пить вино и распевать песни, ваши жены не кормили бы кровью мух, а дети не лежали бы на дне колодца. От вас требовалось лишь одно: распахнуть двери домов и поприветствовать всемогущего бога. Но ты призвал к войне и погубил свой народ.

– Да. Я благословил народ на смертный бой. Я сделал женщинам луки, а мужчинам мечи, я научил юных дев завораживать смертельные раны, а детей бросать огненные камни из пращи. Я один виноват. Казни меня, но освободи людей, прости женщин и детей.

– Поздно, – сказал предводитель, – Посмотри вокруг. Казнь твоего народа состоялась. Он кивнул головой в сторону, откуда доносились последние стоны, и Мастер Оружейник увидел сквозь тучи кровожадных насекомых умирающих воинов.

– Мы истребляем всех до одного, без жалости, без снисхождения. Сила – это жестокость. Разве ты не понял до сих пор? Победитель – тот, кто побеждает до конца. И дает победить своему будущему. Взгляни на каждого из нас: мы все – как один. Одни глаза, одни волосы, одни сердца и мысли. И наши женщины рождают точно таких, как мы: властных, жаждущих крови и триумфа. Моим воинам нет нужды защищаться – они всегда рвутся в бой. Власть – это страх. Закон – это страх. Сильный народ должен быть одной породы. Посмотри на нас: мы все как один, мы не мешаем кровь с кровью рабов. А вы позволяли рабам спать с вашими женами, щадили уродов. Теперь ваши выродки смотрят на мир глазами рабов.

В глазах мастера не было слез, его взор был устремлен в черное закопченное небо. Он сказал:

– Мы погибли. Все до одного. С лица земли исчез последний древний род. Но погляди, какого цвета небо над твоей головой? Оно никогда не посмотрит на тебя взором нашей любви. Ты будешь жечь земли, чтобы дым затмил каждый лазурный луч. Ты всю жизнь проведешь в чаду, чтобы наши глаза не проклинали каждый твой шаг по земле.

– Какие глаза? Поглядите, о, мои воины, в последний раз на эти красивые глаза!

Повелитель вбуравил пальцы в глазницу Мастера Оружейника и, вырвав глаз, сказал:

– Вот мой приговор синим глазам! А также серым, зеленым и желтым!

Он раскатал белое яблоко между пальцев, проверил на свет. Усмешка скосила оскал:

– Ты говоришь: у неба цвет ваших глаз? Забудь. Оно с сегодняшнего дня окрасится цветом наших глаз! Наше небо – мир мглы и лунных теней. Наш символ – ночь, тьма, звезда и тени хитрой луны!

Орда заорала, протянув руки к древкам с изображением Тьмы:

– Да пребудет над нами вечная ночь!

– Луна и звезда!

– Смерть поклонникам Солнца!

Предводитель сказал Оружейнику:

– Ты последний носитель древних заветов, но пусть никогда не проклюнется семя твоей расы на нашей земле.