Нюрнберг. Скамья подсудимых - Александр Игнашов

УИЛЛИС: А вы бы на его месте могли поверить?

ГЕРИНГ: У каждого из нас своё место, лейтенант… Разве не меня в сорок первом, двадцать девятого июня, разве не меня в сорок первом фюрер назначил своим наследником на всех постах? Но я знал своё место. Я — солдат, я — офицер… (Садится на кровать, отпивает из фляжки.) В сорок пятом фюрер сказал: «Рейхсмаршал Геринг будет командовать за меня»! Когда он это сказал? Когда всё было кончено! За два дня до этого, двадцатого апреля, в день рождения фюрера, в Берлине, в окнах домов впервые не вывесили флаги. Не было окон! Не было людей! Не было флагов! Фюрер заявил, что не покинет Берлин, а я буду командовать за него. Кем я мог командовать без штаба, без правительства? Мастерские по изготовлению урановой бомбы разрушила американская авиация. Я никогда не видел фюрера таким спокойным!.. (Отпивает из фляжки, встаёт, подходит к Уиллису.) Как вы думаете, за что он снял меня со всех постов, исключил из партии? Думаете, он поверил интригану Борману? Нет! Он понял, что я могу стать таким же фюрером, как он! А второго фюрера быть не должно!.. (Насвистывает военный марш, передает фляжку Уиллису.) Двадцать девятого апреля своим преемником на посту Президента и верховного главнокомандующего фюрер назначил этого ублюдка Дёница! В тот же день Дёниц выступил с воззванием к народу Германии и начал делать всё, чтобы спасти себя. Он приказал генерал-полковнику Йодлю подписать в Реймсе Акт о капитуляции Германии, а через сутки Кейтелю — подписать в Карлсхорсте Акт о капитуляции во второй раз! Разве Дёниц спасал Германию? Он спасал себя!.. Через пару недель правительство Дёница было арестовано американцами. Теперь эта сволочь сидит в камере и боится выйти на прогулку вместе со мной! А в зале суда он постоянно потеет от страха! Меня повесят, а гросс-адмирал Дёниц получит лет десять тюрьмы, отсидит, выйдет на свободу и будет писать воспоминания о том, как он спасал великую Германию!

УИЛЛИС: А вы могли бы её спасти?

ГЕРИНГ: Когда нас вздернут, наши трупы отдадут женам?

УИЛЛИС: Не знаю.

ГЕРИНГ: Вот и я не знаю, лейтенант!..

Зал заседаний трибунала. У микрофона — Руденко.

РУДЕНКО: Представляя обвинение по плану «Барбаросса», я прошу суд приобщить к делу письменные показания фельдмаршала Паулюса, бывшего заместителем начальника генштаба при разработке плана нападения на Советский Союз. В своё время гитлеровское командование скрыло от населения Германии сам факт пленения Паулюса. Весть о разгроме под Сталинградом трёхсоттысячной группировки потрясла Гитлера. Утаить катастрофу было невозможно. Под звон колоколов Германия пережила трехдневный траур. Нация простилась с героем, похоронив его… Я цитирую документ СССР-156 — заявление фельдмаршала Паулюса Советскому правительству: «Кейтель и Йодль виновны в невыполнении обещаний доставить авиацией снабжение окружённой в Сталинграде Шестой армии…»

ЛОРЕНС: Прошу прощения, текст заявления имеется у суда и у адвокатов подсудимых. Адвокат Геринга Штамер заявил решительный протест. Он не доверяет письменному заявлению фельдмаршала Паулюса.

РУДЕНКО: Я могу продолжить чтение показаний свидетеля Паулюса?

ГЕРИНГ (со скамьи подсудимых). С какой стати Паулюс — свидетель?

ЛОРЕНС: Подсудимый Геринг!

ГЕРИНГ: Если Паулюс работал над планом нападения на Советский Союз, он должен сидеть рядом со мной на скамье подсудимых!

ЛОРЕНС: Вы не имеет права на политические заявления! Я требую тишины! (Трижды бьёт своим молотком, показывает жестом, что Руденко может продолжить речь.)

РУДЕНКО: Паулюс пишет: «Я несу ответственность за то, что под Сталинградом добросовестно выполнял приказы военных руководителей, действовавших преступно. Как оставшийся в живых под Сталинградом, я считаю себя обязанным дать удовлетворение русскому народу». Подпись — Паулюс, генерал-фельдмаршал.

ЛОРЕНС: Защита настаивает на вызове свидетеля Паулюса. Как смотрит генерал на ходатайство защиты?

РУДЕНКО: Советское обвинение ничего не имеет против, мы не возражаем.

ЛОРЕНС: Как быстро вы доставите свидетеля сюда?

РУДЕНКО: Я думаю, минут через пять.

ЛОРЕНС: Через пять минут?

РУДЕНКО: Он здесь, в апартаментах советской делегации.

ГОЛОСА:

— Протестуем!

— Защита на вызове свидетеля не настаивает!

— К чему затягивать процесс!

ЛОРЕНС: Суд приступит к допросу свидетеля Паулюса после перерыва.

Полумрак, звук печатающей машинки. В луче света — Джексон.

ДЖЕКСОН: Русские преподнесли нам сюрприз! Как волнуются судьи! Высокий американец Биддл, крупный, похожий на моржа француз де Вабр. Невозмутим в своём интеллигентском пенсне только русский судья Никитченко. Он был председателем на первом заседании трибунала. Европейская пресса называет его судьёй-убийцей. В тридцатые годы Никитченко приговорил к расстрелу Зиновьева, Каменева. Сталин послал его в Нюрнберг, чтобы унизить западное судопроизводство. Парадокс, но Никитченко, пожалуй, самый объективный судья на процессе!.. (Пауза.) Открывается тяжёлая дубовая дверь, вводят высокого человека в штатском костюме. Тишина. Щёлкают фотовспышки, жужжат кинокамеры. Внешне Паулюс спокоен. Геринг вскакивает со скамьи подсудимых и орёт на Паулюса. Кейтель и Йодль от страха едва не сели на пол. Общий шум, крики! Через пару минут — тишина. «Клянусь говорить правду и только правду!» — говорит Паулюс…

Полумрак, звук печатающей машинки. В луче света — Руденко.

РУДЕНКО: Страшен Нюрнберг, голодный, опозоренный. В барах объявления: «Немцам вход воспрещён». На улице играет шарманка. Американские солдаты торгуют пенициллином, калеки в мундирах вермахта — краденым. По приказу Эйзенхауэра немцы получают продуктовые карточки, предъявив использованный билет на просмотр документального фильма о зверствах нацистов в концлагерях. Выходить на улицу одному опасно, особенно, как стемнеет…

Три удара гонга. Зал заседаний. Джексон допрашивает Шахта.

ДЖЕКСОН: Подсудимый Шахт, во время захвата власти нацистами вы были одним из первых банкиров Германии. В тридцать втором году именно вы принуждали канцлера фон Папена отказаться от должности в пользу Гитлера?

ШАХТ: Не помню.

ДЖЕКСОН: Вы говорили, что человек, получивший столько голосов на выборах в Рейхстаг, станет канцлером, это неизбежно.

ШАХТ: Я говорил?.. Рано или поздно он победит, победит и без нас, но его победа должна стать нашей. Твёрдая рука — вот чего не хватает Германии! У него, как и у многих из нас, нет экономической программы. Но где вы найдёте такую программу, с которой бы согласились сорок миллионов человек? Крупп, Шредер, промышленники, банкиры подписали письмо к Гинденбургу с призывом избрать Гитлера канцлером.

ДЖЕКСОН: Подсудимый Шахт, вы не ответили на вопрос. Я повторяю, почему Гитлер назначил именно вас президентом Рейхсбанка?

ШАХТ: Меня уже допрашивали на эту тему.

ДЖЕКСОН: Связано ли это с выборами Гитлера? Это вы обеспечивали Гитлера финансами? Вам понятен вопрос?

ШАХТ: Геринг уверял промышленников, что если на выборах победит Гитлер, то эти выборы станут последними на ближайшие десять лет, а то и на все сто.

ДЖЕКСОН: Возглавляя Рейхсбанк, вы знали, какие суммы идут на вооружение армии?

ШАХТ: Если вы хотите судить…

ДЖЕКСОН: Знали или нет?

ШАХТ: Если вы хотите судить промышленников…

ДЖЕКСОН: Тех, кто способствовал вооружению Германии!

ШАХТ: Тогда вы должны судить и американских промышленников. Заводы «Опель» принадлежали «Дженерал Моторс», и эти заводы работали на войну.

ЛОРЕНС: Я лишу вас слова, Шахт!

ДЖЕКСОН: Получала ли нацистская верхушка финансовую выгоду от режима? (Листает бумаги.) Доктор Лей — миллион марок, Риббентроп — два миллиона, Кейтель — миллион, Ламмерс — шестьсот тысяч. И это только за один год! Вы порвали с Гитлером только тогда, когда германская армия стала отступать, не так ли? Вам нечего сказать?.. Господин председатель, у меня нет вопросов к подсудимому…

В камеру Геринга входит лейтенант Уиллис.

УИЛЛИС: Вы сегодня не обедали, сэр.

ГЕРИНГ: Я на диете.

Уиллис передаёт Герингу трубку и квадратную зажигалку.