Философская драма. Сборник пьес - Валентин Герман

«Философская драма»

Сборник из 5-ти пьес 30-х авторов и соавторов. Соавтор всех авторов и составитель сборника – Валентин Герман

– Философияна сцене?..Эточто-то,блин,бесценное,иботут у нас все днитолько глупости одни…

…Она – как скрипка на моем плече…Что знает скрипка о высоком пенье?Что я – о ней?.. Что – пламя о свече?..И Сам Господь – что знает о Творенье?..

От составителя

Что такое драматургия?..

Одно из направлений литературы?

Нет, начинать надо не с этого.

Литература или нет драматургия – это ещё вопрос. Во всяком случае, к сути этого явления надо подходить не по литературной дорожке… Она же не самодостаточна, она существует не сама по себе, а предназначена исключительно для театра. Там нет обычного литературного (авторского) текста: там – реплики, люди разговаривают друг с другом…

Но это же и не просто разговоры каких-то людей, записанные на бумаге по репликам. Разговоры, безусловно, всегда имеют какую-то свою логику и какой-то смысл (т. е. – там и действие какое-то словесное может проявляться). И всё же – драматургия возникает не на уровне разговора (хотя и в нём она тоже может присутствовать), а в пространстве события. Появление события (а это предполагает и наличие каких-то заданных обстоятельств) предшествует возникновению драматургии. Если у вас в вашем диалогическом тексте не ясны обстоятельства и не появилось событие, этот ваш диалог недраматургичен (т. е. – его невозможно сыграть актёру: это диалог чисто литературный – для чтеца, для диктора).

Актёру, для того чтобы он мог начать действовать (или, как ещё иногда говорят, жить на сцене), необходимы заданные обстоятельства и возникшее (или – возникающее) в них событие.

Между тем, некоторые литераторы пытались и пытаются создавать пьесы для сцены, составленные из одних разговоров и не содержащие событий (лично я знаком с несколькими такими людьми и поэтому знаю, о чём говорю). А кто-то из режиссёров пытается их (эти пьесы) ставить, заставляя актёров реализоваться в одном лишь диалоге – вне событийного поля. Обычно ничего хорошего из таких попыток не выходит (слушать со сцены бездейственные диалоги довольно скучно – как бы ни были они уснащены каким-нибудь поверхностным «экшн»).

Дело в том, что внутри заданных обстоятельств и какого-то событийного тренда у актёра возникает некая поведенческая цель, которую он пытается так или иначе осуществить (актёр начинает представлять и ощущать себя как некий персонаж, существующий в некоей жизненной ситуации, требующей от него какого-то выхода, и он ищет этот выход). А это и есть жизнь в образе. То есть, это как бы тот воздух, опираясь на который, актёр может взлететь. Если же этого «воздуха» в хоть бы и диалогически написанной сцене (в её тексте) нет, то и «взлёт», и дальнейший «полёт» актёра невозможен.

Из таких событийных ситуаций (эпизодов) строится сюжет драмы.

Внутри сюжета все событийные эпизоды связаны единой событийной логикой, реализующей единое развитие конфликта пьесы. Я сейчас не буду углубляться в проблему построения сюжета и его смыслового функционирования, а укажу вот на что… Драматург может создать (придумать) и весь сюжет, и все составляющие его событийные эпизоды сам, самостоятельно, как всякий полностью самостоятельный автор (беллетрист, прозаик или поэт), а может (как это часто делаю я) использовать для строительства своего сюжета отдельные событийные эпизоды, открыто заимствованные из произведений других авторов, но соединённые друг с другом по новой (собственной, моей) событийной логике. Это никакое не воровство (я прямо указываю в книге, тексты каких авторов я использую у себя в моём драматургическом монтаже). Это просто и логично вытекло из того биографического факта, что я сначала стал режиссёром (интерпретатором чужих произведений), а позднее занялся драматургией. Я увидел, что – при создании нужного мне сюжета – какие-то событийные эпизоды проще (и эффективнее) написать самому, а какие-то наоборот – заимствовать в готовом виде у классика. Из такой комбинаторики порою получаются очень свежие и мощные сюжетные агломерации. Так что, читатель, не удивляйтесь неожиданным композиционным кентаврам: идея, как видите, пришла ко мне аж из седой древности.

Теперь – о философии…

По большому счёту, любая пьеса, чья драматургия опирается на жизненный сюжет, может рассматриваться как философская (ибо «философия» – в широком смысле – есть размышление о жизни). С этой точки зрения, не философской может считаться лишь та драматургия, где вообще нет никаких мыслей или они очевидно примитивны. Но всё же бывают сюжеты, специально построенные так, чтобы своим развитием провоцировать глубокие размышления о каких-то серьёзных жизненных проблемах. Такие пьесы мы, безусловно, имеем право прямо называть философскими.

В этом сборнике находится не только моя драматургическая стряпня, приготовленная из произведений самых разных авторов (по описанному выше методу), но и две пьесы, созданные практически почти без моего участия: это пьеса Юрия Калинина «Синдром на троих» (с включением стихов В. Герцика) и инсценировка поэмы Алексея Константиновича Толстого «Сон Попова» (с соответствующим соавторским дополнением), выполненная в своё время Михаилом Першиным.

Итак – милости прошу!..

В. Герман

Перечень авторов и соавторов

1. АНДРЕЕВ Л.

2. БУЛГАКОВ M.

3. ВОЛЬТЕР Ф.

4. ГЕРЦИК В.

5. ГЁТЕ И.

6. ГРИБОЕДОВ А.

7. ГУМИЛЁВ И.

8. ДОСТОЕВСКИЙ Ф.

9. ЕСЕНИН С.

10. ИОАНН-ЕВАНГЕЛИСТ

11. КАЛИНИН Ю.

12. КАМЮ А.

13. ЛОРКА Ф. Г.

14. ЛУКА-ЕВАНГЕЛИСТ

15. МАРК-ЕВАНГЕЛИСТ

16. МАРТЫНОВ Л.

17. МАТФЕЙ-ЕВАНГЕЛИСТ

18. НИЦШЕ Ф.

19. ОДОЕВ Н.

20. ОСТРОВСКИЙ А.

21. ПАСТЕРНАК Б.

22. ПЕРШИН М.

23. ПУШКИН А.

24. СОФОКЛ

25. СУХОВО-КОБЫЛИН А.

26. ТИНЯКОВ А.

27. ТОЛСТОЙ А. К.

28. ЧАЙКОВСКИЙ М.

29. ЧЕХОВ А.

30. ШЕКСПИР У.

Синдром на троих

Трагикомедия в 2-х действиях

Светлой памяти актрисы

НАТАЛЬИ ГУНДАРЕВОЙ

– Да,так бывает:так,вот так —бывает!..Ты смотришьпьяный,старый,безнадёжный…Вдругтений!..Как же так?А —так…Вот так!..

ЮРИЙ КАЛИНИН

(С включениями из В. ГЕРЦИКА)

Действующие лица

Она

Её муж

Он

Действие первое

Типовой врачебный кабинет. По обе стороны стола – «Ее муж» и «Он».

«Муж» – в белом халате, «Он» – пациент.

ОН: …нет-нет, не уговаривайте меня. Не надо мне объяснять, что жизнь прекрасна, что тупиков нет, что – пробуксУется как-нибудь и поедем дальше… В той же степени, в какой человек не знает пределов своих возможностей, он не знает и беспредельных возможностей тупика. Поверьте, я не получаю никакого удовольствия, говоря вам всё это… И я не испытываю – во всяком случае, мне так кажется – никакой вселенской (это – для гениев) тоски или грусти…

МУЖ: Но вам жалко себя?

ОН: Конечно. И это – самое неприятное.

МУЖ: Почему?

ОН: Да потому, что во всём, что со мной случилось, некого винить, кроме самого себя. А в результате – от жизни одни руины.

МУЖ: Не рано ли подводите итоги, ведь вы ещё не старый, или дряхлый, немощный и прочая?

ОН: Оставьте. Дело не в возрасте. Дело в абстрактом зле, накопившемся где-то… там… в ноосфЕре… и непрерывно находящем выход в конкретных преступлениях против конкретных людей, против конкретного, отдельно взятого человека: скажем – против меня… Я, видимо, как и многие другие на этой Земле – некий как бы… адсорбент. Я впитываю зло. У меня полностью разрушена воля, и поэтому нет никакого желания противостоять злу. Но это абстрактное вселенское зло – как дойная корова: чем тщательнее её доить, тем больше молока она даёт! Зло наглеет и, умножаясь, живёт по принципу «перпЕтуум мОбиле»!..

МУЖ: Да это АпокАлипсис!

ОН: Нет. Я не пророк. И вообще – всё, что я наговорил, – страшная чепуха… Но мне от этого не легче!

МУЖ: Вы верующий?

ОН: Судя по всему – нет. Хотя… Хотя – нет-нет, да и взгляну на икону и пошепчусь про себя – с Ним.

МУЖ: С точки зрения христианской религии вы обуреваемы одним из самых смертных грехов – гордыней. Именно этот грех не даёт вам возможности успокоиться…

ОН: Да?

МУЖ: Да.

ОН: Ну что ж… пожалуй…

МУЖ: Кстати… а вам есть, чем гордиться?

ОН: Пожалуй…

МУЖ: Чем же?

ОН: Вы правы – нечем.