Чужие Фермопилы - Глеб Бобров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отшатнулся, но локоть не выпустил. Сказал:
- Все... пошли...
Макс бросил порванную рукавичку на землю и пошел следом за нами.
x x x
Прошли КПП, подождали пока пьяная толпа рассядется по КАМАЗам. Попрощались со Славой. Коротко и даже сухо.
Сели к нашим защитникам из ВДВ. Те хотя пьяные, а приняли радушно. На войсковом аэродроме нас попытались пересчитать, но потом махнули рукой и дали отмашку.
Через два часа высаживались в Кундузе. На выходе со взлетки мне на глаза попался утренний боец. Я подошел. Их было трое. Голова моя уже просто ничего не соображала, поэтому я, не напрягаясь, просто сказал:
- Бушлат...
Пацаненок затравлено смотрел на меня. Рядом стояли его друзья. Это надо просто попытаться представить: трое солдат - год или больше, не деды, но все же. Напротив замученный, с белками как у альбиноса чмарина. На нем жалкие обноски. Он требует свою одежду. Он пытается их раздеть!
Сзади подходили Максим и Толик. Все молчали. В моих глазах клубился чужой туман. Один было начал:
- Ты че, душара... - но, взглянув на Макса, осекся. Манекен начал молча стаскивать бушлат, потом сам протянул ремень. Перекинув одежду через руку, я повернулся и двинул на пересылку. Вроде что-то там кричали про шинельку. Я не помню...
x x x
Зайдя на пересыльный пункт нашего полка, я ввалился в полуземлянку и сел у печи. Ничего не чувствовал и ничего не понимал. Мне нужно было в госпиталь, или умереть, или уснуть...
Появился Толик.
Я спросил, где Макс. Оказалось, что он ушел в санчасть - у него на руках направление в столичный госпиталь. Толян сказал, что чувак передавал мне большое спасибо и взял мой адрес, чтобы написать из Москвы.
Я знал, что он врет...
Максим стал Рустамом...
Максим вне такого дерьма, как пустая благодарность...
Ладно... Ничего не скажу...
Появился какой-то плоскомордый, но я почувствовал, что он не такой, как те. Он что-то спросил, Толян ответил, я проваливался все глубже и глубже. Плоскомордый обратился ко мне - пришлось выплывать наверх... Включился...
Базар как базар - кто, чего, откуда. Уловив некий знак, я спросил, откуда он. Оказалась, из Чувашии. Я когда-то, в прошлой жизни, это уже знал - половина кундузской автороты - чуваши, марийцы и мордва. Уточнил, откуда именно. Он удивился - а на кой это мне. Я сказал, что бывал там мать родом с Цивильска, это под Канашем.
Через пять минут Толик сидел на половине автомобилистов, жрал что-то удивительно вкусное и совершенно искренне беспокоился о моем состоянии.
Я этого уже не помню - спал двое суток. Встал больным, разбитым, с дикой головной болью и осознал - я выздоравливаю.
x x x
Выздоровление оказалось неполным. Нечто во мне безвозвратно изменилось. И главное - туман Азадбаша иногда оживал в моих глазах. Первый раз он напомнил о себе через пару недель после возвращения.
Поставили в караул. Первый мой караул. Самый страшный дед - Ванька Дрозд, был разводящим. Нашел, дурко, повод отвязаться. И нарвался... Лег... Дедушка! Амбал! Гроза всех духов был вырублен с одного удара... левой руки. Наполучал Дрозд поджопников так, что наделю сидеть не мог (это он, начав подниматься с земли, стал рукой шарить в поисках автомата, который я уже забрал, а потом додумался, ведя меня на пост, гавкать по дороге и обещать все казни ада).
Деды с дембелями разобраться "с этим отмороженным" впрямую не решились, и на четверо суток загнали меня в наряды, - не давая спать. Ха, ха, ха... Короче, никто ничего так и не понял...
Пришли первые молодые - наша "замена". Сначала пехота с карантинов, потом "спецы" с учебок. Жизнь упростилась. Естественно, у нас и в помине не было Азадбашского беспредела, но все же, армия-то - Советская.
x x x
Отгремел и мой приказ. Я уже и не дембель - "гражданский", служить еще, правда, полгода. Ну да ладно... свыклись.
В октябре 84-го сижу в расположении связистов, прямо напротив своей оружейки. Общаюсь с земляком. Слышу крики, мат. Поднимаю глаза. Годовалый из моей роты лупит молодого. Кличка у "черпака" была Киргиз. Он действительно из Киргизии. Отслужил у нас полгода. Прибыл из учебки - механик-водитель. Ничем себя не проявлял раньше, а тут, бля, разошелся. Дедушка хренов.
Сам здоровый, не выше меня, но все равно - хорошо за метр семьдесят и крепкий. Молодой - ростом с пулемет Калашникова - пытается вырваться.
В этот момент Киргиз размашисто, с "провалом" засаживает молодому пыром в пах... Какой до боли знакомый удар! Я это уже видел...
Время вновь выкинуло свой фирменный фортель. Встало... Заклубился желтый туман. В замершем вязком пространстве поднимаюсь и, словно тяжелый крейсер, плыву к оружейке. Там события разворачиваются полным ходом, но при этом как в замедленной съемке. Драка перекатилась на территорию оружейной. Старший сержант Сашка Михеев - зам старшины роты, пытается оттянуть Киргиза. Плоскомордый озверел и кидается на деда. Михеев, не долго думая, хватает саперную лопатку и бьет того по роже. Бьет неправильно. Не рубит, а тыкает ребром. Все равно - хватило. Рассек бровь и щеку под щелкой глаза. Урюк визжит и вцепляется в сержантские грудки. Тот вдруг видит меня и замирает. Успел, наверное, в глазки заглянуть.
Уже недолго, полметра от силы... я позади урюка, за спиной. Но мне нужно пространство. Вновь обретено счастье не размышлять... И теперь я многое умею. Слишком многое. Их - и Киргиза, и Михеева, уже так не учили. Мне - повезло. Им - нет...
Я беру одной рукой чурку за воротник и, продолжая его движение, начинаю менять траекторию. Он описывает стремительный полукруг. Теперь плоскомордый стоит спиной к оружейке. Я наступаю ногой под правое колено, и он начинает садиться вниз. Но я все равно быстрее. Намного... На порядок! Время - оно избрало меня...
Левой ногой заступил перед ним и прижался пахом к его лопатке. Левым предплечьем ловлю его шею. Правую ладонь накладываю ему на затылок, а кистью левой фиксирую локтевой сгиб. Хорошо взялся, плотно... руки связались в деревянный ворот... И потянул...
Не руками, не спиной, и даже не ногами. Всем естеством своим начал медленно вытягивать эту суку вверх.
Не было ненависти, не было злости, вообще - чувств не было. Только ощущение запредельной гармонии, слияния с окружающим, с миром... как пробуждение от сладкого сна... как наслаждение суровым черным блюзом... тягучее, мягкое, сонное, теплое... с истомой...
Киргиз что-то хрюкнул вначале, и начал судорожно скрести руками. Я видел, как его ногти, обламываясь и кровоточа, сучили по моему плечу.
Я не торопился... мы со временем - на Ты...
Вообще - это быстрый прием. Есть три варианта: можно потянуть пальцами и, если повезет, пережмется сонная артерия. Можно и нужно давить рукой в затылок, опуская голову вниз и проворачивая левую руку от себя, лучевой костью загоняя ему кадык по самое "не хочу". И этого я не делал. А можно вообще, отпустить его колено и, зашагнув правой за левую ногу, не отпуская головы, резко повернуться всем корпусом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});