Чужие Фермопилы - Глеб Бобров

Вообще - это быстрый прием. Есть три варианта: можно потянуть пальцами и, если повезет, пережмется сонная артерия. Можно и нужно давить рукой в затылок, опуская голову вниз и проворачивая левую руку от себя, лучевой костью загоняя ему кадык по самое "не хочу". И этого я не делал. А можно вообще, отпустить его колено и, зашагнув правой за левую ногу, не отпуская головы, резко повернуться всем корпусом.

Вот интересно - какая картинка перед глазами, если твоя башка, обернувшись на 270 градусов, "равнение налево" делает?

Но и проворачивать я тоже не стал... Я его душил тупо, как тогда говорили - "на физике", и не давая никаких шансов. Долго и, наверняка, очень мучительно.

Передо мной выросли двое - Сашка Михеев и Санек Катаев. Что-то кричали, но руками не трогали. Страшно...

Киргиз начал конвульсивно дергаться. С последним рывком тела я его отпустил, обошел упавшее тело и прошел сквозь очумевших пацанов...

Мне было - хорошо...

Все встало на свои места...

Я отстоял свой пост...

Азадбаш - умер...

Я - выздоровел...

x x x

Как пацаны его откачивали, и как плоскомордого приводили в себя в санчасти, я не спрашивал. Все равно... На разборе полетов мой взводный пообещал добить Киргиза по выходу с губы (новый ротный, капитан Степанов, после краткого разбирательства залупил тому "десятку").

Мои дембеля пожали плечами - на хрен тебе это надо? Что тут можно объяснить - мне двадцать лет понадобилось на осмысление!

Деды посмеялись...

Молодые - причислили к лику...

Вечером того дня я лежал в своей палатке и отдыхал душою. Зашел мой "младший брат" Санек Катаев:

- Глебыч, там с тобой Михеев поговорить хочет...

- Меня что, командиром батальона назначили?

Санек не понял. Смотрит...

- Да пусть заходит, Саня, вы че тут официалку разводите!

- Да ладно, Глебыч, не выделывайся, выйди к пацану...

- О-о-о...

Выхожу. Сидит в курилке несчастный Санек Михеев. Подсаживаюсь. Он бросает свою сигарету, вытаскивает пачку "цивильных" - с фильтром. Закуриваем. Молчим...

- С Юрцом все нормально...

Я отвечаю:

- Хорошо....

Юрец - это молодой, выхвативший от Киргиза. Я распорядился, чтобы его кто-то из сержантов сопроводил в санчасть на медосмотр. Мало ли чего, может он стесняется. Я-то удар видел и мне плевать на заверения, что, мол, все нормально - не попали.

- Я этому урюку отнес на губу чай и хлеб...

Что, братишка, совесть взыграла? На кой она тебе, родной, в этом мире уродливом? Спрашиваю:

- Не подох?

- Нет... Поначалу периодически задыхался, но потом ничего оклыгался...

- Жаль...

- Не знаю... Врачи говорят - могут быть последствия. Серьезно...

- Не будет ничего.

- В смысле?

- Ничего, расслабься...

Докурили. Попрощались. Разошлись.

Он пошел по своим замстаршинским делам, а я к Толяну, в "пятую". Хоть и не друзья, но на косячок сообразить с ним всегда можно было.

Хороший пацан был. Санька Михеев. Погиб глупо. Дома, сразу после армии. Перекинулся на тракторе в своей Ростовской области...

x x x

Вот такая вот - история... про стойких оловянных солдатиков.

г. Луганск

март - апрель 2004 г.