Цимбелин - Шекспир Уильям

Уходят.

Действие II

Сцена первая

Британия. Двор перед дворцом Цимбелина.

Входят Клотен и двое вельмож.

Клотен

Видел ли кто такое невезение? Мой шар катится прямо к цели, как вдруг налетает второй шар – бац! – ста фунтов у меня как не бывало! А этот ублюдок с обезьяньей рожей еще кричит, зачем я ругаюсь, как будто я беру ругательства у него взаймы и не имею права ругаться, сколько мне вздумается!

Первый вельможа

А чего он добился? Вы проломили ему голову шаром, и делу конец.

Второй вельможа (в сторону)

Было бы у него столько ума, сколько у тебя, так мозгу не вытекло бы ни одной капли.

Клотен

Пусть знает, что, когда знатному человеку придет охота ругаться, никто из присутствующих не смеет его останавливать.

Второй вельможа

Конечно, принц!

(В сторону.)

Так же как и ты не имеешь права терзать наш слух своей руганью.

Клотен

Сукин сын! Он еще требует удовлетворения! Как бы не так! Вот будь он мне ровней…

Второй вельможа (в сторону)

То есть будь он такой же круглый дурак, как ты…

Клотен

Чума его возьми! Из-за чего-нибудь другого я бы так не разозлился. Лучше бы уж я не принадлежал к такому высокому роду. Из-за того, что мать моя – королева, никто не смеет драться со мной. Любой мужлан может в свое удовольствие драться с кем захочет и сколько захочет, а я вынужден шагать как петух, к которому никто не смеет подступиться!

Второй вельможа (в сторону)

Не петух ты, а каплун! Петушиного в тебе только то, что ты петушишься.

Клотен

Что ты сказал?

Второй вельможа

А то, что вам не пристало драться с каждым, кого вы оскорбляете.

Клотен

Конечно! Но мне пристало оскорблять всех, кто ниже меня.

Второй вельможа

Это только вам и пристало, ваше высочество.

Клотен

Вот и я то же самое говорю.

Первый вельможа

Слыхали вы, принц, что ко двору прибыл чужестранец?

Клотен

Как! Прибыл чужестранец, а я того еще не знаю?

Второй вельможа (в сторону)

Ты еще, например, не знаешь того, что ты дурак.

Первый вельможа

Он итальянец и, говорят, друг Постума.

Клотен

Друг этого изгнанного подлеца? Значит, он сам тоже подлец! Кто тебе сказал об этом итальянце?

Первый вельможа

Один из ваших пажей.

Клотен

А что, если я пойду и посмотрю на него? Ведь этим я себя не унижу в глазах света?

Первый вельможа

Вам невозможно себя унизить, ваше высочество.

Клотен

Я тоже так думаю!

Второй вельможа (в сторону)

Ты такой отъявленный дурак и так низок, что ниже тебе уже не стать, как ни старайся.

Клотен

Пойду взгляну на этого итальянца! А то, что я проиграл в шары днем, отыграю у него сегодня вечером.

Второй вельможа

Я следую за вами, принц!

Клотен и первый вельможа уходят.

Второй вельможа

Могла же мать, лукавая как дьявол,Родить осла такого! Нет преград,Которых бы она не одолелаУмом своим, а олух, сын ее,Не может вычесть двух из двадцати,Чтоб вышло восемнадцать. О принцесса,Что терпишь ты, бедняжка, от отца,Покорного раба своей жены,Плетущей ежечасно злые козни!От домогательств жениха – ониТебе страшнее, чем изгнанье мужа,Чем с ним разлука… Небо, укрепиТвердыню чести в ней! Да не падетХрам разума ее. Пошли ей сил,Чтоб выстоять могла она в несчастье,Соединиться с мужем наконецИ королевский на главу надеть венец.

Уходит.

Сцена вторая

Спальня Имогены. В углу стоит сундук.

Имогена читает, лежа в постели. В отдалении Елена.

Имогена

Кто там? Елена, ты?

Елена

                  Да, да, принцесса.

Имогена

Который час теперь?

Елена

                   Подходит полночь.

Имогена

Читаю три часа; глаза устали.Загни листок вот тут и спать ложись.Не уноси свечу, пускай горит;А если ты часа в четыре встанешь,То разбуди меня. Я засыпаю.

Елена уходит.

Вверяюсь вам, о боги. ОхранитеМеня от искусителей ночныхИ духов злых, молю!

(Засыпает.)

Из сундука вылезает Якимо.

Якимо

Трещит сверчок, и дух усталый ищетВо сне отдохновенья. Так Тарквиний[5],Раздвинув полог тихо, разбудилНевинность оскорбленьем. Киферея!Ты украшенье ложа своего,Ты лилий чище и белее простынь.О, если бы я мог тебя коснуться!Один лишь поцелуй! Всего один…Желанные уста ее – рубины,Ее дыханье аромат струит:Огонь свечи к ней клонится и хочетВзглянуть под сень ресниц и увидатьПокровом нежных век прикрытый свет,Струящийся из глаз ее лазурных…Но должен я все в комнате запомнитьИ записать… вон там окно… картины…Они изображают… Ах, вот если бНайти примету у нее на теле…Ведь это было бы куда важнее,Чем тысячи предметов обстановки,Для подтвержденья лжи моей. О сон,Ты обезьяна смерти, охватиЕе сильней, чтоб Имогена сталаБесчувственной, как изваянье в храме.Стащу-ка я браслет с ее руки!