Тусклый Свет Фонарей - Xenon de Fer

Вызвал он меня к себе и сказал, что император Цилинь Цзяо велел пересчитать всех выживших магов после эпидемии и остался недоволен, а посему приказал отозвать всех их из деревень, куда они были направлены, и держать их при себе в столице, дабы при необходимости посылать их туда, где от них наверняка будет прок. А покуда дел для них нет, они могут жить, где пожелают — в домах своих родных, наставников или же гуанлилоу.

Пользуясь своим правом, я вернулся к своему учителю, благо он был жив и здоров, и поведал ему обо всём, что произошло со мной за минувшие годы, не умолчав и о моих сердечных делах. Учитель обругал меня и велел попросить родных подыскать мне жену, коли уж мне так неймется.

Родителям я, конечно же, написал в тот же день и со знакомым посыльным отправил в Цзыцзин, но, разумеется, ни о каких жёнах просить не стал. Однако ж в этом и нужды не было. В ответном письме отец писал мне, что они с матушкой приглядели хорошую девушку и звали меня приехать и глянуть хоть одним глазком. Я, будучи почтительным сыном, ответил, что так и сделаю, когда получу на то дозволение. И, будучи ещё и честным человеком, вскоре попросил у главы отпустить меня на заслуженный отдых, уж коли целых три года я провёл вдали от родины. Но он своим глухим голосом ответил мне, что на западных границах ведутся тяжкие бои с варварами-маньчжань, которых теснят хээрхани, и посему отдыхать нынче не время. Но и дела мне не дал никакого тоже.

Пока я ждал то ли милости господина Тан Чивана, то ли чего-то, что могло бы привести меня в Цзыцзин, прошло несколько месяцев, и девушку просватал другой, а незадолго до начала Новогоднего фестиваля их поженили, о чем, вместе с поздравлениями, сообщили мои родные. А мне, будто потехи ради, через несколько дней после этого приказали отправляться в Юаньталоу, небольшую деревню на правом берегу Цзиньхэ.

«А ежли справитесь раньше праздника Драконьих Лодок, так можете и дома задержаться. Ведь та деревня недалеко от вашего родного городка», — заключил сянь Тан Чиван и отпустил меня восвояси.

А ведь он даже и не поведал мне толком, что ж там такого происходит, лишь туманные намеки я получил от него, мол, крестьяне жалуются, что странные вещи творятся у них, но толком и объяснить не могут, в чем их беда. Но делать было нечего. Я вновь собрал свои пожитки и ранним утром в пятый день нового года отправился в нужную деревню через Цзыцзин. Успев аккурат к Празднику Фонарей, я погостил немного у родных и на корабле достиг Юаньталоу в последнюю неделю первого месяца сто двадцать пятого года Эпохи Волнений[1].

–

Когда я прибыл в Цзыцзин, уже наступил сезон Цзинчжэ — там в самом разгаре было цветение слив мэй и только-только зацвел миндаль. Когда же я достиг Юаньталоу, то ещё с берега увидал розовые и белые пятна цветущих садов. Уже почти отцвели сливы, но миндаль обещал радовать своей красотой случайных путников ещё неделю-другую.

Я проводил взглядом джонку, чьи складчатые желтоватые паруса виднелись на фоне реки и деревьев гораздо дольше, чем её корпус, вдохнул полной грудью и с одинокой пристани, окруженной лишь парой-тройкой хижин, побрел по тропе в сторону самой деревни. Молчаливый старик, что встретил корабль, как-то незаметно исчез, да и на коней там рассчитывать не приходилось. Я был уверен, что у них не найдется ни одной захудалой рабочей лошадки, одни лишь волы. И не ошибся.

Какой-то древний летописец или мыслитель писал, что в незапамятные времена на этих землях, вплоть до самого озера Лянхуа, жили люди из племени Оленя и поклонялись Фужу — Белому Оленю с четырьмя рогами, чей образ позже отчасти слился у них с образом всем известного цилиня. И, вероятно, именно поэтому местные жители описывают это мифическое существо немного иначе: тело коня, хвост быка или козла, но не только ноги, но и голова напоминает оленью, только с драконьими усами. Ну или среднее между головой оленя и дракона. Относительно рогов все сошлись в едином мнении, что их несколько, но в том, какие именно, едины не были. То ли оленьи и козлиные, то ли оленьи и бычьи.

Я всё пытался вспомнить, какие ж именно, покуда не показались деревенские дома. Или скорее округлые башни на ножках, все двери которых выходили во внутренний двор в центре этого жилища, за исключением одной-единственной, которую без посторонней помощи не так-то просто отыскать — эти дома такие большие, что в них живет обычно по несколько семей, связанных родством по меньшей мере в четвертом-пятом колене[2].

Хотя селиться по течению Цзинхэ стали давным-давно, ещё во времена Семи Племен, деревня Юаньталоу появилась всего каких-нибудь пятьдесят с лишним лет назад, когда беженцы из земель на границе с Маньчжаньским ханством приказом императора Хуан Цзилина получили в пользование этот клочок редколесья. И, как говорят, им пришлось строить такие укрепленные башни из-за набегов, которые время от времени совершали варвары из провинции Сян, отделенной от поселения лесом Пэн-Хоу-Мао. Лес этот издревле считали обиталищем десятков тысяч различных духов, от мелких и вполне безобидных до достаточно могущественных и устрашающих. И потому странно, что кто-то вообще скрывался в нем, чтобы потом совершать набеги. Очевидно, жители деревни думали так же и сделали всё, что могли, дабы защититься от всевозможных напастей, будь то люди или духи. Похоже, в тот год помогать перестало.

Я дошёл до одной из башен, остановился и призадумался: что же делать дальше? День стоял погожий, солнечный и теплый. Шумели ветви деревьев, покрытые молодой листвой и цветами, лаяли где-то на отдалении собаки, на лугах белыми и серыми пятнами мелькали пасущиеся буйволы, козы, овцы и свиньи. Но людей нигде не было видно, словно они враз все исчезли. Эта мысль встревожила меня, и я решил пройтись по деревне в поисках её жителей, но так никого и не встретил. Тогда я обошел ближайшую ко мне башню в поисках дверей и, пускай не сразу, но отыскал её. Вот только дверь оказалась наглухо заперта. Я постучал, но никто не открыл. Меня это разозлило: я задрал голову, вгляделся в ряды квадратных окон, расположенных на высоте в два-два с половиной чжана от земли[3], и стал звать хоть кого-нибудь, словно я не столичный маг-даос и представитель ши, а деревенский пьянчуга. Ужасно