Дом на семи ветрах - Кэтрин Кимброу

Захватив с собой сумочку, я оставила весь остальной багаж в холле, полагая, что его принесет кто-нибудь из слуг, и только теперь поняла, что забыла свой кейс крокодиловой кожи в машине Клайда.

Я возликовала. Теперь у меня появилась вполне серьезная причина самой позвонить симпатичному молодому врачу. Однако эти приятные мысли были прерваны негромким стуком в дверь. Решив, что это принесший мой багаж слуга, я громко разрешила войти.

Дверь отворилась, в проходе стояла сияющая женщина лет сорока, привлекательная и молодо выглядевшая. В руках у нее был букет из желтых и белых хризантем.

— Так вы и есть Вера Блейк? — спросила она.

— Да.

— Я ваша родственница, Зенит Квайл. — Женщина вошла. — Принесла вам маленький подарок. Миссис Грегстон, кухарка, и ее муж, садовник, срезали их для вас. Разве они не очаровательны?

Зенит Квайл проскользнула в комнату с грацией и изяществом истинной леди. Она была красива, с правильными чертами лица, обрамленного длинными, падающими на плечи белокурыми волосами, и напомнила мне какую-то английскую киноактрису. Хорошо поставленный звучный голос тоже заставлял предположить, что кузина имеет отношение к этой профессии. Я спросила ее об этом.

— Готовилась, когда была еще девочкой, — объяснила Зенит, кладя хризантемы на бюро. — Миссис Парвер сказала, что в будуаре на туалетном столике есть подходящая ваза.

Зенит исчезла в алькове, размером два на два метра. В нем стоял стол, над которым висело большое зеркало. Подойдя поближе, я наблюдала за грациозными движениями своей кузины. Как ни странно, запах краски здесь ощущался гораздо сильнее и при более внимательном рассмотрении оказалось, что будуар недавно отделали в стиле модерн, совершенно не соответствующем общему викторианскому стилю спальни. Через несколько минут Зенит вышла с керамической вазой, полной воды.

— Собственно говоря, я ваша родственница только по моему мужу, — сказала она, располагая хризантемы в художественном беспорядке. — Сквайр — мой муж Орен Квайл — приходится вам дальним родственником со стороны бабушки Блейк. Мы живем в Сомерсетшире, там Орен унаследовал титул сквайра. Смысла в этом никакого, но я все равно зову его так. Это доставляет ему удовольствие, тешит его гипертрофированное чувство собственного достоинства. Вы конечно же знаете, что такое мужское самолюбие, не правда ли? Сплошная помпа и тяга к титулам, — сказала она. Голос ее звучал приветливо, но в нем явно ощущалась некоторая насмешливость.

— Я знаю, что не имею близких родственников, — решила сменить тему я.

— На вашем месте я не говорила бы об этом с такой уверенностью, Вера, — сказала Зенит, не глядя на меня. — Ходили слухи, что у Алекса был на стороне незаконнорожденный ребенок. Вы, разумеется, в курсе, что ваш дядя никогда не был женат. Весьма эксцентричный джентльмен со многими странностями и, должна добавить, псевдобогемными склонностями: стремлением к роскоши и пренебрежением к условностям. Однако лично я думаю, что слухи о незаконнорожденном ребенке полная чепуха… Хотя кто его знает? Мужчины отличаются известной безалаберностью и часто весьма неразборчивы в знакомствах, если вы понимаете, что я имею в виду.

С довольным кивком Зенит оторвалась от букета и, повернувшись, оглядела меня критическим взглядом, щурясь при этом, как будто оценивая произведение искусства.

— Что ж, взглянем на свою кузину. О, да вы прехорошенькая! Не краснейте, не краснейте. Однако ваше платье смотрится несколько… консервативно; вернее, как пример американского понимания британского консерватизма. Я вовсе не хочу вас обидеть. Полагаю, вы решили, что должны соответствовать образу английской наследницы. Почему бы и нет, дорогая, если вам так больше нравится. Лично я предпочитаю французские фасоны, разумеется в том случае, когда сквайр мне это позволяет. Сам он мало что может сказать по этому поводу, но иногда я стараюсь сделать вид, что слушаю его. Надо льстить мужскому самолюбию, знаете ли. — Склонив голову, она подозрительно посмотрела на меня. — Вы понимаете что-нибудь в мужском самолюбии и как ему подольстить? Это целое искусство, дорогая моя, целое искусство.

Я призналась в полном отсутствии опыта общения с мужчинами.

Зенит рассмеялась, но не насмешливо, а понимающе и, приблизившись ко мне, обняла меня за плечи.

— Есть чему учиться, моя дорогая, есть чему учиться. — Она прижала меня к себе, и я вдруг почувствовала, что больше не одинока; в Гнезде Ворона у меня есть союзница.

Но так ли это? — подумала я в следующее мгновение. Зенит была немного чересчур приветлива, чересчур симпатична, слишком готова поддержать и дать совет.

Присев, мы немного поболтали, желая узнать друг о друге побольше. Мне очень захотелось довериться Зенит, полюбить ее. Она обладала тем шармом, которого, с моей точки зрения, всегда не хватало мне, и я постаралась выкинуть из головы все свои неприятные впечатления.

Немного позднее Стелла Комсток, горничная, принесла мои чемоданы. Поблагодарив Стеллу, я отпустила ее. Зенит предложила мне помочь разобрать вещи и, осмотрев мой гардероб, выразила желание когда-нибудь походить со мной по магазинам, чтобы приобрести, как она выразилась, «действительно настоящие вещи», что я восприняла как критику.

— Разумеется, нам для этого придется поехать в Лондон, — тоном искушенного человека объявила она. — В Ветшире нет ничего кроме нескольких дешевых магазинов, продающих вещи прошлогоднего фасона. Ужасное плебейство! Правда, это ведь провинция. Все покупают либо в Лондоне, либо в Париже. Теперь это просто приятная прогулка, какой-то час на самолете. К тому же, дорогая, побывать в Париже хотя бы один раз просто необходимо.

Зенит беспрестанно курила, и спустя некоторое время я подошла к окну, чтобы открыть его.

— Надеюсь, я не отвлекаю вас от других дел, — внезапно забеспокоилась она.

— Нет-нет, — заверила ее я. — Подожду чая, а потом приму ванну.

— Отлично. Сквайр поехал кататься с Алистером и Дуайном, — непринужденно сказала Зенит, вновь успокаиваясь. — Мне совершенно нечего делать. Надо было захватить с собой несколько романов, но нельзя же предусмотреть всего.

— А кто такие эти Алистер и Дуайн? — Я присела на край кровати.

— Алистер Мэхью. Он ваш дальний родственник со стороны дедушки Блейка. — Зенит выпустила изо рта облачка дыма. — Немного странноват, с горбом на спине — о нет, совсем незаметным, — к тому же хромает. Сквайр рассказывал, что это у него с рождения. Алистер не лишен обаяния и вообще личность неординарная.

При упоминании об Алистере Мэхью лицо ее осветилось. Может быть, мне просто показалось, но она вроде бы старалась приуменьшить его физические недостатки. Интересно, что это все может означать?

— Дуайн Бретч — ваш кузен второй или третьей степени родства из другой ветви семьи, — сказала Зенит, внимательно рассматривая свои ногти. — Он молод и очень обаятелен. Сквайр знает его с младенческих лет. У родителей Дуайна есть деньги, и он ведет жизнь плейбоя. Ему около двадцати пяти лет, он вам наверняка понравится. Однако я вас предупредила. Не то чтобы Дуайн не может вести себя по-джентльменски, когда хочет этого, но никогда не знаешь, что он выкинет в следующий момент.

Накрывавшая чай миссис Грегстон оказалась жизнерадостной, круглолицей, краснощекой, разговорчивой женщиной с заразительным смехом.

— Ну вот, — выпалила она. — Чай и отличные лепешки. Старый семейный рецепт, от которого вас может разнести, если не поостеречься. Только посмотрите на меня! Можно ли поверить, что когда-то я была хористкой мюзик-холла? — Кухарка громко рассмеялась. — Вы ведь мисс Блейк, не так ли? Блейков можно узнать сразу. — Оглянувшись на Зенит, она сменила тему. — Я говорила Улиссу, моему мужу, что эти хризантемы прекрасно подойдут для вашей комнаты. Так бы оно и было, если бы запах краски от отремонтированного будуара не…

— Благодарю вас, вы свободны, — прервала ее Зенит, гася сигарету и сразу вынимая другую.

Я поблагодарила миссис Грегстон за цветы, и она пожелала мне приятного времяпрепровождения, но, когда кухарка подошла к двери, я заметила, что у нее на лице появилось озабоченное выражение. Подмигнув мне, она быстро скрылась за дверью.

— Миссис Грегстон служит в Гнезде Ворона уже много лет, — сказала Зенит, явно испытавшая облегчение после ухода пожилой женщины. — Золотое сердце. Без нее тут мы все как без рук.

После чая Зенит извинилась, сказав, что хочет прилечь отдохнуть перед ужином. Я поблагодарила ее за компанию и за цветы.

— Не стоит благодарности, дорогая, — тепло ответила она. — Надеюсь, что мы станем хорошими друзьями. — Обняв меня, Зенит прислонилась своей щекой к моей, и в этот момент я действительно была убеждена в том, что мы с ней станем хорошими друзьями.