Дом на семи ветрах - Кэтрин Кимброу

Кэтрин Кимброу

Дом на семи ветрах

Глава первая

Почувствовав на своей обнаженной руке чьи-то холодные пальцы, я испуганно вскрикнула. Такая реакция на неожиданное вторжение в мои мысли — вероятно, несколько чрезмерная — являлась результатом постоянного ощущения неуверенности в себе. Пытаясь взять себя в руки, я, все еще дрожа, подняла голову и взглянула в холодные серые глаза, смотрящие на меня с длинного мрачного лица. Уголки губ мисс Сандерс обычно были опущены, а в тех редких случаях, когда она пыталась изобразить улыбку, вытягивались в прямую линию. Обернувшись и глядя снизу вверх на стоящую передо мной высокую, прямую как палка женщину, я отдернула руку, все еще продолжая чувствовать неприятное прикосновение.

— Вера Блейк, — проскрипела мисс Сандерс своим грубым голосом, — в библиотеке вас ожидает посетитель.

— Посетитель? — Я с недоумением уставилась на помощницу директора Брейсвеллской женской школы.

Будучи сиротой и имея лишь одного известного мне родственника в Англии, я редко видела посетителей.

— Причем джентльмен. — Мисс Сандерс ненавидела мужчин лютой ненавистью и не скрывала этого. — Мистер Кертис Лавендер; так, во всяком случае, значится в его визитной карточке. Он представился адвокатом и заявил, что хочет вас видеть по поводу какого-то наследства.

— Наследства?

Тяжелые веки мисс Сандерс опустились, придав ее лицу столь зловещее выражение, что я невольно отшатнулась, ожидая, будто она вот-вот ударит меня. Губы вытянулись в ровную линию, что должно было означать улыбку.

— Библиотека как комната, предназначенная для общего пользования, мисс Блейк, единственное подходящее место для свиданий с джентльменом… при условии, конечно, что он действительно джентльмен.

Если в нормальных обстоятельствах мисс Сандерс терпеть было еще можно, то в чрезвычайных — она превращалась в злобного тирана. А присутствие в женской школе мужчины, несомненно, относилось к числу чрезвычайных обстоятельств.

Согнав с лица язвительную усмешку и предостерегающе подняв бровь, она резко повернулась, чтобы покинуть крохотную комнатку, которую я делила с Робертиной Кавано.

Чувствуя себя все еще не в своей тарелке от общения с этой, мягко говоря, малоприятной женщиной, я смотрела, как ее величественная фигура исчезает в дверях, и в мое сердце закрадывался священный ужас: не дай Бог остаться старой девой и превратиться в существо, подобное мисс Сандерс. Моя соседка по комнате часто говорила, что эта дама является угрозой для психики несчастных девушек, имевших неосторожность попасть в Брейсвелл.

Вспомнив о Робертине, я искренне пожалела, что ее нет рядом, и тяжело вздохнула. Но ничего не поделаешь — в настоящий момент та сдавала экзамены по химии. Взгляды подруги на окружающую действительность всегда казались мне весьма мудрыми; кроме того, если только верить ее словам, она является абсолютным авторитетом во всем, что касается мужчин, — вопрос, в котором, с грустью признаться, я мало что понимала, не говоря уже о каком-либо опыте. Но, в конце концов, как часто шутила Робертина, мне было уже восемнадцать и пора было узнать кое-что о мужчинах. А они, по утверждению всезнающей Робертины, отличаются от нас не только анатомически, но и, что не менее существенно, психически.

Слово «наследство», прозвучавшее в устах зловещей мисс Сандерс, вдруг всплыло в моей памяти.

Не поддавшись искушению предаться детским фантазиям, я вновь пожалела об отсутствии Робертины. Будь подруга на месте, она без разговоров согласилась бы пойти вместе со мной на встречу с Кертисом Лавендером.

Собравшись с мыслями, я уставилась на свои руки и дождалась, чтобы они перестали дрожать. Прямо передо мной стоял обшарпанный туалетный столик с зеркалом, украшенным переводными картинками, которые наклеили девушки, занимавшие эту комнату прежде. Моим вкладом в эту пинакотеку являлась открытка, изображавшая знаменитый вашингтонский мемориал, — сувенир, приобретенный мною во время экскурсии, устроенной несколько лет назад курирующим Брейсвелл религиозным обществом. Робертина добавила несколько наклеенных на стену вокруг зеркала фотографий молодых людей — как я полагаю, киноактеров или певцов, — отличительной чертой которых были сияющие глаза и восхитительные белозубые улыбки. На какое-то мгновение я позволила было себе помечтать, но потом вспомнила об ожидающем меня мистере Лавендере.

Поправив темно-синюю форменную юбку и проверив, хорошо ли застегнуты пуговицы блузки, я расчесала свои длинные темно-рыжие волосы, тщательно распределила их по плечам и завязала вокруг головы белую атласную ленту. Светло-голубой форменный жакет висел рядом на спинке стула. Надев его, я вновь осмотрела себя в зеркале. Робертина все время убеждала меня употреблять побольше косметики, в особенности теней для век, утверждая, что это теперь модно и будет лишь подчеркивать изумрудную зелень моих глаз. Кстати, эпитет «изумрудная» принадлежит ей, а вовсе не мне. Но я обычно обходилась самым минимумом и то лишь с целью скрыть веснушки, так свойственные всем рыжеволосым людям. На мгновение меня охватило искушение воспользоваться тенями подруги, но, сразу же передумав, я вымученно улыбнулась своему отражению и тяжело вздохнула.

В возрасте четырнадцати лет, после трагедии, случившейся с моими родителями, мне уже приходилось несколько раз встречаться с адвокатами. Отец оставил некоторую сумму на мое образование, но кроме этого почти ничего. Поэтому адвокаты всегда ассоциировались у меня со смертью.

Дверь в библиотеку была открыта. Войдя, я увидела стоящего возле стола седовласого лысеющего мужчину среднего роста с удлиненным лицом. Приближаясь к нему, я увидела, как он вытаскивает из своего кейса несколько бумажных листов. Выражение его лица, казавшегося напудренным, словно у приготовленного к похоронам мертвеца, было суровым. Из-под очков в черной оправе виднелись густые брови. Почувствовав мое присутствие, мужчина поднял голову и, сняв очки, уставился на меня пронзительным, каким-то недобрым взглядом. Несколько испугавшись, я нервно сцепила пальцы и опустила взгляд.

Легко постучав очками по лацкану пиджака, он скривил губы, что, видимо, должно было означать улыбку.

— Кертис Лавендер, к вашим услугам, — нарушил наконец молчание мужчина. — А вы мисс Блейк? Мисс Вера Блейк?

Я кивнула и села в кресло возле стола, на которое он мне указал величественным жестом. Он расположился напротив и вновь начал перебирать свои бумаги. Потом прокашлялся, как будто готовясь произнести речь.

— Мисс Блейк, вы слышали когда-нибудь о Ветшире? — спросил мистер Лавендер.

— Да. Там родился и жил мой отец, пока не переехал в Америку.

— А о доме под названием «Гнездо Ворона»?

— Да. Это фамильный особняк Блейков. Но отец редко говорил мне о нем.

— Тогда, полагаю, вы должны были слышать о вашем дяде, покойном Александере Блейке.

— Покойном?

Мужчина бросил на меня почти насмешливый взгляд.

— Так вы не знаете, что ваш дядя умер?

— Нет.

— Что ж, дело обстоит именно так, — сухо и безразлично, как будто он говорил о совершенно обыденном факте, продолжил Кертис Лавендер. — На прошлой неделе, если говорить точнее. У меня с собой письмо от лондонской фирмы «Сатч и Кларк», которая занималась делами вашего покойного дяди. — Достав из кейса с документами фотографию, он протянул ее мне. На плохом снимке был изображен чудовищного вида старый особняк, но детали были почти неразличимы. — Они сообщили мне, что вы унаследовали имение Гнездо Ворона и большую часть состояния вашего покойного дяди, достигающего нескольких сот тысяч фунтов стерлингов. Точная цифра мне неизвестна.

— Что вы сказали?.. — Мой рот открылся отнюдь не самым деликатным образом.

— То, что слышали. У меня с собой письмо, которое я оставлю вам, — бесстрастно ответил мистер Лавендер. — Однако причина, по которой меня послали сообщить вам эту информацию, заключается в том, что завещание вашего покойного дяди содержит определенное условие. Для того чтобы завещание обрело законную силу, вы должны будете прожить в Гнезде Ворона… — он постучал пальцем по фотографии… — некоторый период времени. Полагаю, около трех месяцев. Но это и к лучшему, все равно на выполнение всех формальных процедур понадобится не меньший срок.

— Формальных процедур?

На губах мистера Лавендера появилась покровительственная улыбка.

— Британская законодательная система несколько сложновата и весьма неповоротлива, знаете ли. Хотя не вижу причин, почему бы ей и не работать вполне успешно. Просто на все уходит больше времени, вот в чем дело.

— Дядя Алекс… Скажите, как он умер?

— От естественных причин, ничего подозрительного.