Закат - Арсений Долохин

торбу в гущу безликих людей. Она не поняла, что именно заставило людей без лиц оценить всерьез ее поступок: вид ее джинсов, на которые они обратили внимание только теперь, или же деловая привычка. Люди без лиц бросились в стороны, ударяясь в запертые двери и сбивая друг друга, не сдвинулся с места лишь один — тот, который прижимал к полу человека в свитере ногой в черном высоком ботинке, очевидно, между ним и ей установилась какая-то особенная связь, которую безликий человек не захотел менять ни на что. Торба, описав в воздухе лихую дугу, приземлилась в середине лестничной площадки, издав дребезжащий шум, раскатившийся по всему подъезду — это разбилась последняя бутылка, которую она так и не успела открыть. Услышав дребезг стекла, приросшие к стенам и дверям лестничной площадки люди без лиц поняли, что над ними подшутили; безликий человек, прижимавший ногой человека в свитере, поднял на уровень своих глаз занятный черный предмет, который до этого бесцельно держал в своих руках, щелкнул какой-то важной деталью на нем, после чего подъезд огласил новый звук, звонкий, но тихий, почти застенчивый. Она ощутила резкое тепло в груди, намного мощнее того, которым поделилось с ней багровое небо, сделала несколько неуверенных шагов, но упала и скатилась по лестнице. Мгновенно опомнившись, она обнаружила, что лежит в двух шагах от человека в свитере, который неотрывно смотрел на нее, не зная, что выразить ей своим взглядом. Она улыбнулась ему, хоть и без особенной уверенности в том, что у нее это получилось. Из квартиры с распахнутой дверью снова послышался чей-то голос, и люди без лиц прошли внутрь, оставив на площадке лишь одного из них, поскольку наблюдать уже было особо не за чем. Задранная футболка по-прежнему находилась на уровне ее шеи; вновь ощутив внутри себя дурманящее цветение чего-то неведомого, она опустила голову, чтобы посмотреть на себя, и без особенного удивления обнаружила, что утратила свою симметричность; в том месте, которое нарушало симметрию ее тела, цвел даже не букет, целая поляна роз. Подняв взгляд, она снова посмотрела в глаза человеку в свитере, все так же лежавшего с заведенными за спину руками, и уже точно улыбнулась ему. Человек в свитере ничем не ответил ей и просто закрыл глаза.

Неожиданно распахнулась еще одна дверь, и она услышала какие-то знакомые звуки, беспокойные и сбивчивые. За ними последовал испуганный возглас, принадлежавший какой-то великовозрастной женщине, который прервал оставшийся на площадке человек без лица, попросивший женщину зайти обратно к себе и пока что не выходить, но женщина, очевидно, не могла спокойно внять просьбе, настолько сильно впечатлило ее открывшееся ей зрелище. Она не видела ни впечатленную женщину, ни пытающегося успокоить ее безликого человека, мир преисполнялся куда более интересными явлениями — цветами, контурами, образами. Лежавший в паре шагов от нее человек в свитере стал как будто понемногу отъезжать от нее, ничего при этом не делая, но с каждым мгновением становясь все дальше.

Вдруг она снова услышала знакомые семенящие звуки, и перед ее лицом неожиданно возникла собака, почти полностью закрыв собой человека в свитере. Присмотревшись сквозь пелену пока еще непонятных явлений, заполнявших ее изнутри, она вдруг поняла, что это была та самая собака, из-за которой она оказалась здесь, наверху. Собака, не шевелясь, смотрела на нее в упор, очевидно, припоминая их совсем недавнюю первую встречу. Что-то странное было в смешных, неестественно далеких друг от друга собачьих глазах. Она поняла, что собаке известно, что с ней происходит. Сделав какие-то выводы, собака развернулась и подошла к ее безвольно распластавшейся руке, к тому самому месту, где по-прежнему отчетливо были видны следы их недавней борьбы, это место уже не нужно было выковыривать ни из-под каких рукавов. Тщательно обнюхав запястье, собака вдруг ощутила что-то еще, развернулась и подобралась к другому месту на ее теле, наполовину представлявшее собой один большой след прикосновения. Новое открытие удивило собаку намного больше; осторожно изучив необычное явление, собака вернулась и снова стала смотреть на нее в упор. У собаки был такой озабоченный вид, что она не выдержала и широко улыбнулась собаке, улыбаться было по-прежнему легко, тем более она безошибочно чувствовала, что ничего другого делать она уже не может. У собаки не было секретов от нее, и взгляд черных нелепых глаз выдал ей последнюю истину из всех, что ей суждено было познать: собака не присваивала чужих заслуг.

Человек проверил, не получал ли он каких-нибудь новых писем, погасил свет, вышел из кабинета, запер его ключом и пошел к лестнице. Миновав бесчисленные ступени, вышел из тесного душного здания и очутился на улице. Небо все еще пылало, но уже более умиротворенно. Машина ждала его совсем недалеко от входа, но человек решил, что этим вечером он пойдет пешком. Недолго думая, человек пошел давно знакомым путем, каким не ходил с незапамятных времен. По пути он вспомнил, что измятая пачка в его кармане была почти пустой, и свернул к небольшому магазину, который всегда выручал его в подобные моменты. Выходя из магазина, он обнаружил двух юных особ крайне приятной наружности, сидевших на скамейке у входа. Сделав вид, что подсчитывает остаток сигарет в старой пачке, человек присмотрелся к юным особам. Одна была одета в футболку с коротким рукавами, на другой была клетчатая рубашка с рукавами чуть длиннее. Джинсы у обоих были порезаны, только у первой — совсем чуть-чуть, а у второй — многократно, под самыми разными углами. Юные особы увлеченно беседовали, исподтишка изучавший их человек был им совсем не интересен. Перетасовывая уже неоднократно пересчитанные сигареты, человек заметил, что внешность юных особ заслуживала большего внимания, чем ему показалось, когда он осмотрел их поверхностно. Запястье одной из юных особ украшал какой-то рисунок; присмотревшись, человек понял, что это была татуировка, передававшая какой-то фольклорный мотив, приправленный для остроты восприятия различными вульгарными деталями. На руке второй подруги тоже оказалась татуировка, не менее занятная — это был сплошной рисунок, тянувшийся от сочленения плеча с предплечьем до запястья, имитировавший многочисленные рубцы и следы порезов, причем и таких, после нанесения которых в действительности юная особа точно не разговаривала бы с подругой, сидя на скамейке у магазина. Неожиданно одна из подруг заметила, что на них смотрят, и обе резко повернулись к раскрывшему себя человеку с пачкой сигарет. Человек с укором улыбнулся, давая юным особам понять, что его как представителя чуть более старого поколения несколько удручает их внешний облик. Одна из подруг насмешливо закатила глаза и развела руками,