Беспредел - Валерий Поволяев

Как он потом заявил на следствии, в голове у него в тот момент начали звучать какие-то странные голоса, требовавшие: "Добей старуху! Немедленно добей! Всади в нее нож!" Он и всадил. Из квартиры Надежды Пантелеймоновны Шашков уходил последним, на лестнице нервно дергал головой, словно хотел выбить из нее чужие противные голоса, дергался, спотыкался, то валясь на спины Ербидского и Смоловой, то отставал от них. У него сильно болела голова. Как у Надежды Пантелеймоновны перед сном. Наверное, все дело было в смене погоды.

Ербидский был обут в дутые утепленные сапожки, нарядные, приметные, на улице тщательно вытер их о снег, молча пошел вперед. Шашков и Смолова - за ним. У моста через реку Лососинку Шашков выбросил в воду свои рукавицы насквозь пропитались кровью, пальцы были красными, липкими.

Дома троица как ни в чем не бывало достала из сумки печенье, колбасу, заварку и села пить чай. Чай пили смачно, с прихлебыванием, дружно нахваливали печенье: вкусное!

И сами себя хвалили. На Ербидского при этом поглядывали, как на главного своего предводителя.

Приход цыган в дом не остался незамеченным. Их видели и жильцы подъезда, и те, кто в это время наведывался в дом в гости. В частности, к В.В. Власову, проживающему в квартире № 62 (а Надежда Пантелеймоновна жила в квартире № 61) пришел племянник, зябко потер руки:

- Холодно что-то на улице. И цыган у тебя - полный подъезд, дядюшка! Греются они тут, что ли?

Он хорошо запомнил цыгана, одетого в шубу из черного искусственного меха, и нервную дамочку с сумкой из синтетической кожи, выговаривавшую своему спутнику что-то неприятно-резкое.

- Не знаю, - неопределенно пожал плечами Власов.

- Может, они в вашем подъезде собираются поселиться?

- Не дай Бог! Загадят весь подъезд, кого-нибудь обворуют, этим дело и кончится.

Утром следующего дня, было пять минут двенадцатого, к Надежде Пантелеймоновне приехала дочь. Увидела, что дверь в квартиру приоткрыта, а "замочная накладка с шурупами висит на ригеле замка". На полу большой комнаты она увидела "кровяную дорожку и следы обуви".

Это были крупные, волнистые, очень приметные отпечатки модных дутиков Ербидского, по которым нашего героя в тот же день и взяли. Да и цыган в шубе из черного искусственного меха в Петрозаводске было не очень много.

По горячим следам были собраны вещественные доказательства. Было найдено все, кроме ножа, которым Шашков нанес Надежде Пантелеймоновне тринадцать ударов, он был обнаружен лишь два месяца спустя, в марте, когда начал таять снег. Виновные признались в содеянном. И, как обычно бывает в таких случаях, - раскаялись.

Когда я уезжал из Петрозаводска, суда еще не было. Да и не в суде, наверное, дело: смертная казнь у нас отменена, а хороший, нужный человек (особенно для нашего общего оздоровления) потерян. Навсегда. Без таких людей жизнь становится пустой.

Кухонный сюжет

на несколько персон

Этот вид преступлений появился только в последние годы и только в России. Связан он с квартирами, с куплей и продажей этого очень популярного товара.

Итак, жила-была в Архангельске красивая вдова. Правда, не восемнадцати годов, как поется в песне, а чуть старше, но это сути не меняет. Впрочем, сама вдова архангелогородкой не была - приехала из Питера, где лишилась мужа. Тот погиб при обстоятельствах, в Архангельске мало кому известных, оставив молодой вдове все свои сбережения и очень неплохую квартиру. Казалось бы, живи да живи в этой квартире, оплакивай щедрого мужа и время от времени носи на его могилу цветы. Но нет, Альбина Александрова продала квартиру и переселилась в Архангельск. Тут у нее жила сестра.

В Архангельске покупать новую квартиру Альбина не стала - решила выждать, присмотреться к городу и горожанам, понять, что к чему, а потом и квартиру купить, и машину, и богатым мужем по второму разу обзавестись. Работать она устроилась в такое место, куда обращаются многие, - здесь невольно чувствуешь себя этаким центром мира, в киоск "Пресса". Из окошечка этого киоска многое бывает видно, и останавливается около него, как правило, народ интеллигентный, который, несмотря на нищету, предпочитает быть в курсе всего происходящего в России. С такими людьми и поговорить приятно.

Однажды около окошечка остановился тихий, приятный, с интеллигентными манерами человек, по виду - неудачник из бывших учителей или инженеров, поболтал несколько минут о том о сем, явно присматриваясь к киоскерше, потом спросил, что называется, в лоб:

- Жилье у меня снять, гражданочка, не желаете? Очень вы мне понравились. Вы - особа приятная во всех отношениях.

А Альбине в тот момент как раз жилье требовалось, и она, невольно подумав, что "на ловца и зверь бежит", расплылась в улыбке:

- Желаю. Только откуда вы знаете, что мне нужно жилье? На лице у меня, что ли, написано?

- Написано. У вас очень милое, красивое лицо. В Архангельске такие не водятся. Вы не здешняя?..

- Приезжая, - подтвердила Альбина.

- Вот видите, я попал в точку.

Альбина закрыла киоск, сходила посмотреть квартиру, она располагалась недалеко, на улице Гагарина, в доме номер семь. Квартира ей понравилась, и Альбина вскоре перевезла туда свои вещи. Жаль только, Станислав Лудников, хозяин, не мог сдать ей квартиру целиком - ему жить было негде, - сдал только часть, но и это было неплохо.

Квартира у Лудникова действительно была недурна, в чем, в чем, а в этом Альбина Александрова понимала толк. В самом Лудникове Альбина тоже разобралась быстро. Интеллигент. Но - жалкий. Без работы, без призвания, без будущего. Существует на то, что продает свои личные вещи, предлагая их разным сомнительным торговкам на рынке, да пускает на свободные метры своей квартиры жильцов. Больше он ни на что не способен. Даже украсть кусок хлеба, если будет голоден, и то не сумеет. А если сумеет, то сделает это бездарно. Как и все интеллигенты.

Слаб по части горячительного: выпьет малость и уже говорить не может, - язык заплетается.

Очень скоро она вообще перестала замечать хозяина квартиры: не тот это человек. Будь он чуть помужественнее, она бы, пожалуй, легла бы с ним в постель, но с мямлей, рохлей, мякиной, в которой мужского - одни брюки на "молнии" да щетина на подбородке, она не хотела.

Надо было искать другого: мужественного, широкого, раскрепощенного. И Альбина нашла. Счастливцем оказался Владимир Масленников. Был он приметным, внушающим даже некую робость, и Альбине запал в душу настолько, что она решила сразу же приобрести для него автомобиль. Поняла: иначе Масленникова около себя не удержать - увидит он какую-нибудь юбку, вильнет хвостом, и будет таков. Нет, лучше всего - сразу же привязать его к себе. На машину он должен клюнуть.

Альбина не просчиталась: при виде нового автомобиля Масленников расцвел, будто майская роза, так ходил вокруг машины и, не переставая, хвалил Альбину. В конце концов Альбина сама расцвела: его слова грели душу.

- Говори, говори, - помахала она ободряюще рукой, - я в следующий раз тебе не такую машину куплю. "Форд"! Или эту самую... "фелицию-бенц".

- Такой машины нету, - авторитетно заявил Масленников. - Есть "фелиция" отдельно, и "бенц" отдельно.

Альбина, продолжая лучиться нежной улыбкой, в ответ лишь кивнула: тебе, Володя, виднее...

Но водителем Володя оказался никудышным. Мало того, что он ездил по улицам Архангельска, постоянно нарушая правила уличного движения, он еще умудрился сесть за руль в нетрезвом виде. Бед особых не натворил, не успел - гаишники перехватили его и вытащили из-за руля, а вот с машиной пришлось расстаться: ее отогнали на стоянку ГАИ. Масленников решил сыграть ва-банк и пригрозил сотрудникам автоинспекции большим наездом.

- Придут ребята с большими пушками, накрошат из вас лапши, если не вернете машину, - заявил он.

Угроза не возымела действия, машину Масленникову, сиречь Альбине документы-то были оформлена на нее, - не вернули, более того, во избежание дальнейших неприятностей порекомендовали ее продать. Вот так закончился автомобильный этап любви Альбины Александровой и Владимира Масленникова.

Но жизнь продолжалась. Иногда Альбине приходилось так туго и жизнь казалась такой серой, что хоть волком вой - земля уплывала из-под ног, оставалось только одно: забиться на кухне в квартире Стаса Лудникова и вместе с ним напиться.

Порою ей казалось, что Стас ворует у нее - то одно пропадало, то другое, - она выговаривала Лудникову:

- Признавайся, ты увел?

- Да вы что, Альбина Александровна! Окститесь! - Тот недоуменно приподнимал плечи.

Альбина сникала и тискала в руках стопку с водкой:

- Смотри, Стас, придет Масленников, он тебе глаза на задницу натянет. Масленников - человек крутой.

Ей хотелось верить в то, что она говорит, хотя она понимала, что вряд ли Масленников будет вступаться - он все больше отдалялся от нее. Таких помочей, которые тесно бы привязывали его к ней, уже не было - машина продана, питерские деньги закончились, в своем киоске Альбина едва зарабатывала на кефир с хлебом. Что могло удержать Масленникова? Ничего.