Последняя сказительница - Донна Барба Игера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ещё один глухой стук. Как они обратят внимание на меня, когда корабль атакуют?
Я уже плачу, но с когом En Cognito и гелем мои слёзы никто не увидит.
Отчаявшись, я вспоминаю Литу, воображаю, что пью горячее какао с корицей под небом Санта-Фе. Гладя меня по голове тёплой рукой, Лита тихо поёт колыбельную:
Arrorró mi niña,
arrorró mi sol,
arrorró pedazo
de mi corazón[13].
Колыбельная тихонько звучит у меня в ушах, будто Лита со мной рядом.
Возвращается Бен. Я слышу его торопливые шаги и другие, полегче. Звуки перемещаются по комнате.
– Сума, ты последняя.
Я вспоминаю девочку в толстовке с рогом на капюшоне.
– Знаю, – отвечает она дрожащим голосом. – Мама сказала, надо торопиться.
– Вот-вот, – отвечает Бен. – Извини, что ей сюда нельзя. Дело срочное.
Слышится ещё один громкий стук.
– Вы не думайте, я не боюсь, – говорит Сума.
– Я вижу. Но если и боишься, это нормально. То есть если бы боялась.
– Кстати, у меня аллергия на сульфаниламиды, если они есть в геле, это может плохо кончиться. Но не бойтесь. То есть если боитесь.
Голос её дрожит, но она старается не показать страха.
Бен смеётся. При других обстоятельствах я была бы не против с Сумой подружиться.
На мгновение становится тихо, потом Бен говорит:
– Готова? Считай от десяти в обратном порядке.
– Десять.
Сума тяжело вдыхает и выдыхает. Мне кажется, её стошнит.
– Д-девять.
– Всё нормально, Сума. Ты почти спишь…
Тяжёлое дыхание резко прекращается.
«Стазисная капсула номер одиннадцать заполняется».
Рядом со мной раздаётся хлюпанье геля, заполняющего капсулу. Наконец-то! Бен обнаружит, что я не сплю!
Но вместо тихого открытия капсулы её сильно трясёт.
«Приготовиться к взлёту, – говорит компьютерная система. – До старта девяносто секунд».
Из коридора слышатся шаги.
– Успели, Бен. Все, кто поднялся на борт, в стазисе, – говорит женский голос.
Наверное, это главная дежурная.
На какое-то мгновение мне становится легче. Мы успели. Но потом я понимаю, сколько других людей шло по тропе за нами.
– А что с третьим кораблём? – спрашивает Бен.
– Нам повезёт, если девяноста секунд хватит, чтобы покинуть старую планету. На пост охраны напали и отобрали оружие.
– Включить экран, – дрожащим голосом приказывает Бен. – Показать третий корабль.
– Сейчас не время, – отвечает главная дежурная.
– У меня там младший брат… – умоляет Бен.
Из коридора эхом доносятся звуки ударов по кораблю и топота.
«До старта шестьдесят секунд».
– Мне нужно идти.
Голос главной дежурной слышится уже из коридора. Дверь закрывается, и сумятица исчезает.
– О Господи, Господи, – бормочет Бен. – Подтвердить герметизацию детских капсул.
Длинный гудок заглушает другие шумы.
«Подтверждено. Капсулы к старту герметизированы. До старта сорок секунд».
Кажется, от возрастающего гула, похожего на работу стиральной машины, у меня сейчас лопнут уши.
«До старта тридцать секунд».
Воздух свистит всё громче. Кто-то, похоже, колотит по корпусу челночной пристани.
Наверное, те, кто не попал на борт. Представляю, в каком они отчаянии.
– Подтвердить фиксацию капсул, – говорит Бен.
Ещё гудок.
«Подтверждено. Капсульные основания зафиксированы и переведены в полётный режим».
Я думаю о пустых капсулах. Если бы на корабль напали на час раньше, наши капсулы тоже остались бы пустыми.
Мне бы хоть пальцем пошевелить, Бен бы помог. Заметил бы неладное.
Вытащил бы меня и погрузил в сон после взлёта корабля.
В голове звучат приглушённые слова:
«Жизненные функции замедлены. Мозговые функции не нарушены».
Мой мозг приказывает кричать.
– Нет! Помогите!
Но ничего не происходит.
«Показатели в норме, – говорит тихий голос. – До старта двадцать секунд. Всем дежурным приготовиться к немедленному взлёту».
В ответ из угла слышится клацанье пристёгиваемого ремня. Шанс упущен.
Бен что-то шепчет так тихо, что я не могу разобрать слов. Молится? Корабль содрогается, словно стучат зубы, и я понимаю: мы взлетаем, зависаем, преодолевая земное притяжение.
И одновременно раздаётся пронзительный вопль, будто миллион вилок скребут по фаянсовым тарелкам.
Представляю, как нападающие выбегают из леса, как напуганные мыши, цепляются за корабль, чтобы пробраться внутрь. Будь моя воля, всех бы впустила. Представляю в той толпе мамочку с малышом.
Корабль издаёт электронный стон, каждый раз на октаву выше.
«До старта десять секунд».
В ушах пульсирует боль.
«Девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре…»
Резкий толчок запускаемых двигателей.
«Три, два…»
Точно не скажу, но кажется, моё онемевшее тело так тряхнуло, что я ударилась о стенки капсулы.
Голос компьютера заглушается рёвом горного льва.
Металл долго звенит, как ящик с дребезжащим столовым серебром, потом шум замолкает, переходя в ровное мурлыканье.
«Подключен гравитационный модуль», – говорит голос.
Значит, мы покинули земную экзосферу.
Я слышу, как Бен отстёгивает ремень. Хаос последних нескольких минут сменяется жутким гулом. Бен бормочет и шагает туда-сюда по комнате.
Вскоре возвращается главная дежурная.
– Легли на курс, – сообщает она Бену. – Остаётся только… ждать.
Бен откашливается.
– Что с третьим кораблём?
– Мне очень жаль. Искренне жаль. Я знаю, ваш брат, Айзек, был…
Она умолкает.
– Бен, у нас у всех там были друзья.
На мгновение наступает тишина. Потом её голос меняется.
– Без последнего корабля…
Она вздыхает.
– Поговаривают о том, что многое изменится.
Секунду я ничего не слышу. Потом Бен резко спрашивает:
– Что? Что вы имеете в виду?
– Без политиков, президента… Бен, это наш шанс начать всё сначала. Прийти к согласию.
Главная дежурная откашливается.
– Начиная с этого момента, мы будем писать новую историю.
Глава седьмая
Наверное, целый день я слушаю, как Бен шаркает по комнате. Бормочет про себя. Плачет. Вертится. Храпит. А я в сознании и слышу каждый шорох. Откроют через сотни лет капсулу и обнаружат лепечущую девчонку с зелёными слюнями, капающими изо рта.
Если я всё время в сознании, значит, моё тело продолжает стареть? Или я совершенно потеряю рассудок и не вспомню, кто мои родители?
Меня преследуют слова главной дежурной: единодушие, создадим новую историю. Я точно знаю, где их слышала и как они напугали родителей. Но больше всего меня напугали слова отца:
«Страшно не то, чего они хотят, а то, как они хотят этого добиться».
И некоторые из них попали на корабль.
Наверное, Бену пора было спать, но я услышала отчётливый перезвон открываемого либрекса.
«Выберите, пожалуйста, голоскрипт».
– Наверное, нужно начать с самого начала, – мягко говорит Бен. – С первой записанной истории. Сказание о Гильгамеше.
Ножки его стула царапают пол.
– Некоторые спорят о ценности старинного шумерского эпоса, но я считаю, что все истории важны
