Последняя сказительница - Донна Барба Игера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я достаю из кармана кулон, подаренный Литой, и стискиваю в руке. Серебряные солнечные лучи колют мне ладонь. Металлическая плитка холодит ноги. Дрожащей рукой я передаю обсидиановый кулон Бену.
– Боюсь потерять.
Моё тело словно держится на струнах, которые внутри лопаются и рвутся.
Бен делает шаг вперёд, берёт у меня кулон и осторожно кладёт мою волшебную связь с Литой в пластиковый карман.
– Когда проснёшься, он будет здесь, – улыбаясь, говорит он.
Не могу глубоко вдохнуть. Мама обвивает меня руками, её дыхание согревает мне ухо. Она целует меня в щёку.
– Я так тебя люблю.
Я глажу её по спине, но к горлу подкатывает комок, и не могу ей ответить, что люблю её ещё больше.
Мы подходим к капсуле, где нас ждут папа с Беном.
– Я обещаю, – говорит родителям Бен, снова выглядывая в окно, – сделать всё возможное, чтобы они благополучно добрались до Сагана.
Мне хочется его поблагодарить, но я только привлеку лишнее внимание к тому странному факту, что он посвятит жизнь уходу за мной.
Папа, поцеловав меня в лоб, помогает мне устроиться в капсуле. Я откидываю назад голову, вытягиваюсь, чтобы кожа не сжималась и не растягивалась. Меня трясёт, как и Хавьера, и я ничего не могу с этим поделать.
Мама накрывает мне ладонью лоб, а папа держит за руку.
Бен натягивает новые перчатки и достаёт из коробки ког. Поместив его в инсталлятор, он нажимает кнопку. Ког светится фиолетовым.
– Ботаника. Геология. Стандартный набор. Кажется, всё.
– А курс, который выбрала я?
Бен поднимает брови.
– Курс на выбор?
Я холодею.
– Мама?
Мама поворачивается к Бену.
– Мы договорились, что Петра, поскольку ей почти тринадцать, прослушает ещё курс мифологии.
Бен смотрит на планшет и качает головой.
– Мне очень жаль, но такого курса здесь нет. План курсов окончательно утверждает главная дежурная.
Я вспоминаю сердитую женщину с тугим пучком на голове. Почему она выбросила курс? По спине ползут мурашки. Мне нужны эти сказания. Как я без них стану великой сказочницей?
Я выдавливаю только одно слово.
– Пожалуйста…
Бен смущённо улыбается.
– Я тоже люблю истории.
Он кивает на письменный стол в углу.
– Самое бесценное на этом корабле. Мне плохо видно, но, кажется, у него там целое собрание либрексов.
В каждом – тысячи голоскриптов.
– Я поговорю со старшей дежурной, может, смогу что-нибудь…
– Бен! – перебивает его папа, подбегая к окну.
Бен откладывает инсталлятор. Его глаза заметно округляются, и он медленно подходит к отцу.
– Мы думали, у нас больше времени.
Папа глубоко вздыхает и наклоняется к окну.
– Что происходит? – спрашивает мама, отходя от меня.
Я сажусь в капсуле, но не вижу того, что видят они. Тогда встаю и иду к окну. Папа старается загородить обзор, но я уже вижу рой тёмных силуэтов, бегущих к кораблю из леса. Многие что-то несут. Хочется думать, что это всего лишь садовый инвентарь, который они нашли в сарае смотрителей парка.
Громкий стук эхом отдаётся около нашего окна. Мама встаёт рядом со мной и снова берёт меня за руку. В громкоговорителях раздаётся механический голос:
«Главные двери закрываются».
– Что? – мамина рука становится липкой от пота. – Уже?
– Дальше откладывать нельзя.
Бен кивает на мягкий стул, прикреплённый к стене.
– В этом секторе только одно откидное кресло в каждой комнате.
Папа возвращает меня к капсуле. Родители спешат устроить меня в ней, их взгляды полны отчаяния. Бен бросается снова активировать ког, который опять ярко светится. Так же, как и у Хавьера, у моих головы, пояса, ног появляются верёвки, плотно удерживающие меня на месте.
– Готовы? – спрашивает Бен.
Я делаю глубокий вдох, но не отвечаю, пытаясь скрыть трясущиеся губы. И прикусываю изнутри щёку. Если бы мне загрузили курс мифологии, у меня бы появились новые истории. Но увы. Я буду с тем же набором, что обычно. По моей щеке течёт слеза.
Бен проводит шариком по моей шее у позвоночника, пока не нащупывает впадину у основания черепа. Я сосредоточиваюсь на дыхании и думаю о приятном. О молитвах матерей и бабушек.
Estrellas sin cuenta[12].
– Коги En Cognito биосовместимы, – говорит Бен. – Она ничего не почувствует.
Но я чувствую. Он вдавливается в кожу, словно острый камень. Нужно не шевелиться, чтобы всё прошло быстро. Я сглатываю и жду, когда он внедрится и погрузит меня в сон. Бен убирает руку. Плотный ког устраивается под кожей. Я вдруг не могу ни шевельнуться, ни говорить, ни моргнуть. Ког частично работает. Но что-то не так. Я должна уснуть. Глаза у меня открыты, и я всё ещё вижу. И слышу.
Пытаюсь закричать. Ничего не выходит.
Бен смотрит на экран капсулы. Система отвечает: «Стазисная капсула номер двенадцать заполняется».
Холодный гель заливает тело, попадает в уши, словно по коже, обжигая и покусывая, бегут муравьи, покрывает язык и горло, и через несколько секунд я ничего не чувствую там, куда он проник. Он попадает в уголки глаз, и зрение заволакивается зелёным сиянием.
Речь Бена искажается, но я всё равно его слышу. Такого быть не должно.
Лучше бы я была снаружи, с напавшими на корабль, чем в ловушке. Держусь только благодаря молитвам Литы.
«Estrellas sin cuenta…»
– Почему она на меня смотрит?
Мамин голос дрожит.
«Estrellas sin cuenta…»
– Это нормальная реакция. Она уже спит.
«Estrellas sin cuenta…»
Бен наклоняется и рукой в перчатке опускает мне веки.
Глава шестая
Я в прошлом пережила кошмар, когда вроде бодрствовала, но не могла двигаться. Мама назвала это сонным параличом, Лита «subírsele el muerto» или «придавленная мертвецом». Лита оказалась права.
Если бы я смогла пошевелить рукой, постучать по капсуле, Бен бы узнал. И сразу же бы понял, что ког не сработал. Я пытаюсь пошевелиться, но не тут-то было, мертвец не даёт.
– Доктор Пенья и доктор Пенья, мне жаль прогонять, – говорит Бен, – но вам пора к вашему дежурному в стазисные капсулы. У нас нет лишних откидных кресел…
Порывистые, приглушённые слова мамы говорят о том, что она уткнулась папе в грудь.
– С ними всё будет хорошо, – успокаивает папа.
Звуки шагов и мамины всхлипы затихают вдали.
Стойте! Не бросайте меня!
Если я
