Синдром маркизы Помпадур - Татьяна Кирилюк

– Значит, завтра заберу тебя вечером. Предварительно позвоню. Смотри принарядись, сделай прическу, чтобы все было комильфо.

Так и поступили. На следующий день Алиса позвонила и сообщила, что дожидается Светлану уже у подъезда. Светлана порадовалась, что Ольги нет дома, и тайком от Сергея выскользнула из квартиры. Приехали в ресторан. Там Алиса познакомила подругу с Дмитрием, пожилым плешивым мужчиной, который был очень вежлив и обходителен. По-деловому они сочинили легенду, наметили дату их свадьбы, Дмитрий надел на палец Светланы дорогое кольцо и с поклоном сказал:

– Это мой настоящий подарок. Дань уважения вашему отцу. Надеюсь, он о нашей хитрости не узнает?

– Все держим в тайне! – поспешила воскликнуть Алиса и призвала: – Смело отправляемся в клуб, по пути теряем меня!

В бизнес-клубе была строгая обстановка, полумрак: яркий свет лишь у стойки бара. Там же и музыка, тихая и печальная. Дмитрий познакомил Светлану с партнерами, она сверкнула перед ними колечком с бриллиантами, после чего затосковала. Переговоры длились довольно долго. Официанты подносили Светлане то кофе, то фрукты, потом вино и десерт. Беседа велась на английском, которым она в совершенстве владела, но, о чем шла речь, понять Светлане не представлялось возможным.

Совсем заскучав, она шепнула Дмитрию:

– А можно здесь танцевать?

Он ответил:

– Можно, у бара, – и вернулся к беседе.

Светлана отправилась к бару, попросила поставить любимый свой «Назарет», подняла руки вверх и, стоя на месте, начала танцевать. В грациозных движениях она выплескивала наружу эмоции, накопившиеся в душе. Это был даже не танец, это был рассказ, повесть, поэма о потере любимых людей, о предательстве, обмане, обиде, об отчаянии и безысходности. Это была ее жизнь, поведанная движениями юного стройного тела. Светлана закрыла глаза и так погрузилась в свои переживания, что не заметила завороженного зрителя: за ней наблюдал элегантный мужчина. Ее танец так его восхитил, что он подошел к Светлане и смело признался:

– Вы очень красиво двигаетесь.

Она открыла глаза и удивленно воскликнула:

– Максим? Надо же, снова встретились.

– Вы запомнили мое имя, – обрадовался он.

Ответить она не успела. В клуб стремительно ворвалась Ольга. Она залепила Максиму пощечину, возмущенно выкрикнула «мерзавец!» и, схватив Светлану за руку, утащила ее из клуба.

«Что это было?» – подумал ошеломленный Максим, больше огорченный разлукой с девушкой, чем пощечиной.

Не успел он прийти в себя, как в клуб влетела Алиса. Увидев Максима, она деловито спросила:

– Что делаешь?

Он ответил:

– Жду встречи с партнером.

– Удачи, – равнодушно пожелала Алиса и устремилась к столику, за которым до этого сидела Светлана.

После переговоров с пожилым плешивым мужчиной, недовольная, она удалилась. Максим начал прозревать, что происходит. Он поймал за руку пролетающую мимо Алису и спросил:

– Кто эта девушка, которая с Дмитрием Александровичем была?

– Моя подруга, Светлана.

– А кто она?

– Дочь известного нефтяного магната Федорова.

– Ах ты дрянь! – возмутился Максим. – Сводница! Совесть совсем потеряла? Немедленно дай мне номер ее телефона.

Алиса задумалась и спросила:

– А если не дам?

Максим с угрозой воскликнул:

– А ты попробуй!

Алиса покорно протянула ему свой телефон и подсказала:

– «Светик. Ф» ищи, – и миролюбиво пропела: – Максик, пользуешься тем, что не хочу ругаться с тобой.

Глава 8

Чудовище

Любовные утехи короля с молоденькими, но обязательно глупенькими девушками, маркиза устраивала сама. Они были нужны на ночь, не больше, а удовлетворенный король возвращался вновь к мадам Помпадур.

Какое-то время Генриху удавалось обходить острые углы в общении с Алисой и играть роль отца. Он даже согласился заходить в детскую. Целовать девочку сам он не решался, но довольно сносно скрывал отвращение, принимая ее поцелуи. Сесиль была довольна мужем и, как прежде, нежна. Гром разразился среди ясного неба.

В субботу вечером на улице шел дождь. В доме стало прохладно. Разожгли камин. Генрих сидел в кресле-качалке и читал газету. У огонька его разморило: он задремал. Проснулся Генрих от мокрого и, как ему показалось, липкого на своих щеках. Открыв глаза, он с ужасом обнаружил, что Алиса залезла к нему на колени. Она ела большую конфету и целовала его мокрыми и липкими губами. От неожиданности Генрих вскрикнул и с отвращением сбросил с себя ребенка, словно гусеницу или паука.

Увидев это, Сесиль пришла в ярость. Алиса явно ударилась, но не плакала, а лишь испуганно переводила глаза с матери на отца. Горничные подхватили девочку и унесли, понимая, что назревает скандал. И скандал разразился.

– Генри, я считала тебя добрым, справедливым и благородным человеком, – краснея от гнева, четко нанизывала слова Сесиль, – но боюсь, что ты в один миг развеешь мою веру в тебя. Зачем ты согласился взять Алису, если испытываешь к ней не просто отвращение, а брезгливость?

Генри не стал защищаться, а сразу пошел в атаку.

– Затем, что ты слишком хотела этого, – резко ответил он. – Я решил не мешать тебе в твоих глупостях, но это вовсе не значит, что я должен принимать участие в фарсе. Ах, прекрасная благородная дама мечется по приютам, собирает уродов и окружает их всяческой заботой. Со стороны это выглядит эффектно, согласен. Но не за мой же счет!

– Генри! Замолчи сейчас же! – едва не плача закричала Сесиль. – Как тебе не стыдно, Алиса человек, понимаешь?! Человек!

– Я тоже человек, – напомнил Генрих и возмущенно продолжил: – не возьму в толк, почему мои мечты о ребенке, о доброй дружной семье должны разбиваться об эту неведому зверушку. Ради любви к тебе я согласен терпеть это в доме, но не заставляй меня притворяться и сюсюкать. Все, а теперь, с твоего позволения, я пойду спать. Уже поздно и самое время.

– Нет, ты не будешь спать, – взбунтовалась Сесиль. – Я не дам тебе спать, пока мы не поговорим серьезно, без этих дурацких эмоций.

Доферти попытался уйти от разговора.

– Ну уж нет! – возмутился он. – Мало того, что из-за этой девчонки ты шпыняла меня весь день, так ты еще и ночь собираешься превратить в сущий ад. Никаких разговоров! И вообще, я отправляюсь спать в кабинет!

– Генри, остынь! – успела крикнуть вслед мужу Сесиль, но звук хлопнувшей двери кабинета, раздавшийся словно выстрел, заглушил ее голос.

Она уронила лицо в ладони и разрыдалась. Это была их первая ссора.

Утром Генрих завтракал в одиночестве, впервые с тех пор как они поженились с Сесиль.

– Миссис Доферти гуляет с Алисой в саду, – доложила Августа, исполняющая роль экономки, секретаря по домашним делам и друга Генриха одновременно.

Доферти уже жалел, что вспылил накануне, и собирался помириться с женой, но от такого сообщения пришел в ярость.

«Я не спал всю ночь, переживал, казнил себя, а она спокойно отправилась на прогулку с этой девчонкой, – гневно ковыряя вилкой в тарелке, подумал он. – Ну нет, это уж слишком! Раз так, сегодня же не будет этой Алисы в моем доме».

С такой мыслью Доферти, несмотря на воскресный день, отправился на работу. Вечером, вернувшись домой, он узнал, что его планы сбылись: жена, прихватив урода, покинула Нью-Йорк. На письменном столе в своем кабинете он нашел письмо.

«Милый Генри, – писала Сесиль, – ты читаешь эти строки, а мы с Алисой уже в Калифорнии. Я мечтала, что мы отправимся на виллу втроем, но теперь понимаю – это невозможно. Девочка не должна стать свидетелем наших ссор. Тем более она не должна почувствовать твою ненависть к ней. Я очень люблю тебя, люблю!!! Уже страшно скучаю. Умоляю, поскорей разберись в себе. Знаю, ты мудрый и справедливый, а потому очень скоро приедешь сюда, чтобы поцеловать меня и Алису.

Навек твоя Сесиль».

Сердце Генриха мгновенно оттаяло. Ругая себя последними словами, он бросился звонить в Сайсн, где неподалеку от Ошенсайда на берегу Тихого океана в живописном местечке расположилась его роскошная, утопающая в зелени вилла. Трубку подняла сама Сесиль и очень обрадовалась.

– Генри, милый, оказывается, я совсем не умею с тобой ругаться, – огорченно призналась она.

Доферти иронично ее успокоил:

– Зря волнуешься, дорогая, для первого раза у тебя получилось отлично. Ты очень талантливая.

– Ты шутишь, значит, не сердишься, – возликовала Сесиль и рассмеялась.

Звонкий чарующий смех жены окончательно растопил сердце Доферти.

– Милая, оказывается, я совсем не умею на тебя сердиться, – абсолютно искренне признался он.

– Зря волнуешься, дорогой, для первого раза у тебя получилось отлично. Ты очень талантливый.