Река времен (СИ) - Чи Лана

И вот почти полную неделю я пролежала в постели, с головой закрыв свое хиленькое тельце подушками, покрывалами да коврами, наблюдая и думая. Бедную принцессу посещали не только «заботливые» сестренки. Один раз приходила царствующая супруга моего отца – моя мачеха, довольно молодая красивая женщина лет тридцати, украшенная золотыми и сердоликовыми бусами, браслетами и подвесками, словно новогодняя елка. Удостоив меня мимолетным взглядом, она сухо осведомилась у Ибы, почему ее личный лекарь больше не пользует «возлюбленную дочь». От такого обращения меня всю скорежило под грудой шкур и подушек. Вот же «любящая змеюка»! Такая и отравит – не дорого возьмет! Кормилица же явно побаивалась царицу и, не зная, что ответить, мялась, комкая своими красными руками складки юбки. Но ситуацию ловко разрулила моя внутренняя скандальная «принцесска». Почувствовав закипающий внутри гнев, я просто открыла рот, разрешив ее личности заявить о себе.

– От этого доктора мерзко воняет! – капризно возопила больная. – А еще у него холодные мерзкие руки и он напугал меня до смерти! Видеть его больше не желаю!

Раздался звон и приглушенный вскрик, похоже, Шанхаат все-таки что-то разбила. Иба сокрушенно покачала седой головой. Она собралась духом и, подбирая слова, произнесла:

– Милостивая владычица, не гневайтесь! От вашего взора не утаю ничего! Давно уж госпожа наша, Юилиммин-даши была не здорова рассудком, о чем все скорбели. Вчера же, когда искуснейший Айш-Ибет сопровождал ее в храм Великой Матери, сиятельная, думаю, испугалась птиц во дворе и упала в один из оросительных прудов. Насилу достали. Хорошо, я рядом была, – кормилица снова тяжело вздохнула.

– Не вижу связи, – фыркнула царица. – Мой личный лекарь лучший во всей столице!

– Он напугал меня! – снова подала свой писклявый и капризный голосок я, – И от его лекарств тошнит! Я не желаю, чтобы его мерзкие глаза смотрели на меня!

«Матушка» только покачала головой так, что подвески нежно зазвенели. Она явно не желала раздувать скандал или опасалась мне возражать.

– Сиятельный владыка всерьез обеспокоен твоим здоровьем, скорейшее выздоровление принесет его душе радость. Но беспокоит его и то, что ты слишком долго пренебрегаешь занятиями, а ведь мы ожидаем посольство! – сменила тему дама, слишком приторно улыбаясь окружающим. Ее цепкие глаза, казалось, проникали под все мои покрывала. Тело похолодело, снова нестерпимо захотелось плакать.

Я собрала всю себя и остановила внутреннюю скандалистку, которую явно тошнило от одной мысли о науках, да и от «матушки».

– Видит Всеблагая Иинат, я могла бы делать это здесь, если мне не будет тяжело, – смиренно, но с явным нежеланием сказала я. Мне уже на самом деле не терпелось скорее узнать как можно больше об этой реальности. А вот прошлая хозяйка явно была не в восторге от учения, и пришлось хитрить.

Владычица изумленно подняла бровь и более мягко произнесла:

– Я понимаю твое нежелание выходить и постараюсь, чтобы наставники не говорили лишнего и берегли твое здоровье. Я пришлю тебе ароматного масла для светильников из личных запасов и музыкантов, если пожелаешь.

«Еще запрети злословить моим сестренкам и будет вообще прекрасно!» – подумалось мне. Моя мачеха, несмотря на огромную нелюбовь ко мне, старалась не показывать этого явно, но для меня, закаленной подковерными интригами института, все читалось в жестах и мелкой мимике. Принимать подарки от нее нужно было крайне осторожно, но и отвергать такую заботу опасно. Наверное, просто разолью подарочек или разобью о чью-нибудь голову для поддержания имиджа. Главное – не забыть!

Когда царица удалилась я, сославшись на провалы в памяти, попыталась расспросить мою кормилицу о неприятном инциденте, из-за которого моя нынешняя сиятельная тушка блистала жутчайшей гематомой на лбу. Иба недоверчиво и опасливо поглядела на меня своими темными глазами. Возможно, я обратилась к ней слишком приветливо, чего прошлая личность себе не позволяла. Ее руки оправили головной плат, потом затеребили юбку, но говорить она не решалась. Явно нервничала.

Пришлось, изобразив на лице гневную гримассу, закатить глаза и закусить губы. Это возымело действие, и бедная кормилица, сев на край моей огромной постели, тихо зашептала.

– Ты уж не сердись на меня, свет очей, в последнее время ты не вспоминала, а я и напомнить боюсь.

– Напомнить о чем? – задумчиво осведомилась я.

– Да уж так ты, наше солнышко, убивалась, так плакала, что страшно мне о том говорить, – лепетала женщина, глядя на меня с нежностью и любовью. Видимо, даже скандальный характер царской дочери не смог выжечь теплых чувств ко вскормленному ей ребенку. Если я вдруг задержусь в этом теле, то надо будет потихонечку поменять поведение. Гнев и брезгливость нового тела сильно раздражали. Но сейчас надо играть по прежним правилам.

– Если уж мне нужно узнать, то и не смей перечить! – гневно воскликнула я, слегка приподнявшись от подушек. Заботливые руки кормилицы сейчас же подложили мне под спину новый пуфик, чтобы я села.

– Мне ужасно от того, что я хоть что-то не помню! Не допусти Всеблагая, о моей беспомощности узнают! – я в отчаянье всплеснула тоненькими руками, – Они же как пустынные псы!

– И тяжело мне говорить, но, видимо, надо, – Иба снова затеребила край юбки, собираясь с мыслями.

– Третьего дня месяца Большой воды твой сиятельный брат, царевич Тишрин, да будет счастлив он в нижних землях, покинул нас. А погиб, помогая своим людям, истинно великого правителя мы потеряли!

У меня от такой новости перехватило дыхание, и слезы предательски задрожали в глазах. Тишрина царевна помнила. Ее любимый, единственный единокровный старший брат, и наследник отца. Пожалуй, один из немногих, к кому избалованная Юи испытывала действительно теплые чувства и привязанность. Он во всем воплощал мечты и чаяния родителя: хорошо учился, вырос умным, сильным, справедливым. А вот погиб трагично, попав в селевой поток вместе с небольшим отрядом, возвращаясь из восточных земель. Не бросься тогда воины спасать землепашцев, все они были живы. Героическая смерть в глазах народа вознесла царевича практически до уровня богов, но лишила царство наследника.

Судя по реакциям, бывшую обладательницу этого тела эта ситуация одновременно бесила и печалила. Если же верить словам кормилицы и нянюшки, сиятельная Юилиммин впала в безумную истерику. Она плакала ночи напролет, била посуду, отказывалась кушать и не ходила в храм всеблагой Иинат, где была жрицей. Буквально за месяц девушка превратилась в тень бывшей первой красавицы Кареша. Вылечить от недуга печали юную особу пытался личный лекарь сиятельной царицы, но девушке становилось только хуже. Иба и Шанхаат не оставляли свою госпожу ни на миг, но та просыпалась ночами, крича от ужаса. Во дворце уже начинали поговаривать, о возможном расторжении будущего союза «Золотого цветка» с хоннитским наследником. Надежды отца на мирное царствование рушились. «Надо бы хоть географию подучить», – вяло подумалось мне. У прошлой обладательницы данного тела словосочетание «хоннитский царевич» вызывало лишь смутные тревожные ощущения. В сознании почему-то всплывали запряженные четверкой коней колесницы с весьма бородатыми полуголыми мужиками.

Иные же шептали о том, что злое проклятие мстительного духа первой царицы настигло детей второй жены, мстя за своих скончавшихся в раннем детстве отпрысков. В подобное я не верила. Вряд ли царевна своим существованием могла помешать умершим, а вот ныне живущим – вполне. В корыстность «родичей» верилось больше.

Я прислушалась к своим ощущениям, переваривая информацию, а Иба меж тем продолжала.

– А в тот день совсем напугались мы, сиятельная. Только я на миг отлучилась, как пришел мудрый Айш-Ибет, чтобы отвести вас в храм милостивой Иинат – матери богов. Думали мы, что жрицы смогут очистить тело твое и изгнать хворь. Даже наш сиятельный владыка согласился с этим!

Далее события развивались стремительно. Слабая разумом царевна, выскочив из паланкина, попыталась сбежать от своих опекунов, но, оступившись, упала в один из оросительных прудов храма, который почему-то не был доверху наполнен. Как результат, видимо, сотрясение мозга, здоровенный синяк на лбу и мое сознание в этом теле. Волна ужаса опять накрыла меня. Если я здесь, в теле мелкой школьницы, то, что же будет, если она окажется на моем месте?! Мне срочно нужно возвращаться назад! Страшно подумать, что из-за этой избалованной истерички вся моя нормальная жизнь может пойти по откос. А может она умерла? Или это я умерла?