Динотопия - Джеймс Гёрни

Но и те, кто передвигается только по земле, найдут здесь множество интересных и замечательных вещей во время прогулок по тропинкам и мостикам. Только что, например, я вернулся с чудесного сольного концерта эдмонтозавра, который виртуозно играл на одной струне, используя акустику и эхо природного амфитеатра, и задавал ритм своей музыке короткими лающими звуками.

Многие жилища вырублены в твёрдой скале или построены из кирпича под скальными навесами. Внутренние стены человеческих жилищ украшены фресками в минойском стиле, яркими красками, изображающими цветы и играющих дельфинов. Жители выращивают хлопок, паприку и тыквы на узких козырьках над каньоном, который уступами падает вниз на глубину в 145 шей (около 1740 м.). Река Аму в тех местах, где она вообще видна, выглядит сверху, как блестящая коричневая нить. Послеобеденное солнце заставляет меняться и перемещаться границы света и тени на скальных стенах каньона и тогда, мне кажется, я различаю там какие-то гигантские образования. Я должен найти способ разузнать о них больше.

Каждое утро перед рассветом Билл вылезает из постели (расположенной в нише стены) и совершает двухчасовую прогулку к месту гнездования скайбаксов. Как и у большинства обиталищ динозавров, которые я видел, у этого нет острых углов и оно построено не на основе плоской геометрии нашей европейской архитектуры, а использует образованные природой волнистые поверхности скал и украшено рисунками переплетающихся кругов и спиралей.

Завтра я буду сопровождать Билла, чтобы понаблюдать, как Оолу — главный инструктор — готовит группу новых пилотов.

Оолу и его ученики собрались на карнизе под сияющим балдахином крыльев скайбакса. Скайбакс какое-то время изгибался и потягивался, крутился и переступал с ноги на ногу, и, в конце концов, неуклюже уселся.

«Не забывайте, пожалуйста, что это не динозавр, а птерозавр», — сказал Оолу. «Он не будет понимать ни нашу человеческую речь, ни язык других динозавров.

Давным-давно пути двух больших птерозавров — Pteranodon и Quetzalcoatlus Skybax — разошлись. Скайбакс поднялся ввысь и его символом стала радуга. Птеранодон же остался в Каньоне, охраняя Нижний Мир. Роли обоих в Каньоне очень важны, но вы должны помнить о различиях между этими двумя древними братьями.

Вы сами убедитесь, что ваш Скайбакс не полетит за Стражей, которые стерегут нижнюю часть Каньона. Во время полётов вы не сможете пересекать эту границу».

В последующие несколько дней, когда Билл и другие молодые пилоты стали совершать непродолжительные вылеты вниз по Каньону, Билл убедился, что Оолу был прав. У каменных Стражей каждый скайбакс непременно разворачивался, словно клипер «Балтимор» и возвращался на своё обычное место.

В чём же заключалась тайна Каньона? Оолу говорил о Нижнем Мире так, словно он существует в действительности. Может, всё же есть частица истины в том, что нанесено на карты в Городе Водопадов? Эта загадка сейчас не давала мне покоя. За всё время наших путешествий по Динотопии мы встречались с людьми, которые были прямолинейны и добросердечны, охотно отвечали на наши бесконечные расспросы, ничего не скрывая, не боясь никаких «табу». Тем не менее, на прямые вопросы, касающиеся Стражей, они, как правило, смущённо и недоуменно пожимали плечами или, как минимум, отвечали, что «эта область принадлежит другим». В этом случае не помогла даже Бикс — она уклонялась от ответа. Выходит, я должен буду выяснить всё сам.

Оолу предостерегал ребят только от полётов за Стражей, но исследовал ли кто-нибудь уже эту область пешком? Да, но уже так давно, что почти никто об этом не помнит. Казалось, что люди не хотят нарушать табу с оглядкой на ящеров. Интересно, возникнут ли у кого-либо возражения, если я отправлюсь туда с научными целями? Конечно же, нет: раз уж решил, то пусть его идёт, но тон их был недоумевающим.

Мы с Биллом говорили об этом путешествии до поздней ночи. Меня позабавило его неодобрение того, что я «во всё ввязываюсь», но он согласился пойти со мной хотя бы часть пути до дна Каньона, поскольку Сильвия была вообще категорически против этой затеи. Мы запаслись для этой экспедиции сушёными продуктами, лёгким тентом и бумагой для заметок, упакованной в непромокаемое полотно. Когда Билл сказал что может продолжить вести мой дневник на время моего отсутствия, я согласился. Разумеется, и мне тоже необходимо будет писать свои заметки там внизу. Я взял с собой своё старое пальто и привёл в порядок ботинки, ожидая достаточно тяжёлую дорогу.

Мы сошли с утёса по старой тропе, которой всё ещё изредка пользовались. Она окончилась у воды, и мы должны были либо брести по воде, либо карабкаться по скалам, если хотели продвигаться на юг. В этот день мы дошли до затопленного старого оврага приблизительно в пятнадцати километрах ниже Города-над-Каньоном и здесь разбили наш лагерь. В этом месте бурные зелёные и молочные струи притока смешивались с коричневыми водами реки Аму. В свете костра гладкие скальные стены над водой ярко блестели. Причём гладкость их не была следствием природной эрозии, создавалось впечатление, что их поверхность кто-то отполировал.

На следующий день мы продолжали двигаться пешком между блестящими скалами за Стражами, где за излучиной реки мы обнаружили нечто удивительное: Огромные каменные монументы, которые выглядели подобно египетским скульптурам, будили догадку, что именно здесь произошла первая встреча людей с динозаврами. Поражённые, мы шли дальше.

Мы продолжали идти вниз по течению и ожидали увидеть птеранодонов гораздо раньше, чем действительно их встретили. Запах смерти тяжело висел в воздухе. Вокруг нас лежали тела мёртвых динозавров, которые птеранодоны обгладывали до костей, словно стервятники. Они не нападали на нас, просто взлетели потревоженные и обеспокоенные на вершину одинокого утёса, а затем следовали за нами с неослабевающим интересом.

Этот край разрушения не вызвал у нас ужаса. Там стояла тишина и полумрак — святое место для тех огромных созданий, которые приходили сюда, чтобы провести в одиночестве свои последние дни, чтобы взглянуть на священные статуи и посвятить свою мёртвую плоть продолжению жизни.

Влекомые глухим бурлящим шумом, который раздавался впереди, мы нашли огромное круглое отверстие, в котором исчезали воды реки Аму. От края отверстия вниз вела спиралью широкая дорога, протёртая когда-то в породе тысячами когтистых ног. Здесь Билл решил, что нам не следовало бы идти дальше.

«Подожди здесь, Билл» — сказал я, — «я спущусь вниз и погляжу, что там дальше». Я сошёл по наклонному коридору примерно метров на тридцать вниз и выяснил, что там река промыла под землёй глубокий канал, окружённый скалами, которые сводом смыкались вверху. Слева параллельно руслу шла неплохая дорога. Моё лицо охладил порыв свежего ароматного воздуха. Я продолжал идти и вскоре заметил удивительный свет. Скорее, даже это было мерцающее сияние, которое озаряло растения, произраставшие в тоннеле: папоротники, мхи и огромное количество разнообразных кустарников. Была среди них и трава Сметанки лекарственной, о которой я знал, что она съедобна. Я понял, что могу осуществить гораздо более дальний поход.

Выкарабкавшись обратно наверх, я обнаружил Билла, задравшего голову вверх — высоко в небе, на небольшом его кусочке, который только и был виден с зажатого скалами пятачка, кругами снижался его скайбакс. Он так беспокоился за Билла, что отважился вступить на священную территорию птеранодона.

«Это для меня жизненно важный шанс» — сказал я Биллу, — «ворота в новый мир». Я его убедил, что у меня достаточно запасов и что я вернусь через несколько недель. Я ещё раз поблагодарил его за то, что он взял на себя обязанность продолжить ведение моего дневника, несмотря на недостаток времени. Я не могу передать, как я был рад за своего сына. «Успехов тебе в тренировках» — сказал я ему при расставании. Я провожал его взглядом, пока он в шуме крыльев возносился вверх, затем я развернулся, чтобы спуститься под землю.

Дневник Билла Денисона

10 марта 1866 г

Сейчас, когда я впервые делаю запись в этой тетради, мне кажется, что мой отец сидит рядом со мной.

Наши тренировки довольно утомительны. Плечи и шея у меня болят от постоянного нахождения в седле. Циррус — дикая и независимая и не любит, когда ею командуют. После полётов я всегда сопровождаю её к её жилищу, а после мы часто проводим вечера с Сильвией и Бикс, иногда дома у Бикс. «Сильвия тоже не любит, когда ею командуют» — говорит Бикс. Я не понимаю, что она имеет в виду — я не собираюсь управлять Сильвией, только Циррус! Конечно же, никто не может командовать Сильвией. Вы бы видели, например, как она говорила с моим отцом, когда он уходил. Интересно было бы знать, где же он сейчас?