Берегись ястреба. На острие меча - Андрэ Нортон

Тирта готова была бороться с людьми и животными. Такова цена жизни в эти тёмные дни. Но как бороться с самой Тьмой, когда ей нечего противопоставить?

— Это было не животное, — вслух рассуждала девушка, — и, конечно, не человек, даже не мертвец колдеров, если такие ещё где–нибудь сохранились. Но он обладал какой–то Силой.

— Да, — ответ прозвучал очень резко. — Сила, всегда Сила, — в голосе его отчётливо звучал гнев, как будто ему хотелось отказать этой Силе в праве на существование.

Они сидели рядом в ожидании рассвета. Тирта закуталась в плащ. Она получила жестокое предупреждение, но всё равно решила продолжить путь. И фальконер не говорил о том, чтобы повернуть назад. Дав клятву меча, он теперь будет следовать за ней до конца.

Небо посерело, несколько звёзд, видных в разрывах туч, поблекли. Тирта теперь видела карниз, пони, яму для костра. Однако её больше интересовало, что там, внизу. Как только рассветёт по–настоящему, она должна будет увидеть, кто подбирался к ним в темноте, узнать природу этого врага.

Похоже, спутник разделял это желание, потому что вскоре он перегнулся через край карниза, всматриваясь в след, оставленный нападавшим. Из груды камней в конце оползня что–то торчало. Тирте вначале показалось, что это ветка от сваленного ветром дерева, но потом она увидела, что это такое на самом деле: из массы камней и гравия высовывалась волосатая конечность.

Вдвоём они принялись разбирать камни, пока не отрыли часть туши ночного охотника. Вскрикнув, Тирта с отвращения отпрянула. На виду оказались голова, верхние конечности и часть раздутого брюха. Цвет тела серо–белый, как у камней вокруг. Кожа поросла грубыми волосами или шерстью.

Из одного большого глаза торчала стрела. Из второго вытекала слизь, собираясь у пасти, занимавшей всю нижнюю часть «морды», если это можно было назвать мордой. Судя по этому глазу, действия Тирты в ночном бою были успешными.

Хотя всю тушу они решили не отрывать, Тирта посчитала, что тварь ростом не ниже её самой и что ходило это существо прямо, на двух лапах, потому что его верхние конечности заканчивались не ступнями, а когтями, такими же острыми и сильными, как коготь фальконера.

Тирта никогда раньше таких не видела и даже не слышала. Но если подобные твари проникли в горы, подумалось ей, даже самые отпетые разбойники теперь не рискнут здесь селиться.

Челюсть страшилища бессильно свисала, но клыки с палец длиной, острые, способные в один миг разорвать тело, которое схватят когти, эти клыки должны торчать наружу даже из закрытой пасти. Спутник Тирты наклонился, зацепил своим крюком стрелу, которую так удачно выпустил, и вырвал её. Разумно не тратить попусту запасы оружия. Бросив стрелу на песок и не прикасаясь к ней, он стал оттирать древко.

Но делал это механически, глядя на Тирту.

— Ты тоже сражалась, — неожиданно сказал он. — Чем?

Она нащупала свою сумку на поясе.

— В полях растут травы. Если знаешь, как их высушить и смешать, они могут ослепить любого. Я попробовала… — она кивком указала на тушу. — Думаю, это ночной охотник. Ослепишь и бери его, как попавшего в ловушку зайца.

— Но чтобы сделать это, нужно подойти близко, ближе, чем решится даже воин, — заметил он.

Она пожала плечами.

— Конечно. Но во время скитаний знакомишься с разным оружием. Я работала на полях и многое там узнала. Мой меч, — она наполовину вытащила лезвие из ножен, показывая, как оно сточено, — не таков, чтобы без опаски использовать его в бою, хотя он принадлежит мне как правительнице Дома. У меня есть ещё лук и стрелы, — говоря об этом, она не хвастала. — А денег или удачи для приобретения ружья–игольника у меня не было. Поэтому пришлось изучать другие способы.

Он ничего не ответил. И так как снова надел шлем, Тирта не видела выражения его лица, заметила только, как чуть дрогнули губы. Однако решила, что понимает его реакцию, и не хотела сердиться из–за неё. Каждому своё: пусть сражается сталью и стрелами, для этого его и воспитали.

Девушка хорошо понимала, что выучило и закалило её за прошлые годы. У неё сложились свои представления о чести и бесчестье, и она, как правительница Дома (хотя теперь это только слова, за которыми нет ничего реального), строго придерживалась этих представлений. Тирта ни у кого не спросит хлеба, не станет искать у знатных родичей крыши и убежища. Она всё заработала своими руками, и если использует оружие, которое кажется фальконеру нарушающим воинский кодекс (может быть, он посчитал её порошок чем–то вроде яда), она сама за это ответит.

Дар земли доступен всем. Если он не используется для зла, он такая же достойная защита, как и закалённая сталь. И если фальконер хочет поспорить с ней об этом, пусть скажет сейчас же, и она разорвёт договор.

Очевидно, он не собирался этого делать. Протерев осквернённую стрелу в песке, он достал тряпку и ещё раз вытер её, потом уложил в петлю на поясе. И тут оба услышали слабый шум.

Тирта первая заметила небольшое коричневое существо. Ей показалось, что оно чешуйчатое. И у него определённо было несколько пар лап или ног. Девушка решила, что это стервятник, питающийся падалью, торопится на богатый пир, какие редко встречаются в этой пустынной местности. Ни слова не говоря, девушка и фальконер оставили ночного охотника, снова поднялись на карниз, покормили и напоили лошадей, сами немного поели и двинулись дальше. Спутник её снова пошёл впереди, ведя на поводу лошадь, выбирая путь там, где Тирта, несмотря на остроту своего зрения, Не видела даже подобия никакой тропы.

К восходу солнца они достигли вершины хребта, и здесь действительно обнаружилась узкая дорога со старыми следами копыт. Виднелись также следы вилорогов, той мелкой разновидности этих животных, что столетия назад поселилась в этих горах. Они очень пугливы, но Тирта держала лук наготове, надеясь свалить одного и тем пополнить их скудные запасы.

К середине утра тропа пошла вниз, и вскоре они спустились в чашеобразную долину, где от источника среди густой зелени бежал ручей.

Почти сразу стало понятно, что не они первыми нашли такое замечательное место для лагеря. Рядом с источником пряталась хижина из камней, накрытых толстыми ветвями (меж камней свисали сухие листья и кора). Перед входом чернела яма для костра. Тирта поспешила набрать сухих веток. И когда она разбирала сорванные недавней бурей ветви, то случайно наткнулась на доказательство того, что они, возможно, не одни.

На полоске мягкой земли ясно был виден след обуви. Недавний: шедший два дня назад дождь не смыл его. Девушка присела, отбросила налетевшие листья и принялась внимательно разглядывать след.