Стихотворения - Лев Мей

На прикрепленных к дереву досках,

С застывшею слезой в угаснувших глазах,

Лежит она, красавица, страдая

В предсмертных муках…

Черная коса

Растрепана; полураскрыты губы,

И стиснуты немой, но жгучей болью зубы,

И проступает пот на теле, что роса…

Бедняжечка! Над ней - и небо голубое,

И померанца сень душистая в плодах,

И все вокруг нее в сиянье и цветах, -

А уж у ней распятье золотое

Положено на грудь… И вот уж, второпях,

С прощальным и напутственным поклоном,

Уходит от нее и духовник-монах,

Под серой рясою и серым капюшоном,

И впереди с зажженною свечой,

Могильщик - каторжник с обритой головой:

Он рот закрыл платком, он весь дрожит от страха,

Как будто перед ним - не смертный одр, а плаха…

Одну, без помощи, без дружеской руки,

Оставить бедную в последние мгновенья -

О господи, в них нет ни искры сожаленья!..

Но что это? Взгляните: у доски

Разбросаны одежды в беспорядке -

Плащ фиолетовый с мантильей голубой,

И платья женского меж них белеют складки,

И рукоятка шпаги золотой

Видна из-под одежд, а вот и ларчик, рядом,

С резьбой и дорогим узорчатым окладом;

В нем серьги, и запястья, и жемч'уг -

Больная все сняла, когда сразил недуг,

Лишь обручального кольца снять не хотела…

А!… У нее в руке - еще рука,

Чужая, мертвая, и вся уж потемнела…

Вот отчего одна скривилася доска:

С нее свалился труп - страдальцев было двое!..

Припав к земле кудрявой головой,

Лежит, повержен ниц мужчина молодой!..

Он весь накрыт плащем: со смертью грозном бое

Он не сробел до самого конца

И ниц упал, чтоб мертвого лица

Не увидала милая подруга…

Но замерла у ней рука в руке супруга:

Страдалице легко с ним вместе умирать -

И никому их рук теперь не разорвать,

И скоро уж конец, и скоро эти очи

Неразрешимой тьмой загробной вечной ночи

С улыбкой злобную завесит смерть сама…

Глядите… вслушивайтесь - шепнула: "умираю",

Нет, не глядите, прочь!.. Теперь я понимаю:

Прочь, поскорее прочь:

У ней - чума, чума!

26 июня 1861 г.

ТРОЙКА

(Николаю Егоровичу Сверчкову)

Вся в инее морозном и в снегу,

На спуске под-гору, в разгоне на бегу,

Потомки опустив и перегнув дугу,

Остановилась бешенная тройка

Под закорузлыми вожжами ямщика…

Что у коней за стати!.. Что за стойка…

Ну!.. Знать у ямщика бывалая рука,

Что клубом удила серебрила пена…

И в сторону, крестясь, свернул свой возик сена

Оторопевший весь со страху мужичек,

И с лаем кинулся на переем Волчок.

Художник! удержи ты тройку на мгновенье

Позволь еще продлить восторг и наслажденье,

За тридевять земель покинуть грусть-печаль

И унестись с тобой в желанную мне даль…

22 июля 1861г.

МОЛИТВА

Боже мой, боже! Ответствуй: зачем

Ты на призывы душевные нем,

И отчего ты господь-Саваоф,

Словно не слышишь молитвенных слов?

Нет, услыхал, ты узнал - отчего

Я помолилась?.. Узнал за - кого.

Я на него помолилась за тем,

Что на любовь мою глух был и нем

Он, как и ты же…

Помилуй, господь!

Ведаешь: женщина кровь есть и плоть;

Ведая, женской любви не суди,

Что сын твой вскормлен на женской груди.

29 сент[ября] 1861г.

МНОГИМ…

Ох-ты, бледная-бледная,

Ох-ты, бедная-бедная

И тоскливо-тревожная мать!

Знать, голубка, тебе не признать,

Где ты даром гнездо себе свила, -

Где его повивала и крыла,

Где грозою его унесло,

Со птенцом твоим вместе в село…

Там давно просвещенье прошло:

Милосердье там "падших" не гонит

И младенцев контора хоронит…

Ох-ты, бледная-бледная,

Ох-ты, бедная-бедная

Не узнаешь ты, спросту, ей-ей! -

Где в могилах зовет матерей

Номерная душенька детей?..

29 сент[ября] 1861г.

ЛИЦЕИСТАМ

(застольная песня)

Собрались мы всей семьей -

И они, кого не стало,

Вместе с нами, как бывало,

Неотлучною душой!

Тени милые! Вы с нами!..

Вы, небесными лучами

Увенчав себе чело,

Здесь присущи всем собором

И поете братским хором

Нам про Царское Село, -

Где маститой тайны святы,

Встали древние палаты,

Как немой завет веков;

Где весь божий мир - в картинах;

Где, "при кликах лебединых",

В темной зелени садов,

Словно птички голосисты,

Распевали лицеисты…

Каждый был тогда поэт,

Твердо знал, что май не долог

И что лучше царскоселок

Никого на свете нет!

Помянем же мы, живые,

За бокалами дружней

И могилы, нам святые,

И бессмертный наш лицей!..

19 октября 1861г.

АУ-АУ!

Ау-ау! Ты, молодость моя!

Куда ты спряталась, гремучая змея?

Скажи, как мне напасть нечаянно, нежданно,

На след лукавый твой, затертый окаянно?

Где мне найти тебя, где задушить тебя

В моих объятиях, ревнуя и любя,

И обратить всю жизнь в предсмертные страданья

От ядовитого и жгучего лобзанья?..

[1861]

ГДЕ ТЫ?

Он тебя встретил, всему хороводу краса,

Встретил и понял - что значит девичья коса,

Понял - что значит девичьи смеховые речи

И под кисейной рубашкой опарные плечи.

Понял он это и крепко тебя полюбил,

И городских и посадских красавиц забыл…

Но отчего же Наташа забыла и ты,

Как у вас в троицу вьют-завивают цветы,

Как у вас в троицу красные девки гурьбами

На воду ходят гадать с завитыми венками;

Как они шепчут:

"Ох тонет-потонет венок:

Ох, позабудет про девицу милый дружок! "

Не потонули - уплыли куда - то цветы,

Да уплыла за цветами, Наташа, и ты…

И позабыл он… И даже не знает - не скажет, -

Где ты?.. И свежей могилки твоей не укажет…

Но пробудились цветочки, и шепчут они:

"Спи, моя бедная!.. Будут пробудные дни… "

(1861)

"Я не обманывал тебя…"

Я не обманывал тебя,

Когда, как бешенный любя,

Я рвал себе на части душу

И не сказал, что пытки трушу.

Я и теперь не обману,

Когда скажу, что клонит к сну

Меня борьба, что за борьбою

Мне шаг до вечного покою.

Но ты полюбишь ли меня,

Хотя в гробу и, не кляня

Мой тленный труп, любовно ты возглянешь

На крышу гроба… Да?.. Обманешь!

(1861)

"Милый друг мой! Румянцем заката…"

Милый друг мой! Румянцем заката

Облилось мое небо, и ты,

Как заря, покраснела за брата

Прежней силы и юной мечты.

Не красней ты и сердцем воскресни:

Я ничем, кроме ласки и песни,

И любви без границ, без конца,

За тебя не разгневал Отца…

Приклонись же с молитвой дочерней

И припомни, что были всегда

И зарей и звездою вечерней

Утром - те же заря и звезда.

(1861)

Молодой месяц

Ясный месяц, ночной чародей!..

Вслед за зорькой вечерней пурпурной,

Поднимись ты стезею лазурною,

Посвети мне опять поскорей…

Сердце молотом в грудь мне колотится,

Сердце чует, к нему не воротится

Все, с чего обмирало оно…

Все далеко теперь… Но далекую

Пережил бы я ночь звездоокую -

При надежде… А то - все темно.

(1861)

Четыре строки

Нет предела стремлению жадному…

Нет исхода труду безуспешному…

Нет конца и пути безотрадному…

Боже, милостив буди мне грешному.

(1861)

Зачем?

Зачем ты мне приснилася,

Красавица далекая,

И вспыхнула, что в полутьме,

Подушка одинокая?

Ох, сгинь ты, полунощница!

Глаза твои ленивые,

И пепел кос рассыпчатый,

И губы горделивые, -

Все наяву мне снилося,

И все, что греза вещая,

Умчалося и н'а сердце

Легла потьма кромешная…

Зачем же ты приснилася,

Красавица далекая,

Коль сгинет вместе с грезою

Подушка одинокая?..

(1861)

На бегу

(посвящается С.П. Колошину)

В галерее сидят господа;

Судьи важно толкуют в беседке;

А народу-то сколько - беда;

Словно вешние мошки на ветке.

На обои перила реки

(Еле держат чугунные склепы)

Налегли всем плечом мужики,

Чуйки, шубы, поддевки, салопы.

И нельзя же: бег на десять верст!

Ходуном все пошло в ожиданьи:

Поднял дьякон раздумчиво крест,

Погрузился в немом созерцаньи;

Бьются трое купцов об заклад;

Тараторят их три половины.

И глядят сотни раз и глядят

На залитые в яхонты льдины,

На воткнутые в ярком снегу

И столбы, и с веревками стойки,

И знакомые всем на бегу

Призовые удалые тройки.

Что за стати у бойких коней!

Что за сбруи, за легкие сани!

А наезник-от, ей-же вот - ей,

Вон, вон этот в нарядном кафтане:

Уж хорош больно!..

Я сквозь толпу,

Хоть бокам и была перебойка,

Пробрался-таки прямо к столбу…

Это что же за новая тройка?