Когда Бог в отключке (ЛП) - Путиньяно Джон

Своей перепончатой рукой она потянулась и схватила меня за воротник рубашки, притягивая к себе, пока я не упал к ней на колени. Я не заметил, насколько она была высока, в целом, я бы предположил, что семь футов[4]. Ее рот был достаточно широк, чтобы обхватить мою голову с минимальными усилиями. За этими темно-синими губами виднелись бесконечные ряды острых зубов.

Ничто из этого меня не пугало. Я лежал там, уютно устроившись между ее мягкими грудями, едва замечая два мертвых тела, лежащих в грязи неподалеку.

Я сразу узнал одну из них, ее звали Джубили Томас, женщина, которая исчезла четырьмя ночами ранее. Мужское тело, должно быть, принадлежало ее бойфренду Баффу Синклеру, с которым ее видели гуляющей в последний раз, тоже пропавшему без вести.

Их мертвые тела были покрыты следами укусов, и не хватало больших кусков, отгрызенных от тел. Песня сирены заставила мой мозг принять эту сцену без страха, и только после этого я осознал, насколько близок был к тому, чтобы превратиться в закуску. Она продолжила свою песню, но на этот раз добавила слова. Я все еще слышу каждый слог.

- Прекрасный странник со светлой кожей, я знаю, что эта земля жестока. Услышь мою песню и навести меня, и мы сможем жить в спокойствии вечно...

Я с любовью смотрела на хищницу, когда она открыла пасть, расположившись над моей головой и ожидая, что вот-вот укусит. Учитывая, как широко раскрылся ее рот, меня бы не удивило, что она могла бы обезглавить меня одним укусом. В те напряженные моменты, я безнадежно принадлежал ей, и я думал, что ничто не разрушит это волшебство.

- Полиция Чэтем-Вью! Покажи мне свои руки!

Голос шерифа Вуди Спенсера вывел меня из транса. Все, что я почувствовал, - это отрезвляющий ужас. Я был напуган до смерти, и сирена могла видеть это по резкой смене выражения моего лица. Она закрыла рот, и ее зеленые глаза вспыхнули красным, когда она оттолкнула меня в сторону и издала вопль баньши. Именно мой страх вызвал у русалки отвращение. Почему она остановилась, остается загадкой. Прежде, чем шериф успел посветить фонариком, она прыгнула в пруд и исчезла в спокойных зеленых водах.

Полицейских привела команда собак-ищеек, и когда они нашли меня, я лежал на земле в состоянии кататонии прямо рядом с изуродованными телами двух молодых людей, которых они искали.

Позже я бредил как сумасшедший, рассказывая свою причудливую историю, однако департамент не смог найти ни малейших доказательств, подтверждающих мое утверждение о том, что там была гребаная русалка. Нет, эти люди никогда не слышали ее песню, и из-за этого они жили в мире логики и рассуждений, и быстро пришли к выводу, что я не только был пьян до полусмерти, но и был ответственен за убийства Джубили и Баффа.

Я провел неделю в психиатрической больнице, где настаивал на своих утверждениях о нападении русалки. Мне никто не поверил, и если бы у криминалистов были доказательства наличия ДНК, я бы оказался в камере смертников. Тем не менее, несмотря на мою невиновность, я был признан непригодным для возвращения в общество, и до меня быстро дошло, что государство не намерено отпускать меня, пока я не изменю свою историю.

Итак, я так и сделал.

Я сказал врачам, что после долгой ночной попойки случайно наткнулся на два тела и что русалки никогда не было. Я объяснил, что это существо было создано пьяным умом. Я солгал персоналу, и они сделали именно то, что я ожидал, - отпустили меня. Возле больницы меня ждали жители Чэтем-Вью, которые видели во мне сумасшедшего и убийцу, которому убийство сошло с рук. Даже шериф Спенсер осудил меня и сказал, что это вопрос времени, когда правда выйдет наружу.

- Газовая камера ждет тебя, парень, и я буду там, чтобы нажать на кнопку, когда придет время.

В течение нескольких месяцев на меня указывали пальцем и сплетничали. Все отвернулись от меня, даже мой лучший друг, Кэлвин, отказался от меня. Однажды он посмотрел на меня без эмоций и сказал:

- Послушай, приятель, я знаю, что ты не делал этого с теми двумя, но весь город думает, что это сделал ты, a я должен жить здесь.

Наконец, чуть больше, чем через год после этого инцидента, я решил начать новую жизнь за пределами Алабамы и направился в Бэннер-Крик.

Сначала это было тяжело. Я относился ко всем с подозрением, думал, что они знают мое прошлое и говорят обо мне. Hо, в конце концов, я понял, что все это было у меня в голове. Преступление не попало в заголовки национальных газет, оно не было заметным на информационном радаре, и никто в этом маленьком горном сообществе Северной Каролины никогда не узнал бы о том, что произошло в Алабаме.

Я двигался дальше - лучшее, на что способен мужчина после чего-то столь тревожного, и хотя я вырастил прекрасную семью и завел много друзей по всему городу, я все еще страдал от ночных кошмаров.

Пруд Сеттлерс-Понд был выжжен в моей ДНК, он все еще преследует меня, и травма причиняет мне страдания, которые я вынужден скрывать. Даже сейчас, за много миль от тихих вод этого пруда, я слышу великолепную мелодию русалки, зовущей меня вернуться, чтобы она могла закончить свою трапезу.

Перевод: Zanahorras

"Иви"

С того момента, как солнце попадает мне в лицо, и до той секунды, когда оно прощается с моей задницей, я напрягаю свои уставшие кости до тех пор, пока даже моя боль не становится невыносимой. Нет, в моей истории нет ничего особенного, это просто еще одна история о герое из рабочего класса, который должен пожертвовать своим телом и молодостью, чтобы сохранить крышу над головой своей семьи.

Итак, какая у меня великолепная профессия - борьба с вредителями. Верно. Я помню, как еще в старшей школе я дал обещание своей возлюбленной Кристал. Мы были на выпускном, когда я сделал предложение в домике у озера, который мы с несколькими парнями снимали. Там я стоял на одном колене с кольцом в коробочке и оптимистично обещал этой молодой женщине весь мир и всю роскошь, которая в нем есть. Речь была прекрасной, по-настоящему трогательной, и я имел в виду каждое ее слово. Что ж, я думал, что да, но тогда я был полон мочи и уксуса и все еще верил в ложь, которую родители и учителя говорят нам всю нашу жизнь; что я могу быть кем угодно в этом мире. Чего они не понимают, так это того, что мир - это хищническая среда, где рабочий класс постоянно получает по заднице. Американская мечта называется сном, потому что нужно уснуть, чтобы поверить в нее, и не успел я опомниться, как проснулся и обнаружил, что нахожусь по шею в тушах грызунов.

Тем не менее, у нас все было не так уж плохо. Во время рецессии я чудесным образом сохранил постоянную клиентскую базу, благодаря чему заработал респектабельную репутацию своего бизнеса, что позволило мне внести первоначальный взнос за довольно симпатичный двухэтажный дом в пригородном районе Глен-Пайн. Половина моих клиентов, черт возьми, перерезали бы глотку собственной матери за возможность жить в моем доме. И все необходимое для жизни оплачено, счета за коммунальные услуги остаются актуальными, а холодильник остается полным, чтобы накормить мою жену и двоих детей.

Проблема в том, что этого никогда не бывает достаточно. Мы живем в капиталистическом обществе, пропитанном средствами массовой информации, где мы рождены и воспитаны, чтобы быть потребителями. Экономика и богатство нации зависят от того, что мы совершаем глупые покупки, а реклама и социальные сети привели к тому, что наши семьи стали вести материалистический образ жизни, который гарантирует, что американский средний класс будет жить во вращающейся двери вечных долгов. Мои кредитные баллы - дерьмо, а у моей семьи их больше, чем у большинства, но, как я уже сказал, этого никогда не бывает достаточно, и кто, по-вашему, должен иметь дело с отношением и насмешками из-за того, что я не могу выполнить обещание, данное похотливым парнем на выпускном вечере?