Когда Бог в отключке (ЛП) - Путиньяно Джон

Семья - это то, что действительно убивает средний класс.

Излишне говорить, что то, что я по шестнадцать часов в день надираю задницы вредителям, действительно омрачает мою жизнь. Я избегаю возвращаться домой, чтобы банда неблагодарных не могла ныть о том, насколько сложны их проблемы в мире. Мне жаль, что я не могу подарить своим дочерям-подросткам гардероб из фирменной одежды вместе с новейшим и самым лучшим смартфоном, потому что он стоит больше тысячи. Мне жаль, что моя жена не в состоянии купить еще одну чертову дизайнерскую сумочку или новенькую машину, чтобы она могла ездить в торговый центр каждую неделю и тратить свои карманные деньги.

Смирись, пупсик, потому что эта подливка чертовски вкусная, и, по правде говоря, учитывая все выпирающие талии в этом доме, это должно служить достаточным доказательством того, что никто не остается без внимания. Никто не голодает, не вынужден готовить упаковку лапши рамэн на месяц, как семьи с низким доходом, которые вынуждены прибегать к государственному жилью. И из всех толстых задниц в доме, включая мою, ни у кого нет спортивного кубка. На выпускном я сделал предложение сексуальному крепышу, и да, с тех пор я прибавил около двадцати фунтов[5], но, по крайней мере, я не похож на Джаббу Хатта в менопаузе. В свидетельствах о браке, помимо самоубийства, должен быть пункт об ожирении.

Если бы у меня не было места, где можно было бы расслабиться, я бы уже взял мощный карабин, отправился в местный торговый центр и уложил около дюжины футбольных мам, пап-яппи и избалованных сопляков. Я опустошил бы бесчисленное количество магазинов в их студенистое сало, прерывая их гротескный ритуал объедания жиром, и когда бойня закончилась бы, и команда спецназа, наконец, прорвалась мимо моей баррикады, я бы с радостью засунул ствол в рот и приветствовал забвение. А что касается всех ваших святош, которые беспокоятся о том, что моя душа будет отправлена в ад, потому что я совершил смертный грех, я говорю: пошел ты и пошел Бог. Меня не волнует, сколько Иисус страдал на кресте, Голгофа ни хрена не знает о жестоком обращении, которое я должен терпеть от рук моего собственного невротичного отпрыска.

Мне нужно было найти место, где семьянин, который испортил свою жизнь, мог бы спокойно выпить. Это место должно было быть безразлично к моему баллу FICO[6]и по-прежнему предоставлять мне безопасное место, где я мог бы посидеть и выплеснуть свое разочарование. Что мне было нужно, так это идеальный бар, где к каждому мужчине относятся как к равному, где работник может пожаловаться на то, как нам тяжело. Мне нужно было место без осуждения, с унылой атмосферой, полное отморозков, которые столь же бесполезны, как истребитель вредителей среднего класса. Я нашел это место в "Tаверне Джоуи" и с тех пор никуда не уходил.

Каждый вечер задницы работяг плюхаются на эти расколотые барные стулья, где они заказывают пинту за пинтой этой золотистой воды. Страдание любит компанию, и здесь никогда не бывает одиноко. У каждого из нас есть своя история, семейная заноза в заднице и обида на... ну, на все. Здесь мы можем быть среди нашей собственной никчемной породы и сучиться всю ночь между глотками пива и стопками виски. Это верно, я - яростный алкоголик и горжусь этим, потому что без спиртного я бы уже был в статистике убийств и самоубийств. Страдания - мой удел в жизни, и "Таверна Джоуи" делает их немного менее болезненными.

Кристал отвезла маленьких неблагодарных на выходные к своей матери. С тех пор, как наш брак начал разваливаться, она проводит там так много времени, и я не могу быть счастливее. Если бы она не превратилась в потного жирного ублюдка, я бы беспокоился, что она разведется со мной. Не то, чтобы я хотел ее, но если она уйдет, то заберет с собой половину моего заработка. Хотя она не глупа, мерзкая сучка знает, что я ее балую, и ей нужен кто-то, кто оплатит ее жизненный путь. Одинокие дирижабли, вроде нее, не найдут мужчину, стоящего выеденного яйца, особенно такого добытчика, как я. Это, черт возьми, убило бы ее, если бы она потеряла статус домохозяйки среднего класса. Иногда мне хочется развестись с ней просто для того, чтобы понаблюдать за личинкой, живущей в кишащем тараканами гетто, - это один из комплексов, за устранение которого мне платят, чтобы я мог наслаждаться страданиями, которые приносит ей бедность.

Когда дом пуст и я предоставлен самому себе, почему бы не провести выходные, просаживая доллары в баре?

Ночь началась, как и большинство бесконечных разговоров в небольших группах деревенщин, разбросанных повсюду. Темы вызывали разногласия, но, как правило, все участники придерживались одних и тех же негативных взглядов в отношении иммигрантов и чернокожих. Большой темой была исламизация Бэннер-Крик, и хотя сюда переехали всего две семьи с полотенцесушителями, наше белое христианское население вело себя так, словно наш город стал центром вербовки "ИГИЛ". Сначала я упивался подшучиванием и руганью, то есть до тех пор, пока не увидел нечто чуждое этому заведению - красивую женщину.

Когда она проходила мимо, я обнаружил, что теряюсь в копне светлых волос. Она окутала меня аурой сладко пахнущих духов, которые были стратегически разбрызганы по ее великолепному телу. У меня нет способностей поэта, поэтому я не могу отдать должное этой женщине, описав, насколько она была совершенна.

Женщине было за двадцать, невысокая, чувственная латиноамериканка с красивой бронзовой кожей и плоским животом. У нее были самые сексуальные губы и набор пухлых, задорных сисек, сочетающих в себе все соблазнительные изгибы, с которыми только может справиться мужчина. В довершение всего, ее завораживающий торс переходил в пару четко очерченных бедер и толстую спортивную попку, которая требовала поклонения.

У латинской богини не было веских причин находиться здесь, она была совершенно неуместна в этой воняющей мочой лачуге. Она, должно быть, искала кого-нибудь, кто бы угостил ее, восхитился и согрел сегодня вечером. Каждый мужчина в этом месте должен был вернуться домой к своим женам. Для них не было никакой выгоды от попыток, кроме разработки наихудшего варианта "посиневших яиц", то есть, за исключением меня. Семья была в двух часах езды, и, видя, что я - единственный мужчина, способный заключить сделку, я принял решение удовлетворить свой растущий голод по мексиканской "киске".

- Привет, красавица, меня зовут Чед. У тебя есть имя?

- Ивелисс, но ты можешь называть меня Иви.

У нее был тоненький голосок, который звучал так, словно его бренчали на арфах ангелов. Я предложил угостить ее выпивкой, котороe она с готовностью приняла, пригласив меня присесть и присоединиться к ней. Я слушал, как она рассказывала мне свою историю о том, как росла в Пуэрто-Рико, прежде чем переехать в Квинс, штат Нью-Йорк, и в конце концов поселиться у своих родителей в Бэннер-Крик. К счастью для меня, ее родители вернулись в Пуэрто-Рико и оставили ей свой дом на колесах, где она проводит большую часть своего времени, рисуя и зарабатывая деньги в качестве модели в социальных сетях. Честно говоря, мне было на самом деле все равно, но я был захвачен ее акцентом, поскольку каждое произносимое ею слово заставляло мой член твердеть.

- Уже поздно, - cказала Иви, взглянув на свой телефон.

- Тебе давно пора спать?

Она хихикнула при этих словах и бросила на меня соблазнительный взгляд своими сексуальными карими глазками.

- Hе совсем... Bот что я тебе скажу, как ты смотришь на то, чтобы провести девушку домой?

Я немедленно бросился к бару, чтобы расплатиться с Джо, когда он остановил меня. У двери Иви изучала свое отражение в окне, нанося свежий слой помады, и, когда Джо протягивал мне деньги, он щелкнул пальцами, привлекая мое внимание к себе.

- Эй, Чед... - прошептал он.

Раздраженный, я повернулся к нему с убийственным взглядом.

- Какого хрена тебе нужно?

Он помолчал мгновение, прежде чем покачать головой, отгоняя эту мысль.