С добрым утром - Иван Приблудный

class="v">и эскиз, и этюд, и сатира,

и стремленье к широким полотнам.

Ну, так вот… с позапрошлого мая,

мы особенно близкими стали,

и друг дружку в потьмах обнимая

о совместном грядущем мечтали.

О светлицах в кайме безделушек,

о дочурке с моими глазами,

о покое ковров и подушек

и о счастьи, что выкуем сами.

…Эту сказку о жизни гулящей

я нарочно заплел в эти строки,

чтоб сказать по возможности мягче,

что и нас подвели наши сроки.

Что уже не могу я так круто

обнимать все одну и все ту же;

с каждым днем для меня, почему-то,

ты становишься хуже и хуже.

И все реже тебя обнимая,

я дарю тебе ласку как милость.

Видишь, милая, глупость какая

из тебя и меня получилась.

А припомнив горячность начала

где мечта и весна и погода,

посмотри, как серьезно звучала

эта дрянь до текущего года.

Март 1927 г.

Размышления у чужого парадного подъезда

Это кстати ли, не кстати ль,

но не будучи жестоким,

ты простишь меня, читатель,

за упадочные строки.

Я не нытик и не скептик,

но невзгоды так зажали,

что коль можешь — дай рецептик

на лекарство от печали.

Не считая себя лишним

среди множества поэтов, —

стыдно жаловаться ближним

и просить у них советов,

но приходится… к тому же,

если я всегда тревожен,

то и мне, чем дальше — хуже

и тебе, читатель, — тоже.

Потому-что, в дни сомненья,

несмотря на вдохновенье,

лучшие мои творенья

не находят оперенья.

Например: вчера, недаром,

репортера суетливей,

копошился во мне Байрон,

с «Чайльд-Гарольдом» в перспективе.

Жоржи Занд во мне галдели

мягко, женственно, цветисто,

и высказывался Шелли

против империалистов.

И сейчас во мне томится

что-то вроде «Иллиады»,

но едва начнет родиться, —

как стеной встают преграды.

И слегка коснувшись лиры,

пропадают, бесталанны,

и Гомеры и Шекспиры

и Гюи-де-Мопассаны…

Дело в том, что почему-то,

все права на то имея,

ни уюта, ни приюта

не сумел нажить в Москве я…

…Люди по миру шагают

гладко, ловко, словно по льду,

люди пьесы сочиняют

на здоровье Мейерхольду.

В бедный стаж свой, без стеснений,

ставят надобную дату

и собранье сочинений

предлагают Госиздату.

Дело мастера боится;

книги выйдут из печати

и от Лежнева до Жица

все возьмутся величать их.

И уже писатель в моде:

нажил деньги, создал славу,

и в Дом Герцена он ходит

есть бифштексы, пить «Абрау».

Все легко ему дается,

потому что в этом мире

у него всегда найдется

и квартира и в квартире

ему горе незнакомо;

у меня-же, как ни странно,

нет ни улицы, ни дома,

где-бы жил я постоянно.

Шатко по миру скитаюсь,

не прописанный, кочую,

у друзей млекопитаюсь,

у приятелей ночую.

Признает меня «Прожектор»,

«Новый мир» дает авансы;

но не в силах фининспектор

уяснить себе мой адрес.

Не могу его я встретить,

пригласить на чашку чаю,

не могу ему ответить

сколько денег получаю.

Но скажу, что, без квартиры,

не достигли бы осанны,

ни Гомеры, ни Шекспиры,

ни Гюи-де-Мопассаны.

А, — уставшему скитаться,

потерявшему отчизну, —

как-же мне не спотыкаться

по пути к социализму.

Декабрь 1928 г.