Дети земли и неба - Гай Гэвриел Кей

Или теряют состояния, если первые весенние ветры подводят, если налетает поздний шторм, последняя буря зимы. Все время приходится ставить на карту груз и жизни людей, и поэтому много молиться. Говорили, что опытные купцы Дубравы чувствительны ко всему, как женщина на балу или на званом обеде, оценивающая самые слабые подводные течения в зале.

Девушка Матко улыбается, когда они проходят мимо, она нежная и хорошенькая. Она тоже это знает, думает Марин. Он знаком со всеми благовоспитанными девушками в Дубраве. А они знают каждого мужчину – старших сыновей, младших сыновей, вдовцов. Семей не много, но ни один мужчина и ни одна женщина не могут без труда заключить брак с человеком не из своего круга. Поэтому трудно планировать дела семьи, но женщины республики это хорошо умеют делать, при необходимости.

Марину Дживо тридцать лет, он живет в городе, где мужчины его возраста уже могут жениться и завести семью. Однако он – младший сын, и его брат только начал вести переговоры о женитьбе. Поэтому у него еще есть немного времени.

Его отец и брат входят и в Большой Совет Правителя, и в Малый. Это означает, что обычное пристальное наблюдение за каждой семьей гарантирует, что третьего Дживо, обладающего хорошо подвешенным языком, отправят выполнять незначительные функции, например, следить за соблюдением правил пожарной безопасности и карантина и своевременно докладывать об этом Советам.

Марин делает вид, что не имеет ничего против этого, но так страстно ненавидит свое положение, что иногда это пугает его самого. Он не из тех, кто покорен от природы и подчиняется правилам и указаниям – или наблюдению за собой. Он проводит столько времени, сколько может, на кораблях семьи, чаще всего отправляется в короткое плавание на северо-запад, в Серессу. Он там научился хорошо торговать, отец доверяет ему вести дела с серессцами. Можно ненавидеть и бояться Серессу, но это самый лучший рынок в мире, и их республике меньших размеров всегда приходится это признавать.

Мимо проходит еще одна мать с двумя дочерьми. Марин опять приподнимает шляпу и кланяется. С младшей он встречался в прошлом году, и однажды ее сестра чуть их не застала врасплох. Необходимо быть осторожным, но для этого есть свои способы. Обычно их находят женщины.

Еще совсем молодым он узнал, – и это было настоящим открытием, – что благовоспитанные женщины Дубравы (замужние и незамужние) страдают от формальностей социальных отношений и благочестия ничуть не меньше, чем молодые мужчины. На некоторое время это открытие изменило его жизнь, но уже наступало пресыщение. Мимолетность таких встреч, их неизбежная краткость сначала возбуждали, потом стали возбуждать меньше.

Взгляд Каты Матко, встретившийся с его взглядом и задержавшийся на тот момент, пока они проходили мимо него, намекал на то же, что и слова Элены Орсат, которую он только что оставил наверху. Из каждой из них, наверное, получится вскоре чья-то хорошая жена. В самом деле, их матери могут рассудить, что младшего сына Дживо следует укротить и женить чуть быстрее, чем большинство остальных, для общего блага. Возможно, как только женится старший. В конце концов, он родом из очень высокопоставленного семейства.

Вероятно, он смирится с этим, думал Марин в этот приятный весенний вечер. Было время, когда его мечты простирались гораздо дальше, но в том мире можно сражаться с судьбой только теми средствами, которые тебе доступны, а такая судьба, такое будущее – далеко не самое мрачное.

Они с друзьями дошли до ворот со стороны суши. Прикоснулись к белому камню в правой стене, на удачу для кораблей, и повернули обратно. Все всегда ждут момента, когда подойдут к ближайшему от стены фонтану, в потом поднимают взгляд вверх, на гавань. Марин этого не делает. Мелочи. Мелочи, которые позволяют не быть таким же, как все окружающие.

Затем он слышит выстрел из пушки, и, конечно, теперь он поднимает глаза. Пушка – это сигнал.

Кто-то бежит изо всех сил по улице, и Марин знает этого парня: он один из их людей. Бегун, поскользнувшись с разбегу, останавливается перед отцом Марина, идущим вместе с остальными чуть впереди. Парень быстро и возбужденно что-то говорит, размахивая руками. Марин видит, как отец улыбается, а затем описывает обеими руками круг, символизирующий солнечный диск, со стороны сердца, вознося благодарность и хвалу богу.

Он быстро подходит к ним и сам слышит новости. Можно быть пресыщенным, часто скучающим, мечтать о другой жизни (не имея ясного представления о том, какой она могла бы быть), но твое сердце бьется быстрее в подобные моменты. Другие купцы собираются вокруг них, поздравляют, некоторые – скрывая зависть.

Кажется, «Благословенная Игнация» вернулась домой. Первый корабль весны.

– Это была не девушка! – в третий раз прокричал капитан Дзани. У него был звучный, густой бас, вероятно, такой голос очень выручал его в море. – Господа члены Совета, я это отрицаю!

Герцог Сересский поморщился. Он некоторое время назад стал замечать, что такие громкие звуки его все больше раздражают, а сегодня вечером его и так уже все выводило из себя.

Разве нельзя, думал он, цивилизованным людям обсуждать государственные дела, не повышая голоса? Давно ли все стали такими крикливыми? В последнее время он часто подумывал о том, чтобы уйти со своего поста – чтобы молиться и жить в тишине. Мужчине подобает готовить душу к встрече с Джадом, когда его дни близятся к концу.

Герцога Риччи избрали на этот пост девятнадцать лет тому назад. Если не происходило насильственного свержения (а такие случаи известны), герцог Сересский возглавлял Совет Двенадцати пожизненно или до тех пор, пока сам не предпочитал отойти от дел. Риччи был не молод – он уже девятнадцать лет назад не был молодым. Но как раз сейчас разногласия в Совете достигли высшей точки. Его уход и выборы преемника могли ввергнуть республику в хаос.

Герцог ненавидел хаос.

– Ваши возражения, – ответил он громогласному вспыльчивому человеку, стоящему перед ним, – вряд ли имеют какой-то вес, капитан, хотя, несомненно, понятны, принимая во внимание то, что именно посланные вами люди убиты. У нас есть свидетельства того, как они погибли.

Он смотрел со своего мягкого кресла под балдахином, как этот человек, Дзани, обливаясь потом, попытался горделиво выпрямиться и не смог.

Этот человек слишком напуган. Герцог видел, что капитан Эрилли, стоящий рядом с ним, старается не улыбнуться. Гибель людей имела значение, но также имел значение тот факт, что оба капитана провалили порученное им задание. Эрилли, должно быть, разрывается между удовольствием наблюдать, как другой капитан корчится, словно рыба на крючке, и собственным страхом.

Совет Двенадцати Серессы внушал большой страх врагам, иногда – союзникам, а также ее собственным гражданам.

Все они, собравшиеся в палате дворца на верхнем этаже, понимали, что Серессе не доверяют и завидуют, и они к этому привыкли: члены Совета черпали в этой истине силу и целеустремленность, когда давали клятву, вступая в должность, и снова давали ее каждую весну во время Морской церемонии. Наличие врагов может помочь сосредоточить мозг и укрепить душу.

Гордая Сересса в своей лагуне, среди соединенных мостами, изрезанных каналами островов, уже не имеющая никаких владений на материке, в Батиаре, о которых стоило бы говорить, ясно сознавала, что залог ее могущества – торговля и богатство. А, следовательно, в конечном счете – корабли и море.

Другого такого города не существовало нигде на земле Джада, под его небесами. Дубрава на противоположном берегу Сересского моря (названного так потому, что людям нужно напоминать даже самое очевидное), тоже, возможно, является республикой, имеет торговый флот, выживает за счет торговли, но ее территория – лишь ничтожная доля Серессы. Дубрава – не лев; она пресмыкается и кланяется во все стороны. У нее нет арсенала, нет военных галер, чтобы утвердить или защитить власть, нет колоний. Нет такого большого острова, как Кандария, которым она правила бы.

Граждане Дубравы были бледной, ограниченной, дозволенной тенью Серессы. Сересса – это свет, подобный солнцу Джада. Ни один человек, который видит двойное дно коммерции и правящих дворов, не сравнит никакое другое место с этой республикой. Поступая так, ты выставляешь себя глупцом. На свете и без того достаточно глупцов.

В данный момент капитаны военных галер, которых допрашивали (пока достаточно мягко), демонстрировали прискорбный недостаток интеллекта. Может, они и знают ветра и береговые линии, но в этой палате они заблудились, думал герцог. Он с грустью вспомнил великих капитанов своей юности. В последнее время это случалось слишком часто.

Принимая во внимание унизительные события в Сеньяне, стоит ли удивляться их страху? Страх заставлял некоторых людей бушевать, словно стремясь перекричать ужас, так некоторые поют грубые кабацкие песни, проходя ночью мимо могилы у перекрестка дорог.