Дети земли и неба - Гай Гэвриел Кей

И все же Дамаз чувствовал, что тут что-то не так – в эту историю было трудно поверить. Ваджи действительно только что прибыл к ним. Мог ли он проявить подобное безрассудство? Кочы мог сразу же донести на этого человека, прямо в храме. Он мог обратиться к командиру полка или к одному из полковых ваджи здесь, в казармах.

Дамаз на занятиях по географии и истории пребывал в задумчивости. Занятия проходили всегда ближе к вечеру, после того, как юноши израсходовали все силы на учениях и были в состоянии (иногда) лишь сидеть и слушать. Занятия вел Касим. Когда-то он был командиром, которого взяли в плен и изувечили джадиты, когда он выехал на разведку впереди армии. Эти варвары отрезали ему нос и послали Касима на галеры, чтобы работал веслами, пока не умрет.

Вместо этого он сбежал, как умеет и должен поступать способный джанни. Каким-то чудом ему удалось вернуться обратно. Он мало рассказывал об этом, даже когда мальчики его спрашивали, а они, конечно, спрашивали. Чтобы скрыть отрезанный нос, он носил серебряную накладку, закрепленную шелковыми завязками на затылке.

Это был, принимая во внимание ту жизнь, которую он вел, вдумчивый, сдержанный человек. Джанни устроили его на должность учителя в Мулкаре. Полагалось, чтобы все они умели читать и писать на двух или трех языках, но занятия историей и географией были добровольными после того, как тебе исполнилось двенадцать лет. Дамаз никогда не пропускал их, кроме тех случаев, когда ученики уходили в поход за городские стены.

Они все умели говорить на современном языке Тракезии, но под руководством Касима некоторые из юных джанни учились читать произведения граждан древних городов-государств к югу от них. Читали стихи, пьесы, он даже давал им разбирать медицинские трактаты. Многое из того, что их врачи умели сегодня, явно пришло из Тракезии в расцвете ее славы, две тысячи лет назад.

Тогда Ашар еще не родился, к нему еще не пришло озарение ночью в пустыне. Не существовало ни звездопоклонников, ни джадитов. Киндаты с их лунами, наверное, уже существовали, вместе с другими странными верованиями востока, а боги Тракезии и Саврадии (где был расположен Мулкар) представляли собой непонятный конгломерат самых разных божественных сил.

Обычно Дамаз получал удовольствие от уроков Касима, ему нравилось наблюдать, как младшие ребята старались казаться внимательными и не дремать, он вспоминал себя в этом возрасте, но сегодня он был рассеян. Касим несколько раз бросал на него вопросительные взгляды, но ничего не сказал. Он был из тех учителей, которые ждут, когда ученики сами подойдут к ним.

Дамаз этого не сделал. Мог бы подойти, но не подошел. Вместо этого, когда урок закончился и все они вышли под вечернее небо, затянутое облаками, он совершил безрассудный поступок за час до того, как их призвали на молитву.

Не так-то просто шпионить за спальней другого полка. Во-первых, там находятся вперемешку солдаты, командиры и ученики, и подразделения напряженно, даже яростно соперничают за первенство и признание. Нечего и думать о том, чтобы постоять у окна и послушать.

И все же Кочы отличался хвастливостью и тщеславием, и из всех ровесников он, несомненно, был одним из соперников Дамаза в получении более высокого ранга. Каждую весну один, а иногда и два, четырнадцати- или шестнадцатилетних мальчика могут (никаких обещаний, никогда) быть зачислены в армию и отправиться на войну, где добывают славу. Там можно завоевать себе лучшую жизнь, убивая неверных.

Поэтому Дамаз, наверное, признался бы, если бы ответа потребовал кто-то вроде Касима, что у него были свои собственные причины поступить так в сумерках, в конце дня, когда ветерок шевелил первые листочки деревьев. Он прошел к казарме третьего полка – полка Кочы – и двинулся по широкой дороге к задней стене.

Там он хладнокровно огляделся, убедился, что он один, и взобрался на крышу. Залезть по стене наверх было совсем несложно.

На крыше любого из здешних строений – они все это знали – можно было пристроиться возле одного из дымоходов, и если в печах не было огня и не шел дым, пригнуться и послушать, о чем говорят внутри. Он двигался очень тихо. Комната внизу была почти пустой, но не совсем пустой. Возле второго дымохода он услышал голос Кочы почти прямо под собой, тот разговаривал с несколькими другими парнями. Похоже, что разговаривали четыре человека.

Для такого дела необходимо терпение и удача. Иногда, рассказывали им, шпиону во время войны приходилось оставаться на одном месте несколько дней, зная, что если он издаст хоть один звук, он может погибнуть. Ты облегчался, не сходя с места, и надеялся, что запах не выдаст тебя. А если ты был голоден, то оставался голодным.

Ему не пришлось ждать слишком долго. Они говорили о девушках, о некоторых оскорбительно. Один хвастал, что одна из киндатских девушек улыбнулась ему. Кочы ясно дал понять, что если такую девушку не уложить в постель через день или два, то это позор для мужчины, которому она улыбнулась.

– А если тебе улыбается ваджи? – лукаво спросил один из других парней.

– В задницу его, – резко ответил Кочы.

– О, неужели? – в голосе четвертого звучала насмешка. Раздался смех.

Кочы еще раз выругался.

– Сам увидишь, – сказал он. – Мы с ним разделаемся сегодня вечером.

– Он действительно предложил тебе переспать с ним?

– Конечно, нет. Он бы не посмел. Просто он мне не нравится.

Дамаз на крыше заморгал. Он не шевелился.

– Он же ваджи! – снова произнес четвертый голос, насмешку в нем сменило сомнение.

Конец ознакомительного фрагмента.