Игрушечный мир. Отдохнем по-взрослому (СИ) - Владимир Тимофеев

Дядя Миша с Вадимычем меня потом минут двадцать чаем отпаивали. Ждали, пока отойду от передряги. А под конец Вадимыч уже на полном серьезе поинтересовался: «Так ты что, Андрюха, и впрямь прыгать собрался?». «Ну да, – отвечаю. – Раз груздем назвался, всё – отступать некуда». Товарищ майор тогда лишь посмотрел на меня внимательно, хмыкнул, но дальше развивать эту тему не стал. Понял, видать, что у меня на душе творилось.

А на следующий день я улетел. И провожали меня уже двое. Вадимыч и дядя Миша. Последний, как оказалось, тоже из наших, из «салабонов». Ну тех, кто службу в САЛБО проходил. В Специальных Армейских Линейных Боевых Отрядах. На память о Сахарилах они мне две рыбины подтащили. В подарок. Как уж они эту рыбу, запрещенную к ловле, мимо таможенных «духов» пронесли, я не знаю. Но подарок и в самом деле знатный. Мы его потом всей лабораторией неделю кушали да пальчики облизывали.

Напоследок же разлил дядя Миша из фляжки настойку домашнюю, и мы «вздрогнули». На посошок. «За салабонов!» – поднял свой стакан майор. «За штришки!» – продолжил дядя Миша. «Без линеек!» – закончил я эту почти уставную фразу. Вот так и завершилась она, моя сахарильская эпопея. До сих вспоминаю.

Глава 7. Штришки и линейки

Вы, друзья, наверное, гадаете сейчас, что это за «штришки» такие непонятные и «линейки»? Однако ничего тут сложного нет. Это просто жаргон такой. Наш, армейский. Точнее, «силовой». Тот, что «используется» во всех силовых ведомствах Синеговии. Дабы иерархию подчеркнуть. Хотя, по мне, так никакой особой иерархии там нет – просто сложилось так. Исторически.

Общая воинская повинность у нас ведь на всех распространяется. Ну, окромя дам, конечно. Как срок подходит, идет молодой оболтус в САЛБО и через некоторое время, после присяги, становится «салабоном» и получает «штришок» на форму. То есть штрих-код для распознавания сканерами. Плюс погоны. Где, как и положено, полоски, звезды, просветы. Всё как у людей.

Но есть, правда, у нас еще и те, кто не слишком реальную службу жалует. И вот таких зачисляют в альтернатившики. Точнее, в «дятлы». Официально же их ведомство называется ДОЛБоЧ – Департамент Обороны (Линейные Боевые Части). Вот потому-то и «дятлы». Сидят себе тихонько и долбят, инструкции по эксплуатации «быриков» изучают, роботами учатся управлять. Как геймеры, в кресле сидючи, чаек попивая. Марш-бросками и физподготовкой там никого не напрягают. И оружие настоящее не дают. Одним словом, «дятлы». А чтобы отличать их от настоящих «салабонов», вместо погон им под штрих-код линии («линейки») наносят. Вроде как звания: три линии – сержант, пять – старшина. Для «офицерских» званий линии потолще используются, а у «генералов» они вообще в три пальца толщиной. Короче, срамота одна, да и только. И лишь у «прапорщиков» не линии, а кружочки, больше похожие на мишень. Но это-то как раз и понятно – в такие целиться гораздо удобнее. Ха. Ха. Ха.

Впрочем, не только «салабонами» и «дятлами» богата наша силовая составляющая.

Есть еще «духи». Те, кто служит в ДУХО – Департаменте Управления Хозяйственными Объектами. Эти, в основном, на таможенной и пограничной теме специализируются. А еще объекты важные охраняют от всяких подозрительных личностей.

Хотя на самом деле этими личностями занимается совсем другая служба. Части Регулирования Правопорядка. ЧРП. «Черпаки» по-нашему. Преступников ловят, профилактику среди подрастающей молодежи проводят на предмет соблюдения законов и правовых норм. Следствие, кстати, тоже могут провести. Правда, чисто предварительное и лишь до того момента, как дело на стол к «дедам» не попадет. То есть следователям и прокурорам из Департамента Дознания. Дюже эти ребята гордятся своим прозвищем. «Деды», однако, не абы что. Вот только чаще всего их не «дедами», а «дудками» называют, ибо громче всех дудят они о «победах» своих, забывая про остальных прочих. Иногда даже чересчур громко «дудят». И тогда их «дембеля» осаживают. Из региональных ДМБ – Департаментов местной безопасности.

Вот такая вот у нас картинка в итоге выходит. «Дятлы» полугражданские, «салабоны», «духи», «черпаки», «деды», «дембеля». Полный набор, так сказать. Поговаривают, что и тысячу лет назад нечто похожее наблюдалось. Но тут уж я не копенгаген, в те года не служил и потому ничего сказать про то не могу, не в курсе просто – это вам следует к историкам или к филологам обращаться. Такие дела.

Впрочем, забыл я еще кое-кого упомянуть в раскладе своем. Ведь, как у нас часто шутят (не очень понятно): «Дембель неизбежен». А вот что после, упоминать как-то забывают. И упускают кое-что, не подумав. Почему?

Да потому что есть, есть на Синеговии еще одна структура. Вернее, надстройка. Над ДМБ. Курирующий всех «дембелей» и их же объединяющий Департамент Синеговской Безопасности. ДСБ, если кратко. И уж его работников иначе как «штрафниками» никто не зовет. Иногда их, правда, «штафирками» кличут, намекая на почти «гражданское» состояние. Однако не любят они такое наименование, ох, не любят. Поскольку такие же как все, только совсем засекреченные. И уж если возьмутся за кого, примерно так, как за меня сейчас Пётр Сергеевич, то мало никому не покажется.

Вот только не пойму я никак, «дембель» товарищ подполковник или всё же «штрафник». Звание воинское вроде имеет, но, по повадкам, чисто «штафирка». Натуральный.

Глава 8. Товарищ подполковник

– М-да, – протянул Пётр Сергеевич, перестав, наконец, сверлить меня взглядом. – Вы… – он скосил глаза на лежащий рядом бумажный лист. – Вы, Андрей Николаевич, прямо… э-э, учкудук какой-то.

– Кто? – не понял я.

– Уч-ку-дук, – с удовольствием повторил товарищ подполковник, смакуя неизвестное мне слово. – Вы что, никогда не бывали на Трёх Бакшишах?

– Нет, не бывал.

– Зря, – с сожалением проговорил Пётр Сергеевич. – Много потеряли. Я вот, помнится, в командировку туда летал…

Сказал и замолчал. Взгляд его при этом затуманился, улетая куда-то в неведомые дали, губы сжались в суровую нитку, черты лица заострились, напоминая грани одинокой скалы, застывшей посреди бурного моря… Да, видать, и впрямь чем-то эти Три Бакшиша запали в душу товарищу подполковнику. Вон как закаменел, даже дышать перестал. Впрочем, что это он? Никак похрапывать начал?

– Товарищ подполковник, товарищ подполковник, – прошептал я, пытаясь вывести его из состояния дремы.

– А? – встрепенулся собеседник, открывая глаза.

– Вы, кажется, что-то про учкудук говорили, – напомнил я.

– Точно, – подтвердил он, поправляя уползший вбок галстук. – Там местные товарищи как затянут свой «Учкуду-у-ук, три бакшиша…»

«А петь-то Пётр Сергеевич совсем не умеет. Или это он просто прикидывается?.. Хм, а нафига ему это?.. Понятно, зубы заговаривает».

Пётр Сергеевич тем временем допел до конца арию «восточного гостя» (точнее, как я понял чуть позже, только ее первый куплет) и продолжил:

– Так вот, Николай Андреевич…

– Андрей Николаевич, – поправил я.

– Что? А, ну да. Андрей Николаевич… Как затянут они про свой «учкудук», так до самого утра и не останавливаются. Словно пьяные. Или укуренные напрочь.

– А что это? Учкудук.

– А вот этого никто не знает, – отрезал товарищ подполковник. – Что это, где это и… э-э, когда это.

– Даже вы? – многозначительно поинтересовался я у враз посуровевшего собеседника. Пётр Сергеевич в ответ лишь хмыкнул, но так и не подтвердил тонко выдвинутую мной версию о том, что кое-кто всё же в курсе насчет таинственного «учкудука». Хотя и не опроверг.

– Товарищ подполк… То есть простите, Пётр Сергеевич. А всё-таки, с чего бы это я учкудук? – вновь спросил я после десятисекундной паузы в разговоре.

– Почему, почему, – проворчал Пётр Сергеевич. – Да вы, батенька, уже почти… – он зачем-то посмотрел на антикварные часы со стрелками, обхватывающие браслетом «дембельское» запястье, – двадцать девять дней возле кабинета топчетесь, а внутрь только сейчас заглянули. Соизволили, так сказать. Нехорошо, знаете ли, дорогой мой Андрей Петрович…

– Андрей Николаевич, – снова перебил я товарища подполковника.

– Что?.. Ну да, вот видите, опять вы всё вокруг да около. Нет, чтобы сразу, по-простому, зайти да поговорить по душам со старым солдатом. А, Николай Петрович?

– Андрей Николаевич, – я, кажется, уже начинал закипать. – И вообще, как я мог зайти, если у вас на двери объявление висит, что тут нет никого. Вот.

– Какое объявление? – удивился Пётр Сергеевич. – А ну-ка.

Он встал, смахнул со стола бумаги, спрятав их в выдвижной закрывающийся на ключ ящик, а затем неторопливо прошел к двери. Открыл ее, выглянул наружу, закрыл, вернулся назад. Снова занял место во главе стола, вытащил из ящика бумаги.