Жил-был хам - Валерий Аронович Голков

и других, менее известных, но не менее осведомленных в описываемом предмете людей. Поэтому довольно неожиданным для Васи откровением стало то, что в респектабельной, ухоженной, богатой, демократической, культурной, благовоспитанной и толерантной Европе хамство тоже живет и процветает, да еще в весьма уродливой форме. Поводом к такому его выводу стала показанная по телеку история с одним французским то ли сатирическим, то ли юмористическим журнальчиком. Ребята из этого журнальчика, не ведая, что творят, но, возможно, для увеличения тиража, нарисовали карикатуру на мусульманского пророка, чем оскорбили чувства верующих. А верующие возьми да ответь на оскорбление очередями из «калашей». Шутники погибли, 13 человек; Европа выстроилась в миллионную демонстрацию в защиту свободы слова и оскорблений, а во главе демонстрации шли опечаленные главы государств – членов и не членов Евросоюза. Похоронив одних шутников и чувствуя поддержку, журнальчик сомкнул ряды, чтобы новые мастера смеха из этих рядов продолжали дело погибших. Они и продолжили – нарисовали карикатуру на утонувшего у европейских берегов сирийского ребенка, а потом с присущим им юмором изобразили взорванный в небе над Египтом российский самолет с разлетающимися из него туристами. Видать, уверены были, что за насмешку над мертвым сирийским мальчиком и погибшими гражданами России никто их не расстреляет. И действительно, не нашлось охотников замарать руки. Не было в связи с этим и демонстраций в защиту европейских ценностей, как не было их в защиту тысяч гибнущих европейцев в Донбассе, азиатов в Азии и африканцев в Африке. Вот где простор для французского юмора! Только куда он делся, когда взрывали людей на парижском стадионе и давили тяжелым грузовиком в Ницце. Если бы нашелся в России идиот, пожелавший сделать из этого комикс, «психушка» узнала бы в нем своего пациента. И встретила бы как родного.

Так размышлял Вася, собственными мозгами открывая для себя понятие двойных стандартов и, между прочим, проводя аналогию этого понятия с интересующим его предметом. Наблюдая, коллекционируя и анализируя, Вася все больше поражался его масштабам и горизонтам, его многоликости и многоуровневости – от бытовых проявлений до..... И тут Васиному удивлению не хватало точек, а величайший из хамов шекспировский Ричард Третий, считавший себя орлом на вершине кедра, был просто мелкой птичкой по сравнению с этим многоточием. Наш герой, сам того не замечая, в какой-то момент так увлекся изучением предмета своего пристального интереса, что возомнил себя аспирантом, работающим над увлекательной темой кандидатской диссертации. Откуда-то из глубин его школьной памяти однажды всплыл и застрял в мозгу эпиграф к «Путешествию из Петербурга в Москву», знаменитому произведению известного писателя и философа А. Н. Радищева, диссидента времен правления Екатерины Второй: «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй», что означало в переводе (это Вася вычитал из интернета) «чудовище тучное, гнусное, стозевное и лающее». Такого урода писатель посчитал символом крепостного права. Но что такое крепостное право как не грандиозное хамство? И что есть хамство, как не «чудище обло, озорно и т.д.»? Однако применить чужой эпиграф к своим рассуждениям еще не означало дать всеобъемлющее понятие о предмете исследования. Вася где-то прочитал, какое большое значение в науке придается точным формулировкам. Такое большое, что за лучшие достижения в этой области даже платят. Не беря на себя смелость определить, что же это такое – хамство, Вася решил ознакомиться с современными научными трудами, посвященными изучаемому предмету. И ознакомился. Сразу с двумя. Первый назывался: «Оскорбление как иллокутивный лингвокультурный концепт», а второй- «Деструктивное общение в когнитивн о- дискурсивном аспекте». Васе импонировало то, что труды эти были представлены в виде компендиума и проливали свет на признаки инвенции, диспозиции и элокуции их строя. Он также безоговорочно одобрял и когнитивные действия авторов. Однако, несмотря на почтительное отношение к названиям трудов и терминам, читать сами труды и вникать в суть терминов наш герой не рискнул, объективно оценив свои умственные возможности. Поэтому знакомство с упомянутыми трудами началось и закончилось сразу после прочтения их названий. Потерпев неудачу в изучении научных подходов к формулировке понятия о дорогой его сердцу теме, Вася решил довериться собственным мозгам и вот что у него получилось: «Хамство – это такое явление человеческой природы, при котором один субъект отношений выражает другому субъекту или другим субъектам вербально, невербально или используя оба способа, а также и в письменном виде свое презрение либо превосходство в злобной, надменной, грубой или издевательски вежливой форме, оскорбляя и унижая человеческое достоинство открыто или завуалированно, например, с помощью вранья, угрожающих намеков, невыполнимых обещаний, а также ответов на вопросы или жалобы, ничего общего с существом этих вопросов или жалоб не имеющих, заведомо убедившись или будучи уверенным при этом в полной своей безнаказанности.».

Полюбовавшись на плод своих умственных упражнений, Вася счел его хоть и немного корявым, но в целом отвечающим его представлениям об изучаемом предмете. Понравилось ему и то, как он использовал иностранные слова «вербальный» и «невербальный», о значении которых недавно узнал из интернета. Вася даже испытал гордость от осознания того, как он, начав с себя, простого маленького хама, достиг понимания масштабов этого явления, примерив на себе, каково быть его жертвой. Ведь лежа на диване, он часто размышлял о коллизиях и перипетиях своей неудавшейся жизни, о тех светлых временах, когда сам еще был хамом, и той произошедшей с ним печальной эволюции, превратившей привычку к хамству в привычку это хамство терпеть. Однако вывод о привычке терпеть нарушал и без того неустойчивое душевное равновесие нашего героя.

А душа новоявленного исследователя требовала дальнейших изысканий и раскопок и в том числе ответа на вопросы «кто виноват» и «что делать». Первый вопрос был самый легкий, и Вася быстро с ним справился. Ответ напрашивался сам собой и звучал так: а хрен его знает. Ну не Ноев же сынок. И на тот момент это был самый правильный из всех возможных вариантов. Искать другие варианты было такой геометрической прогрессией, головной болью и геморроем, что ни математику, ни врачу, ни всей Академии наук не стоило за это браться. Вопрос «что делать» тоже оказался для Васи на редкость простым. Ответ на него вытекал из жизненного опыта нашего ученого и изобретенной им формулировки. Он состоял всего лишь из одного слова, и слово это было «наказывать». Сложнее было ответить на вопрос: а как именно наказывать. Васин опыт показывал, что, когда хамишь, то надлежит быть уверенным в безнаказанности. Это не считая бездумного и светлого школьного периода, когда мелкое Васино хамство наказывалось лишь изредка и никаких воспитательных последствий не имело, даже папина порка, которая как