Когда красота убивает - Елена Гордина

– У, дрянь! – громко выругалась я, провожая Катьку глазами до тех пор, пока она не скрылась за дверью. – Шлюха.

Мишка хотел было возмутиться, но промолчал. Лишь неодобрительно покачал головой и открыл заднюю дверцу, чтобы выпустить Розочку на снег.

Мы ввалились в здание лыжной базы. Довольно приличный двухэтажный домик в деревенском стиле. На первом этаже столовая, бар, каминный зал и сауна, а на втором несколько спален. Кроме нас здесь больше никого не было, потому что ребята откупили всю эту роскошь на предстоящие выходные. Девчонок отправили наверх переодеваться в куртки и лыжные брюки, а мужчины пошли в бар пропустить по рюмочке коньяку. Как говорится, для разогрева. Я и еще две такие же идиотки, Наташа и Надя, которым тоже не сиделось дома, поперлись на второй этаж. Катерина еще не объявилась. В отличие от меня девчонки были в отличном расположении духа и громко смеялись, комментируя все, что попадалось им на пути. Я же хранила гробовое молчание.

– Мо, – ущипнула Надя меня за локоть, – ты чего сегодня такая кислая? Критические дни? – И заржала своей глупой шутке.

– Критические ночи, – огрызнулась я, и меня оставили в покое.

Наверху мы разошлись по разным спальням, и я, наконец оставшись одна, опустилась на огромную кровать, которая занимала половину комнаты. Настроение было испорчено окончательно. А ведь день не заладился с самого утра – едва я проснулась, как обнаружила у себя на носу прыщ, которого и в помине не было вчера вечером. Я уныло потащилась в ванную и там при ярком свете лампы увидела, что дела обстоят даже хуже, чем я могла предположить вначале. Сам нос тоже распух, и теперь я выглядела смешно и отвратительно.

Конечно, я сразу же решила никуда не ехать, но Мишка уговорил меня не делать глупостей.

– Да ничего там у тебя и не видно, – прокомментировал он, разглядывая мой нос с близкого расстояния. – Припудри, и вообще никто не заметит.

И я, идиотка, согласилась. А потом, уже перед самым отъездом, выяснилось, что новые фирменные лыжные ботинки мне малы, и пришлось брать с собой старые, которые надоели до чертиков. От яркой красно-голубой спортивной шапочки, которая так шла к моим глазам, тоже пришлось отказаться, и, чтобы не привлекать внимания к распухшему носу, я надела серую. Получилось не ахти как нарядно, и я совсем приуныла. А когда мы подъехали к месту сбора и я увидела Катьку – молодую, ослепительно прекрасную, в ярко-желтой спортивной куртке и оранжевой, под цвет волос, шапке, мое настроение рухнуло в минус. И вот теперь надо переодеваться, тащиться вниз и изображать крайнюю степень радости. А вот не буду, и все тут! Я вообще никуда не пойду!

Со злостью метнув ботинки в противоположный конец комнаты, я демонстративно улеглась на кровать и стала разглядывать потолок. Вот сейчас Мишка разволнуется, что меня так долго нет, прибежит сюда… Ух я ему и устрою!

Прошло полчаса. Потолок уже давно перестал меня интересовать, делать было больше нечего, а меня никто даже и не хватился. Теперь я уже имела полное право обидеться всерьез. А если у меня сердечный приступ случился, например? Или я ногу сломала? А Мишка меня не ищет. В общем, обиделась я страшно. Переоделась по-быстренькому и пошла вниз. Наверняка он с мужиками в баре заболтался так, что и про время забыл.

Едва я переступила порог номера и вышла в коридор, как меня оглушила музыка, доносящаяся снизу. Они дискотеку устроили, что ли? Я пулей слетела с лестницы и бросилась в бар. А там наши мужчины, с позволения сказать примерные мужья, плотным кольцом обступили стойку, на которой – о ужас! – как уж на сковороде извивалась Катюха. Наташка и Надя стояли рядом и, весело пританцовывая, аплодировали. А та… Вот ведь оторва! В белых стрейч-брючках и кремовой водолазке, заразительно смеясь, исполняла какой-то совершенно неземной эротический танец. Вот она красиво присела, вот выгнула спинку. Копна рыжих волос упала ей на лицо. Катюха сделала последнее па и под оглушительные рукоплескания спрыгнула со стойки. Чьи-то заботливые мужские руки ловко подхватили девушку в воздухе. И, только подойдя немного ближе, я поняла, что это были руки моего мужа. Мишка, улыбаясь совершенно дебильной, щенячьей улыбкой, осторожно поставил Катю на пол, а та при всех… поцеловала его в щечку…

– Это как понимать? – Я даже не сразу сообразила, что громко кричу. Музыка смолкла как по команде, и все уставились на меня. Голос предательски дрожал, лицо побелело. – Я спрашиваю, что здесь происходит? – Меня колотило как в лихорадке.

Мишка испуганно вздрогнул и бросился ко мне навстречу:

– Солнышко? Что с тобой?

Видимо, музыку кто-то выключил, и теперь в баре стояла напряженная тишина. Ребята удивленно переглядывались, а Катюха, вот сволочь, приветливо мне улыбнулась и даже попыталась что-то объяснить:

– А мы тут в фанты играли, пока тебя не было. Мне вот выпало на стойке станцевать… Я…

– Вижу, что ты, – грубо оборвала я эту шлюху и ненавидящим взглядом уставилась на мужа: – Развлекаешься? У меня за спиной?

– Мо… Ты чего? – Мишка испуганно попятился. – Я тебя потерял, хотел за тобой в номер идти, да девчонки сказали, что с тобой все нормально, что ты переодеваешься.

Не знаю, что на меня нашло, но я сделала два шага навстречу мужу и залепила ему оглушительную пощечину. При всех. Кто-то испуганно вскрикнул. И снова тишина… Оглушительная тишина…

Катя в ужасе вытаращила глаза и, кажется, даже перестала дышать. А Мишка машинально потер щеку.

– С ума сошла? – миролюбиво спросил он. И вот этот спокойный тон доконал меня окончательно.

– Это я с ума сошла? – заорала я в голос, размазывая по щекам злые слезы. – А ты, ты с ума не сошел? Лапаешь эту шлюху у всех на виду, хоть бы людей постыдились! Отвел бы ее в сауну да там и выдрал, как сучку. – Похоже, я уже не соображала, что говорю.

Катюха смертельно побледнела и прижалась к Володе, а Мишка, наоборот, налился пунцом.

– Заткнись! – зашипел он, хватая меня за локоть. – Что ты несешь?

– Не трогай меня! – заревела я, устроив безобразную истерику. – Иди хватай свою девку!

Под гробовое молчание муж взвалил меня, орущую и упирающуюся, на спину и понес наверх.

В номере он швырнул меня на кровать:

– Собирайся! Собирай свои вещи, сейчас я вызову такси, и ты поедешь домой. Ты опозорила меня перед всеми, дура! – Мишка устало опустился на кресло.

– Домой? Хочешь отправить меня отсюда подальше, чтобы я не мешала тебе здесь трахать… – Я мгновенно замолчала, стоило мне лишь мельком взглянуть на мужа.

Губы у него побелели, руки сжались в кулаки.

– Заткнись, или я за себя не отвечаю, – прошептал он, не поднимая головы. И я заткнулась. Быстренько собрала в сумку разбросанные по всей комнате вещи и пошла к выходу. Мишка – следом. Он даже не помог мне нести тяжелую сумку. Когда мы спустились на первый этаж, в домике уже никого не было. Скорее всего, ре бята ушли кататься на лыжах. Мишка проводил меня до ворот базы, молча запихнул в подошедшее такси и, не простившись, пошел назад.

Я залезла на заднее сиденье и, как ни крепилась, все-таки заплакала. В машине громко играла музыка, Распутина и Киркоров надрывались про розу чайную, а я ревела. А потом на меня накатила такая злость, нет, даже ненависть к Мишке.

– Значит, меня домой отправил, а сам развлекаться остался, – бормотала я, судорожно роясь в сумке. – Да где этот чертовый сотовый телефон?

Наконец я нащупала маленькую гладкую коробочку и сразу же начала набирать номер. Руки дрожали так, что нужный номер я набрала лишь с третьей попытки.

– Алло? Это Николай? – Я старалась говорить спокойно и по возможности непринужденно. – Это Матильда. Вы сегодня свободны вечером? Давайте встретимся? Где? Хорошо, давайте там. В восемь? Хорошо.

Я отключила телефон и без сил откинулась на мягком сиденье. Сегодня в восемь, «Атриум» на Кисилевской улице. Это ресторан и номера… номера… Ну что ж, Мишка, сам так решил. Теперь пожинай плоды.

Я закрыла глаза. Мне было до такой степени противно, словно я вывалилась в дерьме.

ЛЮДМИЛА

На правом сапоге сломалась «молния», едва я попыталась ее застегнуть. Замок заедало уже давно, но я все же надеялась дотянуть до следующей зарплаты, чтобы отдать сапоги в ремонт.

– Значит, не дотянула! – задумчиво произнесла я, снимая сапог с ноги.

И что теперь делать? На улице полно снега, а осенние ботинки откровенно просят каши, да еще и кожа у них лопнула по шву несколько дней назад. Кожа – куда уж там кожа, так кожзаменитель с китайского рынка. В чем идти на работу? Я растерянно огляделась – полвосьмого утра, темный коридор, я в одном сапоге на холодном полу.

– Господи! Ну как мне все надоело!

Внезапно меня охватил такой порыв злобы, что я чуть не задохнулась. И позитивное видение мира неожиданно рухнуло, похоронив под руинами двухмесячный тренинг «на лучшую жизнь» брошенной жены и надежду на сказочное будущее. Мне все надоело! Осточертело! Остоюбилеяло!