Когда красота убивает - Елена Гордина

Елена Гордина

Когда красота убивает

ЛЮДМИЛА

Никогда не думала, что могу остаться без работы и без мужа одновременно. Мне почему-то казалось, что работа и семья – понятия взаимоисключающие. Либо ты суперженщина, «леди босс», феминистка, ориентированная на карьеру, либо тихая скромная симпатичная домохозяйка, виляющая хвостом при появлении «кормильца» и приносящая ему тапочки в зубах. Хорошо, не в зубах. В зубах – это слишком. Пусть в руках, но обязательно с улыбкой на лице.

– Как прошел день, дорогой? Я приготовила двадцать три твоих любимых блюда на ужин!

Да, с чувством юмора у меня сегодня, похоже, проблемы. И не только с чувством юмора. Теперь мой девиз «Проблема – стиль жизни». Сегодня отвратительно моросит. Ветер, не стихавший всю ночь, все-таки нагнал дождь, так что утро наступило безрадостное, с какой стороны ни взгляни. Я покосилась на огромные кухонные часы в форме сковородки. Последние пять лет моей жизни прошли под знаком этой самой сковородки. Готовка, уборка, снова готовка, улыбка Джоконды, супружеский долг и редкие выходы в свет, обычно к его маме. А ведь как хорошо все начиналось…

– Люда! Зачем тебе теперь работать? – Новоиспеченный муж нежно целовал меня в ушко. – Я хорошо зарабатываю, нам хватит.

Мои робкие попытки возразить, что диплом экономиста просто так в мусор не выбросишь, жалко все же пять лет универа, Сережа сразу пресекал:

– Зато у меня высокообразованная жена. Уж ты точно не будешь дни напролет смотреть тупые мексиканские сериалы. Ты превратишь наш дом в конфетку.

Кстати, сейчас, по-моему, идет как раз один из таких сериалов. Я медленно поднимаюсь с табуретки, на которой сижу уже несколько часов, с того момента, как Сережа заявил мне:

– Люда, мы стали слишком разными. Я постоянно развиваюсь, постоянно в движении. Прихожу домой – и что я вижу?

На мой робкий вопрос, что же такое он видит, Сережа ответил прямо:

– Я вижу расплывшуюся, неухоженную, деградирующую личность, с которой не о чем поговорить. Все! За вещами заедет моя мама!

Он так громко хлопнул дверью, что у меня зазвенело в ушах. «Заедет моя мама!» В переводе на русский язык это означает, что его мама, когда заедет, заберет из квартиры все, что сможет унести в мускулистых руках за один раз. И потом обязательно вернется. Еще и еще раз. Проще отдать им ключи от квартиры, по крайней мере тогда можно жить надеждой, что стены останутся на месте. А мне и этого хватит.

Опускаюсь в кресло, машинально отмечая, что оно как-то натужно скрипит подо мной. Нет, что ни говори, а Сережа прав. Я действительно неприлично растолстела: некогда стройные бедра превратились в ляжки, а плоский живот – в брюхо.

На экране телевизора замелькали титры, и наконец крупным планом застыло лицо главной героини. Она в коме. Уже серий сто. Однако безупречный макияж на лице постоянно. И как сексуально она лежит. Вот женщина! Даже умирает эротично. Не то что я!

А пять лет назад у меня было много поклонников. Неужели правда? Мне становится смешно – в двадцать шесть лет я добровольно превратила себя в старую толстую корову. Я уже не помню, как кокетничают. Действительно, как? Мне стало до такой степени интересно, что я поплелась в ванную и уставилась в зеркало. Хороша! Серенькие слипшиеся волосенки, красный нос и опухшие глаза. Нет, я выбрала неудачный момент. Поспешила убраться от зеркала поскорее. Какое кокетство, когда я ревела два часа подряд?

Сериал смотреть почему-то расхотелось. Конечно, героиня обязательно выйдет из комы, и влюбленный миллиардер увезет ее на Багамы. А я снова начну реветь. Меня никто не возил на Багамы, и даже на Черное море не возил. Помнится, лет пять назад мы с Сережкой ездили на Байкал. Красотища! Я тогда была еще стройненькая и легкая как ветер, порхала с одного камня на другой и громко кричала:

– Смотри, как красиво!

И чувствовала себя очень счастливой. Еще бы, я – молодая жена, медовый месяц и тысяча километров от свекрови. Хотя, как выяснилось позднее, тысяча километров для бешеной собаки не крюк. «Мама» приехала спустя два дня, решив нас обрадовать. Остаток медового месяца я спала в одной палатке со свекровью и молодым мужем.

Может быть, уже тогда мне надо было бежать от них со всех ног? Нет, а как же книги «Как женить на себе мужчину?», «Сто причин, от которых ему не отвертеться» и прочая высокохудожественная литература, которой зачитывалась сначала моя мама, потом старшая сестра, ну а после них, естественно, и я? В пособиях ни слова не говорилось о том, что от мужа можно уйти. Самой? Бред! Мужчину нужно поймать и крепко-накрепко держать за… А действительно, за что же надо было держать Сережу?

Мне снова стало грустно. Немного поразмыслив, я поняла, что реветь больше не могу, и тогда решила напиться. Водка в холодильнике у нас не переводилась – на случай прихода свекрови. Сережина мама лечилась ею от какой-то странной болезни. Приняв в лечебных целях граммов сто, она обычно принималась за меня:

– Люся! Я вот смотрю, унитаз у тебя не блестит. А ведь унитаз – лицо хозяйки!

Эх! Ответить бы мне ей тогда, что по себе людей не судят. Что у меня вместо лица не унитаз, а вполне приличная, интеллигентная мордашка!

Я открываю холодильник и тянусь к запотевшей бутылке «Столичной». Нет, я вообще-то не пью. Тем более водку. Ну бокал красного вина, не больше. Но сегодня особый случай. Достаю с полки стакан – граненый естественно, для усиления образа опустившейся брошенки – и смело наполняю его до краев. Стараясь не вдыхать омерзительный запах, делаю огромный глоток и… Из глаз потекли слезы. Нет, даже в память о Сереже я не в состоянии совершить этот подвиг. Остатки водки выплескиваются в раковину. Брызги летят на пол. Я машинально подскакиваю, ожидая замечания мужа:

– Боже, какая же ты неряха!

Или:

– У нас скоро крокодилы по кухне будут бегать!

Или:

– Недаром мама говорила, что вчера видела у нас трех огромнейших тараканов! И они ей дерзко улыбались! Мама предположила, что ты их подкармливаешь и дрессируешь.

Но тут я вспомнила, что Сережа ушел, а значит, лекции мне теперь читать некому. Сама не знаю, что на меня нашло – может быть, глоток алкоголя так повлиял на ослабленный стрессом женский организм, но я взяла все еще холодную бутылку и, обольстительно улыбаясь неизвестно кому, вылила все ее содержимое на пол! Боже! На безупречно чистый, безупречно блестящий линолеум кухни.

И в тот момент, когда последняя капля, блестя и переливаясь в свете стопятидесятиваттной лампочки, оторвалась от горлышка и плюхнулась в небольшую лужицу у холодильника, в дверь позвонили.

Первой мыслью было: «Сережа вернулся!» Второй: «Вернулся, но с мамой!» А третьей: «Они подогнали КамАЗ, чтобы вывезти вещи!» И вдруг мне стало чертовски интересно, какая их этих догадок окажется верной.

Я одернула ситцевый халатик и непристойно бодрой для брошенной жены походкой направилась в коридор.

– Кто там?

Господи, а что у меня с голосом? Похоже, глоток водки действует на меня как капля никотина на лошадь.

– Белла Карповна!

О! Свекровь! Неужели так быстро?

– Вы с Сережей?

– Нет! Мой сын больше не переступит порог этого вертепа!

Все ясно. Началась раздача слонов!

– Дорогая мама! – Мне самой стало страшно от такой дерзости. – А не пойти бы вам к черту?

Так. Теперь главное не задохнуться от смеха. Тишина. Почему так долго тихо?

– Что?! – Белла Карповна, похоже, тоже обалдела от такого поворота событий.

– Идите к черту, мама!

Внезапно я почувствовала себя легко и свободно. Отошла от двери и направилась в кухню, по дороге ругая себя за то, что вылила водку на пол. Еще глоток – и я бы послала ее дальше! Гораздо дальше!

Внезапно услышала скрежет ключа в замочной скважине и сообразила, что еще не все потеряно. Видимо, Белла Карповна вооружена не на шутку, и как только откроет дверь Сережиным ключом, сразу же и отдаст мне «первого слона».

– Боже! Какая вонь! Я всегда знала, что ты алкоголичка! – Пышная и розовощекая, с алыми губами вампира и «добрыми» глазами этого же существа, свекровь ворвалась в кухню. – Бедный мальчик! Как он все это терпел?! – Полные руки возносятся к небу, рыжие, крашенные хной волосы разлетаются по плечам. Ярославна со своим плачем отдыхает.

Позади «мамы» сопят два каких-то мужичка, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Что выносить-то, хозяйка? Бл… – уныло матерится тот, который постарше, оглядываясь.

Понятно, это грузчики. Та-ак… Оперативно работают родственники, мать их.

– Все! Я вам покажу! – Белла Карповна срывается с места, и резвый топот ее вечно больных ног слышится уже из спальни. – Вот этот шкафчик! Да, да! Со всем содержимым! Это все я покупала! Так! И этот диванчик.

Шум, грохот передвигаемой мебели. Спустя час в квартире остаемся я, табуретка подо мной, холодильник (потому что старый), сантехника (потому что ее не отодрать от стены), кухонный стол (видимо, от душевной щедрости) и посуда (наверное, на память о прошлой жизни).