Живые и мертвые - Неле Нойхаус

В пять часов вечера они притащили свои многочисленные пакеты с покупками в машину, оставленную на парковке, и отправились в Оберурзель. Грета должна была вместе с бабушкой печь рождественское печенье. В тринадцать лет это все еще приносило ей радость.

– Ты действительно хочешь бросить работу? – спросила она, когда Каролина выруливала на черном «Порше» с парковки.

– Ты мне не веришь? – Каролина быстро искоса взглянула на дочь и разглядела в ее глазах сомнение.

Девушка вздохнула.

– В интернате мне нравится, но было бы значительно лучше, если бы я могла быть с тобой и с папой на неделе. Но…

– Что «но»? – Каролина вставила талон в считывающее устройство, и шлагбаум поднялся.

– Папа сказал, что скорее рухнет мир, чем ты прекратишь работать, – ответила Грета.

* * *

Пия и Боденштайн возвращались в комиссариат в Хофхайме несколько разочарованные. В переговорной на магнитной доске висела фотография Ингеборг Роледер, а рядом с ней Остерманн написал ее имя и время гибели. Другой информации не было. Опрос соседей, который провели коллеги, ничего не дал, а показания свидетеля помогли лишь установить точное время смертельного выстрела, но свидетель никого не видел. Экспертная служба скрупулезно обследовала место преступления и прилегающую местность в пределах квадратного километра, но ничего не обнаружила, кроме неясного следа сошки: ни каких-либо волокон, ни отпечатков обуви в замерзшей земле, ни гильзы от патрона, ни частиц кожи или волос. Преступник оставался фантомом, а мотив убийства – загадкой.

– Что будем делать дальше? – спросил Остерманн и хрипло закашлялся.

– Н-да. – Боденштайн изучал карту на стене, задумчиво почесывая затылок. – Куда отправился преступник после убийства? Может быть, он был настолько дерзок, что прошел через детскую площадку, поднялся вверх по Райнштрассе и, миновав полицейский пост в Эшборне, испарился? Или он пошел по Ланштрассе, потом по пешеходной зоне к Шёне Аусзихт и там сел в машину? Это были, несомненно, самые удобные пути для бегства, но существовали и другие возможности. Можно было, например, дойти пешком до парковочной площадки у бассейна или дальше, мимо теннисных кортов, до Фестплатц, на которой паркуют автомобили сотрудники многочисленных близлежащих фирм. И везде он мог незаметно сесть в автомобиль и исчезнуть.

– Нам надо проинформировать общественность и попросить о помощи, – сказала Пия, и Остерманн одобрительно кивнул. – Больше важных для следствия фактов, чем у нас есть сейчас, мы, похоже, не раздобудем.

Боденштайн внутренне противился этому, потому что опасался традиционных звонков от всякого рода честолюбцев, а также ложных следов, которые пришлось бы тщательно отфильтровывать и проверять. В создавшейся ситуации он не мог себе позволить подобную трату времени при их дефиците сотрудников, но у него, кажется, не было альтернативы. Пия была права – дополнительных фактов в настоящий момент ожидать не следовало. Тем не менее был небольшой шанс, что кто-то, возможно, все-таки видел что-то, что поначалу показалось ему несущественным.

– О’кей, – произнес, наконец, Боденштайн. – Мы выступим перед прессой. И будем надеяться на лучшее.

* * *

Место идеальное. Ветви елей низко свисают над плоской, поросшей мхом крышей, и улица кончается тупиком. В шесть часов вечера кромешная тьма. Справа от улицы только луга, ее дом последний и стоит прямо на опушке небольшого леса, тянущегося между окраиной поселка и старой федеральной трассой, ведущей в Кёнигштайн. Десять минут назад она включила свет на кухне, потом направилась наверх. На старой вилле большие старомодные оконные переплеты без рольставней, а только с притворными ставнями, которые, казалось, служат лишь украшением и не закрывались уже десятки лет. С этого места вилла производит впечатление кукольного дома. Ему открывался обзор через каждое из окон, и он мог точно отслеживать, что она делает. Он точно знал ее распорядок дня, который менялся редко и незначительно. Не позднее чем через десять минут она пойдет на кухню и начнет готовить ужин для себя и своего мужа.

Со вчерашнего дня температура понизилась на несколько градусов. Обещанный на поздний вечер снегопад не заставит себя долго ждать. Он был тепло одет, и холод не мешал ему. Он быстро взглянул на часы. На цифровом дисплее отображалось 18:22. В этот момент она вошла в кухню. Через оптический прицел «Калес ZF69» он видел ее так хорошо, как будто она стояла прямо перед ним. Она нагнулась, потом повернулась и взяла что-то из шкафа. Губы шевелились. Может быть, она слушала музыку и подпевала, как это делают многие люди, когда они одни. Его указательный палец лежал на спусковом крючке. Он глубоко дышал, целиком сконцентрировавшись на своей цели. Потом, когда она повернулась в его направлении, он до упора нажал на спуск. Именно в ту секунду, когда пуля пробила оконное стекло и разнесла ей череп, его взгляд рефлекторно дернулся вправо, и он увидел в кухне второго человека. Бог мой – она была не одна! Пронзительный крик раздался в его ушах.

– Черт возьми! – пробормотал он. Адреналин заполнил все тело. Сердце колотилось. Он не рассчитывал на то, что в доме окажется кто-то еще. Женщина не пела, а с кем-то разговаривала! Несколькими движениями он разобрал винтовку и уложил ее в сумку, потом положил в карман куртки гильзу от патрона, которую выбросило при выстреле, и пополз к краю крыши. Прикрываемый еловыми ветвями, он соскользнул с трансформаторной будки и беззвучно исчез в темноте.

* * *

Происходящее на кухне закончилось жутким свинством. Горячая жидкость фонтаном устремилась вверх, и брызги попали ей на лицо и руки.

– Проклятье!

Она окинула себя взглядом и увидела, что вся покрыта оранжевыми пятнами. Вряд ли что-либо еще можно было с таким же трудом вывести с ее любимого светло-серого кашемирового пуловера, как пятна от тыквы и моркови! Пия рассерженно выругалась, сетуя на то, что забыла надеть фартук, прежде чем погрузить блендер в чашу и включить его. К сожалению, еще она забыла закрыть емкость, и поэтому брызги попали не только на нее, но и на стеклокерамическую плиту, на пол и на бо́льшую часть кухни. Обычно она довольно ловко управлялась с готовкой, но на сей раз была просто невнимательна и, кроме того, впервые готовила суп-пюре из тыквы с имбирем и кокосовым молоком. Рецепт был простым, и казалось, что весь процесс приготовления станет детской игрой, но Пия столкнулась с трудностями, уже взявшись за тыкву, которую было не так просто разрезать, как это описывалось в рецепте. Напрасно покромсав некоторое время тыкву ножом для мяса и чуть было не отрезав себе палец, она отправилась с непокорным овощем на улицу и недолго думая положила тыкву на чурбан для колки дров рядом с сараем и располосовала ее топором. На более мелкие куски она разрезала ее потом на кухне.

«Было бы смешно, если бы я не справилась с простым крем-супом из тыквы», – пробормотала Пия и выключила блендер. Как назло, листок с рецептом тоже пострадал, и она не могла разобрать, сколько кокосового молока надо добавить.

К дому подъехал автомобиль, и через некоторое время открылась входная дверь и собаки с радостным лаем бросились навстречу Кристофу.

– Жена у плиты, – воскликнул он, войдя на кухню в явно хорошем расположении духа. – Так должен начинаться отпуск!

Пия обернулась, и на ее губах заиграла улыбка. После более четырех лет, прошедших со дня их знакомства, ее сердце по-прежнему начинало учащенно биться от счастья, когда она видела Кристофа.

– Вообще-то я хотела закончить значительно раньше и удивить тебя вкусным супчиком. В рецепте написано, что приготовление очень простое и занимает всего двадцать минут. Но все началось с того, что мне удалось разрезать тыкву, только применив грубую силу.

Кристоф обвел взглядом поле битвы, в которое Пия превратила кухню. Сначала он улыбнулся, а потом начал громко смеяться. Не обращая внимания на брызги от тыквы и моркови, он заключил ее в объятия и поцеловал.

– Гм! – он облизал губы. – Однако, вкусно!

– Не хватает только кокосового молока. И кориандра.

– Знаешь что, – Кристоф взял у нее из рук блендер, – я быстренько закончу, а ты все уберешь и накроешь на стол.

– О, как я надеялась на то, что вы это скажете, любимый супруг! – Пия усмехнулась, поцеловала его и принялась устранять последствия своего кулинарного эксперимента.

Через четверть часа они уже сидели за столом. Суп действительно был превосходным. Вопреки обыкновению, Пия без умолку говорила о каких-то пустяках, только чтобы избежать вопроса Кристофа о том, была ли она сегодня на работе. Кирххоф разрывалась между желанием уехать с ним на три недели и чувством, что она бросает на произвол судьбы своего шефа и коллег. Собственная нерешительность мучила ее, ведь она вообще-то не относилась к той категории людей, которые откладывают неудобные решения на потом. Кристоф предпринял сначала обходный маневр, но потом заговорил на щекотливую тему.