В летаргию и обратно - Ника Януш

Тебя все нет. Если бы я знала, где ты, я бы без раздумий к тебе побежала. День это или ночь, удобно или нет – побежала бы. Чтобы вернуть все, как было. Чтобы вернуть НАС. Дважды за эти две недели я караулила тебя у твоего дома. Приходила вечером, отсчитывала пятнадцатый этаж и ждала. Смотрела на горящие окна твоего дома, как на звездное небо в надежде увидеть свою звезду. Но ни в первый, ни во второй раз свет в твоих окнах так и не зажегся…

Ты уехал в командировку?

Во всяком случае, именно эта мысль меня сейчас поддерживает: ты уехал. А коль так, скоро вернешься и тогда обязательно позвонишь.

Я не допускаю даже мысли, что это конец. Командировка, чудовищная ошибка, странное недоразумение, все что угодно, но только не конец. Все просто не может вот так закончиться.

Да, такие отношения, как у нас с тобой, скорее всего, никогда не будут простыми. Мы будем разными, будем ссориться, что-то доказывать друг другу и не соглашаться – мы с тобой слишком разные. Но разве это так уж плохо? Возможно, это и есть та соль, благодаря которой наша с тобой жизнь никогда не будет пресной? Возможно, именно из-за этих постоянных различий мы будем дарить друг другу неоценимый опыт, будоражить друг друга и вдохновлять? Вернее, это даже не вопрос – это утверждение: именно так все и будет. Именно так это сегодня у меня и происходит. А у тебя?…

Я чувствую: химия между нами за три года не только не исчезла, наоборот – усилилась. Значит, все не просто так. Вспомни все свои другие романы, Антон: было ли так у тебя когда-нибудь до нас? У меня точно не было… Знаю: наши жизни друг без друга будут сплошным враньем и притворством.

Я чувствую себя осиротевшей. Внутри с каждым днем все больше разрастается пустота. Не могу ни остановить ее, ни чем-то заполнить. Не могу избавиться, не могу спрятаться. А как у тебя?… Что ты чувствуешь где-то там, далеко от меня? О чем думаешь?… С кем ты там?… Какие люди тебя сейчас окружают?…

Выйди на связь со мной, Антош. Пожалуйста. Напиши мне или позвони. Я не верю, что тебе все равно. Я очень жду и надеюсь.

В старшей школе Антон был классическим «плохим парнем». Шумные компании пьяных подростков, много выпивки, ночные гонки на байках по городу на огромной скорости, травка украдкой на заднем дворе школы… В то время многие его школьные и дворовые приятели пробовали наркотики и посильнее. Многие потом серьезно подсели на иглу, а некоторых давно уже нет в живых.

Антон славился взрывной непримиримостью характера – делал что хотел, никого не слушал, презирал все установленные правила, за что был дважды исключен: один раз – из школы, другой – из института. Умудрился самостоятельно поступить на бюджетное обучение на сложный факультет (механико-математический) сложного вуза (Киевский политехнический институт). Поступил, потому что всегда, даже в пьяном угаре, считался способным. «Твоим бы талантам еще бы голову», – хором вздыхали мать и школьные учителя.

В студенчестве Антону и вовсе, что называется, крышу снесло. На лекциях не показывался, вместо этого каждое утро помногу часов проводил в спортивном зале на тренировках по самбо. Вскоре все его тело налилось железом, кулак стал угрожающим, а удар – смертельным и легко отключал даже самого задиристого оппонента. Далее – налеты на ночные магазины, разбой и стремительное исчезновение в темноте улиц – только рев мотора его байка да легкий привкус бензина на губах у растерянных продавцов. Ни один городской праздник не обходился без жестокой драки с участием Антона прямо на центральной площади города. Израненные тела, расквашенные носы, дрожащие окровавленные руки… Собственные окровавленные руки Антон однажды умудрился помыть прямо в городском фонтане, чтобы остановить кровь. Руки опухли, началось заражение. Три месяца на больничной койке, многонедельные рыдания матери, заведенное дело в милиции, «душевный» разговор с лейтенантом, административный штраф и угрозы упечь за решетку надолго, если нечто подобное повторится. Антон понимал: ему повезло. Ведь если бы в милицию заявили все те, кто дрожал при звуке его байка по ночам, за решетку его упекли бы немедленно. А так – повезло.

(Когда мы только познакомились, мама, которая уже догорала, так мне и сказала: «С кем ты сошлась? Ты еще намучаешься с этим уголовником»).

Когда ему было двадцать, он сам попросился в армию, несмотря на обязательную военную кафедру на его факультете. Просто пришел в военкомат и сказал: «Берите», чем немало озадачил армейских офицеров – обычно парни изо всех сил стараются откосить. Когда майор во вверенном ему участке проверил парня на физическую крепость, удивился еще больше: основная причина «откоса» всех нынешних новобранцев – хлипкое здоровье. Этот же здоровяк не только бил все установленные нормативы, но и подначивал: «Берите в самые сложные войска. В условия пожестче».

Напоследок майор задал лишь один вопрос:

– Почему?

– Я – угроза для спокойствия матери. Надо залечь на дно.

Майор понимающе кивнул и постановил: явиться через две недели. Десантные войска. Житомирская область.

Средний новобранец в Украине служит год-полтора. Антон провел в армии два с половиной. И новую смену набрать не могли, да и сам он на дембель не торопился.

Нельзя сказать, что «армия сделала из него достойного человека», как сказал бы отец Антона (если бы с ними жил. А так у него уже полтора десятка лет была другая семья, и отношения между отцом и сыном сводились лишь к поздравлениям с днем рождения и часовой проповеди на тему, как важно стать достойным человеком. «Отстойным человеком», – всегда язвил Антон в ответ). Да, на учениях Антон подрастерял дурной адреналин молодого самца – ежедневные изнуряющие тренировки, основной рацион солдата перловая каша, сотня прыжков с парашютом с вертолета на высоте километра, выживание в экстремальных полевых условиях и общий уклад системы («дебилизм системы») заставили его притихнуть.

Но только внешне.

Теперь вся его энергия направлялась внутрь себя: что он такого должен сделать, чтобы спрыгнуть с системы? Что он может сделать прямо сейчас, чтобы перестать быть винтиком огромного механизма под названием «обычная повседневность», этого огромного жернова, перемалывающего всех и вся? За что зацепиться? Как сойти с этой гонки, ведущей точно к смерти и с каждым годом ускоряющей свой бег?

– Когда же ты остепенишься и женишься, сынок? – бывало, говорила в то время мать.

Совершенно невпопад. Абсолютно не чувствуя настроений сына. Антон старался быть снисходительным к матери, но все же, уходя от докучливых вопросов – вполне обычных для матери, стал избегать ее.

На последние копейки снял самую дешевую квартиру, которую только смог найти в Киеве, и затих.

Несколько последующих лет ушли на вопросы и поиски ответов. Антон заставил себя заочно окончить институт – просто потому, что ненавидел незавершенные дела. Чувствовал: они крадут у него энергию, не давая двигаться дальше.

Ночами разгружал вагоны с мукой и углем, днем разносил рекламные листовки по почтовым ящикам. Работал охранником издательского дома и ночного клуба, изучал компьютер и принципы заработка в Интернете. Влез в несколько компаний по сетевому маркетингу и почти год носился с баночками с волшебными пилюлями против всего на свете. Создал свой магазин по доставке этих самых пилюлек, а заодно и множества другой дребедени.

Но все это было не то. Антон четко осознавал: он ни на йоту не продвинулся к свободе, он все еще – часть гонки, которая его раздражает. Впрочем, «ни на йоту» – не совсем корректное определение. Антон четко усвоил правило, которое сделал главным принципом на многие годы: можно постоянно носить воду коромыслом, а можно построить водопровод. Он понял, что путь к желанной свободе лежит как раз через «постройку водопровода» – создание финансовых потоков, которые несли бы ему деньги, даже если он спит до обеда. Работа на разгрузках-погрузках, раздача рекламных проспектов, продажа баночек, охрана бара – это жизненные коромысла. Пока гнешь спину или тратишь время – копейки (но не больше) в кармане звенят. Как только остановился – все, краник перекрыт, денег нет. Постройка «водопровода» нужна для того, чтобы освободить драгоценное время и уделять его тому, что действительно интересно.

Антон пока еще не нашел, что именно ему интересно, но сама мысль о том, что, если ему понравится работать водителем троллейбуса, кондуктором или заделаться первоклассным плиточником-штукатуром и при этом иметь круглый счет в банке, его очень забавляла. Миллионер, свободный в своем жизненном выборе, – не к этому ли надо стремиться?… Кондуктор или штукатур – это сейчас совершенно не важно. Ведь когда у тебя есть возможности, можно посвятить себя любым делам. Интересным или значимым и полезным: очищать городские парки и пляжи от столетнего мусора (Антон иногда даже представлял себя в сером грубом фартуке с дворницкой метлой руках), очищать Днепр от многолетней грязи, помогать молодому таланту засветиться или финансировать важное научное открытие.