В летаргию и обратно - Ника Януш

Ника Януш

В летаргию и обратно

31 мая: День, когда я снова рано приползла домой

– Я невероятно за тебя рада, дорогой. Теперь у вас – семья, и все радости и горести вы будете делить пополам. Поздравляю с этим важным событием в твоей – вашей! – жизни. Это так здорово, когда жена тебя утром встречает с работы… – произнося поздравительный тост, я заметно нервничаю.

Тут же слышу вначале одинокий сдавленный смешок, а затем раздается дружный хохот. На меня смотрят коллеги, и я не могу сообразить, в чем дело.

– Так здорово, когда жена тебя утром (!) встречает (!) с работы (!), – с ударением на последних трех словах повторяет моя коллега Дарья и заливается смехом.

Миша, сотрудник нашей компании и мой подчиненный, который в минувшую субботу женился и теперь стоит посередине конференц-зала офиса, где организовал фуршет по этому случаю, тоже смущенно улыбается. Ему наверняка никто не желал приползать под утро домой в объятия жены.

Надо же так опозориться с тостом!..

(И вот уж воистину: у кого что болит.)

Я залпом выпиваю вино, заедаю бутербродом и отхожу в сторону. Мне надо затеряться в толпе и перевести дух.

Сейчас сотрудники поднимут пластиковые «бокалы» еще пару раз, затем первые ласточки начнут уходить по-английски, другие – разделятся на группы, одни из которых вскоре вернутся на рабочие места доделывать то, что не успели днем, а самые активные продолжат празднование вне стен офиса – завалятся гурьбой в ближайшее кафе, закажут водки, которую, как шутят у нас в офисе, станут закусывать виагрой. По иронии судьбы после сегодняшнего празднования своей свадьбы в офисе Миша действительно имеет все шансы вернуться домой к жене под утро.

Я сегодня среди тех, кому надо еще поработать. Поэтому подливаю себе вина и возвращаюсь на рабочее место.

Я с ожесточением тру глаза – спать хочется до ужаса. Но, похоже, мой рабочий день не закончится никогда. Сижу в офисе и смотрю на часы: полпервого ночи, а работы еще невпроворот. Снова придется сидеть до упора.

Я тружусь в рекламном агентстве. Оно довольно модное, и солидных клиентов у нас очень много, а вот сотрудников на всех не хватает. Текучка кадров у нас катастрофическая: как только желторотый птенец поработает под моим крылом полгода-год, он начинает считать себя гуру пиара и рассылает резюме в надежде найти местечко потеплее. Деньги у нас платят небольшие, пахать надо не по-детски, а это любят не все. Многих моих ассистентов сманивают наши же солидные клиенты, предлагая и зарплату побольше, и объем работ не в пример меньше, ведь всю черную работу можно поручить своему агентству. А самому просто тусоваться на вечеринках и презентациях фирмы.

Сейчас я заканчиваю разработку презентации как раз для одного из своих постоянных клиентов – завтра в десять утра состоится ее защита. Не опоздать бы! Если клиенту идея понравится, он отвалит нам бюджет, агентство заработает денег, а руководство меня похвалит и премирует, если будет в добром здравии и расположении духа. Впрочем, похвалы и премии случаются далеко не всегда, вернее, крайне редко, но от этого они не перестают быть очень популярной морковкой для ослика в нашем агентстве.

Мой отдел (фактически я сама, так как на моих ассистентов, глядящих в оба и ждущих, чтобы их кто-нибудь сманил, надежды всегда мало и увольняются они в самый неподходящий момент) ведет пять клиентов. Это и оператор мобильной связи, и бренд бытовой техники, и бренд вина, и торговая марка обуви, и даже один банк. В последнее время удачных пиар-кампаний становится все меньше, и клиенты ропщут. Не то чтобы я проводила плохие или скучные пиар-вечеринки и презентации, дело не в этом. Дело в том, что СМИ не хотят писать об очередном снижении тарифов на звонки внутри мобильной сети и убеждать своих читателей, что звонить дешевле отныне можно лишь в лаврский колокол. Вместо этого они предпочитают поставить в номер свежие сплетни о Бритни Спирс или Пэрис Хилтон. И я их прекрасно понимаю. Действительно понимаю. Но поделать ничего не могу, так как у клиента новостей нет, а внутреннему пиар-департаменту заказчика необходимо отчитаться перед руководством об освоении выделенного на рекламу и пиар бюджета, поэтому он настаивает на освещении даже такого shi-i-it, как говорят у нас в агентстве.

Я вновь смотрю на часы: пять двадцать утра. Пора домой, надо успеть принять душ, ведь в десять уже эта чертова презентация.

Вызываю такси и вскоре мчу по утренним улицам города домой. Киев уже просыпается. Уже пошли первые троллейбусы, автобусы и маршрутки, через двадцать минут откроется метро, но на общественном транспорте я сейчас дорогу домой просто не осилю. Агентство всегда компенсирует нам стоимость такси, эта статья расходов у нас так и называется: «ночные бдения ради Клиента». Да, и слово «клиент» мы всегда пишем исключительно с большой буквы – это одно из основных требований нашего внутреннего client-service.

Рассчитавшись с водителем и сунув в кошелек небрежно выписанный чек, по которому мне завтра компенсируют «ночное бдение», я проворачиваю ключ входной двери и тихонько открываю дверь. Стараюсь не шуметь – мой Антон давно уже видит двадцать восьмой сон, и я не хочу его разбудить.

Наспех приняв душ, решаю часок поспать, ведь все равно уже ничего не соображаю. Когда мощусь рядом с Антоном, он во сне недовольно бурчит: «Что за ч-ччерт, кто…» – переворачивается на другой бок и снова начинает тихонько посапывать.

Да уж, мой парень уже меня не узнает – ведь мне приходится возвращаться с «ночных бдений» домой под утро по нескольку раз в неделю.

1 июня: День, когда я решила окунуться в «нормальную жизнь»

Не помня, как провела презентацию, что говорила и какие аргументы приводила, со звонкой головой, точно она дымоходная труба, решаю в обеденный перерыв встретиться с подругой. Мне очень хочется с кем-то поговорить о том, как я устала, и просто отвлечься от работы в агентстве на «нормальную жизнь».

Мы встречаемся в сквере неподалеку от Золотых ворот. Это одно из наших любимых мест, ведь здесь есть и множество кафе, в которых можно пообедать, и множество лавочек под сенью зелени, если в кафе сидеть не хочется. И еще это место находится ровно посередине между нашими офисами: я тружусь на улице Лютеранской, расположенной по одну сторону Крещатика, а Кира – на Ярославовом Валу, что в старом городе по другую сторону Крещатика.

Я люблю Киру за многие качества, а особенно за то, что она никогда не унывает.

– … я так больше не могу – Антон меня не узнает, и когда я ложусь рядом, во сне отталкивает меня и спрашивает: «Кто это», – откусив бутерброд, говорю я Кире.

– Ну так у-увольняйся. Работа с десяти утра и до шести утра следующих суток п-п-плохо сказывается и на парне, и на коже лица. Через пару лет ты постареешь так, что даже твоя родная бабушка перестанет тебя узнавать и будет принимать за р-ровесницу. А так посидишь дома, отоспишься, отъешься, съездишь в отпуск, отдохнешь, а там – захочешь, найдешь новое агентство.

– Ну не знаю… Ответственность на мне большая. Клиенты… Проекты… У нас текучка, если я сейчас все брошу, подставлю агентство.

– Значит, объяви, что уходишь в декрет. Это уважительная причина для женщины, – советует подруга слегка рассеяно. Я вижу: сейчас ее мысли далеко. – Ну, или придумай что-нибудь.

Мы сидим на лавочке в сквере у ворот. Кира разворачивает пакет, который до этого стоял рядом с ней на лавке, и вытаскивает туфли.

– Посмотри, только что себе к-купила. Оцени.

Я себе уже сто лет ничего не покупала и из одежды (пользуюсь старыми запасами), и даже из еды для дома. Для меня загадка не только, сколько могут стоить такие туфли, но и почем сейчас литр молока, поскольку с тех пор, как я работаю в агентстве, в магазин ходит Антон. Но туфли подруги действительно красивые, и мне очень захотелось их примерить, тем более что размер ноги с Кирой у нас одинаковый.

– Можно? – спрашиваю я. И после того, как Кира кивает, сбрасываю свои туфли и напяливаю ее новые.

Но туфли упираются мне в косточку, нога застряет – увы, они мне малы. Я озабоченно смотрю на свои ноги, затем на туфли, потом снова на ноги и не пойму, в чем дело.

– По-моему, у меня выросли ноги… – говорю подруге, и от осознания этого у меня портится настроение.

– Ну, может, тебе подъем не подходит? – предполагает Кира, но я отрицательно мотаю головой.

Нет, я точно знаю, я чувствую: у меня действительно ноги стали больше. Мне еще мама говорила, что ближе к тридцати ноги начинают «растаптываться» и размер может увеличиваться. Да что там говорить, по своей нынешней обуви, купленной пару лет назад, я тоже это чувствую: у меня увеличились ноги. Но любопытно мне во всей этой истории вот что: почему именно ноги? Почему, например, не уши, нос?… Или – о! – грудь?!

– У меня в четверг презентация, – говорю я Кире, спохватившись. Возможно, моя неунывающая подруга подкинет идейку-другую, которую я смогу поиспользовать для своего Клиента, – изредка такое случается. Я называю это «незамыленный взгляд». – Будет представлена новая линейка обуви, которая дышит. Моя задача – донести вначале до СМИ, а через них до покупателя, что эти новые шузы дышат так же правильно, как адепты гимнастики цигун. Есть идеи?