В летаргию и обратно - Ника Януш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пришлите нам, пожалуйста, заявку на бронирование – форма заявки есть на нашем сайте.
– Да-да, сейчас пришлю. Это предварительный звонок, просто уточнить, если у вас места.
– Да, места есть.
– Отлично, девушка, спасибо, сейчас пришлю. И вот еще что: можно ли получить номера с видом на море? На последнем этаже?
– На последнем мест нет, могу предложить на предпоследнем, шестом.
– Ладно, спасибо. А в номерах кондиционеры есть?
– Да, безусловно. У нас все номера кондиционированы.
– А банные принадлежности, ну там мыло, шампунь – есть?
– Да, конечно. Это у нас есть всегда. Мы – пятизвездочный отель.
– Ой, не спросила, а сколько стоит номер в сутки?
– Восемьсот.
На том конце провода вежливый женский голос так и сказал «восемьсот» и умолк. Я не поняла, сколько и чего, и решила уточнить:
– Э-э… восемьсот чего?… Гривен? Долларов? Евро?
Все тот же милый голос мне невозмутимо ответил:
– А вам какая разница?
Я подумала, что сейчас не в настроении слушать одесские шутки пятизвездочных портье, что глючу, поблагодарила и положила трубку. Набросала заявку и отправила электронной почтой. Завтра разберемся.
13-14 июня: Дни, когда я думаю
Я обожаю Одессу. Считаю ее самым колоритным и одним из самых элегантных городов Украины. Когда я выхожу из вагона на перрон одесского вокзала, у меня, как у собаки Павлова, всегда срабатывает рефлекс – нет, не течет слюна, а вспоминается один и тот же анекдот: к платформе в Одессе подходит пассажирский поезд. В тамбуре у открытой двери стоит тетя Роза и кричит: «Носильщик! Имейте меня первой!».
Сегодня мы въезжаем в Одессу не на поезде, а на автомобиле, но настроение все равно соответствующее – я хочу поскорее встретиться с любимым городом. Но пока мне нужно изображать лидера группы крутых пиарщиков, которые приехали за деньгами одесских обувных боссов.
– Я бы хотел, чтобы пиар-проект для нашего бренда N стал без ложной скромности самым лучшим – громким и заметным – проектом на украинском рынке. И в этом, я надеюсь, нам поможет ваше агентство, – приветствует нас одесский Биг-босс.
– Безусловно, спасибо за доверие, – бодро отвечаю ему я, включаю проектор и начинаю презентацию.
Такая постановка вопроса – самый лучший пиар-проект – меня не удивляет: Одесса любит все самое-самое. Здесь принято хвастаться самыми лучшими вялеными бычками, тюлькой или мидиями, здесь у каждой матери – самый лучший и умный сын в мире и самое золотое золото на пальцах и шее, здесь модницы одеваются с Седьмого километра так, точно только что сошли с рекламных картинок Vogue, да и сам Седьмой километр – самый большой и многолюдный рынок если не в мире, то в Европе уж точно; здесь первыми открываются бутики, еще не дошедшие до столицы, здесь самая лучшая в Украине кухня – даже в Киеве успех заведению обеспечен, если его открывает одесский ресторатор.
Поэтому все «самое-самое» – это точно об Одессе, и нам подвести одесситов нельзя. И еще, во время речи одесского обувного Биг-босса мне показалось, что с его губ чуть не слетело слово «пиар-гешефт», а не «пиар-проект». И что-то вроде «самый лучший гешефт, чтобы Изя обзавидовался».
Когда презентация закончилась, нас повезли на производство показать «самые лучшие в мире линии для производства обуви» и «самые тонкие телячьи кожи».
– Путешествие на Малую Арнаутскую, – пошутил Миша, намекая на предприимчивое прошлое этого порто-франко. Но производственный комплекс оказался новым, большим и современным.
А вечером всю нашу команду заказчики пригласили в один из прекраснейших одесских ресторанов на углу Дерибасовской и Ришельевской. И это еще одна чисто одесская особенность – во всем мире именно исполнители выкаблучиваются перед Клиентами, давая обещания, явные и завуалированные, потратить их деньги максимально впечатляющим способом. Фуршеты и развлекательные программы в честь Клиента – часть ритуала по присвоению денег заказчика. И единственным городом в мире, в котором это правило не работает, оказалась Одесса. Мы не стали отнекиваться и спорить с Биг-боссом из Южной Пальмиры о том, что нам пока еще неудобно кушать за их счет. Не стали, ведь, как известно, этот город на два шага впереди всего остального мира, и не смогли устоять перед прищуренным глазом Босса, который сказал: «Вы бережете фигуру? Ой, я вас умоляю, чтобы ее сберечь, надо кушать, кушать и кушать!».
* * *Как на мой взгляд киевлянки, летом в Одессе необходимо официально вводить сиесту – из-за жары и близости моря. Нет, не с часу дня до четырех, как во всех остальных южных странах, а с тридцать первого мая до первого сентября. Работа здесь в это время здорово портит нервы. Хотя эту мысль сами одесситы не поддерживают: я неоднократно видела, как в ответ они пожимают плечами и говорят: «Что здесь такого? Море как море… Я купался (купалась) в этом году всего два раза». – «?!» – «Ну вы же не плещетесь с утра до вечера в Днепре только потому, что он у вас есть?». – «…» – «Вот и для нас море – как Днепр в Киеве».
Здесь они точно лукавят. В Киеве нет конкуренции среди отдыхающих за место у воды на многочисленных днепровских островах. И у нас нет того особого вида тетушек, которые сдают квартиры, дома, койко-места, а также сарайчики и будки поближе к воде: необъятных размеров, горластых, всё и про всех знающих, вечно дымящих сигареткой, отчего их голоса всегда звучат мелодичным женским басом. Чтобы не потерять заработок, они мертвой хваткой вцепляются в каждого курортника, предлагая ему разные варианты «домика у моря» и проявляя необыкновенную смекалку, пока тот не согласится. Только в Одессе на вопрос, можно ли снять что-нибудь совсем близко к морю и недорого, тетушка-риелтор ответит не моргнув глазом: «Есть вариант. Я вам на буйке постелю».
Сегодня я осталась здесь одна, все мои сотрудники уехали, и наконец можно предаться ничегонеделанию, подумать «за жизнь», о нас с Антоном, о себе и о том, чего же я все-таки хочу. Думать начну, когда устроюсь на пляже, – трамвай уже привез меня на двенадцатую станцию Большого Фонтана, и я бреду по песку, обходя, а то и переступая через тучи голых шоколадных тел.
Пристраиваюсь на узкой полоске берега прямо у воды, где песок немного влажный из-за изредка докатывающихся сюда волн. И это прекрасно – мои ноги будет нежить морская вода (а возможно, не только ноги). Оглядываюсь по сторонам – мои зрение, слух, обоняние, буквально все чувства обострены до максимума. Здесь и сейчас я впитываю все: морской бриз, крики чаек вперемежку с обрывками разговоров многочисленных пляжников, обрывки популярных песен, доносящихся из динамиков радио в прибрежном кафе, перезвон стаканов за барной стойкой, когда в них помешивают мохито, сумасшедшую помесь запахов гниющих на берегу водорослей и медуз, мускусных тел, смешного одесского говора и невероятного обаяния, радости, общей расслабленности и отдыха. Все вместе это и многое другое, что я не в силах распознать сразу, и есть знаменитый одесский колорит.
Я решаю искупаться – доплыть до буйка, того самого, который при некотором стечении обстоятельств в Одессе вполне может стать чьей-то временной частной курортной собственностью. Вхожу аккуратно, стараясь не попасть под перекрестный обстрел брызгами довольно визжащей парочки, которая плещется неподалеку, – я мерзлячка. Плещется парочка под невинной табличкой, привязанной к металлическому тросу: «Уважаемые граждане отдыхающие! Помните: не все то, что плавает в море, – наши трудящиеся».
К слову, это только кажется, что существуют особые – одесские – анекдоты. На самом деле одесситы вообще никогда не шутят. Они так разговаривают. И в этом я убеждаюсь постоянно.
Я ныряю и гребу в сторону буйка. И пусть сейчас в глазах тетушек-риелторш я не совсем «плавающая в море отдыхающая», в этот миг я абсолютно счастлива. Вернусь на берег и обязательно позвоню Антону – мы не разговаривали с ним уже два дня, а именно сейчас обычный груз работы из моей головы активно выветривается. Антон будет рад услышать меня живую, а не заведенный механизм по производству пиар-проектов.
Ах, как бы я хотела, чтобы Антон сейчас был рядом. Этот день стал бы незабываемым – мы прожили бы его так, как давно хотели. Гуляли бы, взявшись за руки, по Приморскому бульвару, возле оперного театра (самого прекрасного в Украине – конечно же!), вдоль Екатерининской, Пушкинской и всех революционеров – Розы Люксембург, Клары Цеткин, двух Карлов – Маркса и Либкнехта… (Интересно, есть ли хоть в каком-нибудь городе современной Германии на улицах такая концентрация этих имен?). У Антона превосходное чувство юмора, так что с ним здесь было бы весело в квадрате. Мы бродили бы по берегу моря, кормили наглых чаек свежим батоном, много фотографировались и целовались или делали бы все это одновременно… Антон любит повторять, что самая его любимая фотомодель – это я, так что пару-тройку шедевров здесь он точно заснял бы. И я наконец позволила бы ему уговорить меня продолжить писать. Идея романа уже давно сложилась в моей голове, порой я говорю готовыми фразами из своей книги, и тогда Антон бурчит, что пора открывать ноутбук и записывать. «Мне нравится, как ты пишешь, – частенько повторяет он, – ты должна писать. Сколько можно откладывать!»